не понимая, что он имеет в виду.
Избегая моего взгляда, он снова принялся проверять свою сумку и подпругу.
— Ты вольна двинуться, куда пожелаешь, Лия. Силой тебя удерживать не собираюсь. Хотя первые двенадцать миль предложил бы проехать с караваном. Дальше есть тропа, которая поворачивает на запад. Если захочешь, свернёшь на неё.
Он меня отпускает? Или это какая-то ловушка? Но я не могу уйти без Кадена. Я совсем не знаю дороги.
— А Каден тоже волен идти со мной?
Рейф застыл, уставившись на седло, на щеках заходили желваки. Он сглотнул, но так и не поднял взгляда.
— Волен.
— Благодарю, — прошептала я, хотя правильным ответом это было назвать трудно. Сбитая с толку, я не знала, что сказать.
— Не стоит. Возможно, я принял худшее решение в своей жизни. — Он наконец повернулся ко мне, но тепла в голосе не прибавилось. — Если за эти двенадцать миль передумаешь, скажи.
Я растерянно кивнула. Планы на день, уже сложившиеся у меня в голове, вдруг совершенно переменились. Я не собиралась менять своего решения, но интересно, почему передумал Рейф?
Он вскочил в седло и глянул выжидающе. Я посмотрела на своего коня, рысака, мощного, но поджарого и быстрого, как Морриганский равиан; вытащила из ножен меч, потрогала его: пренебрежительное «попрыгала с мечом» всё ещё стояло в ушах. Не слишком тяжелый, он отлично ложился в руку. Вне всяких сомнений, Рейф продумал всё, от коня до щита. Я пристегнула меч в ножнах к перевязи Вальтера и прыгнула в седло.
— Только у меня условие, — сказал Рейф, — даже просьба.
Так и знала.
— Все двенадцать миль ты будешь ехать рядом со мной — одна.
Я глянула с подозрением.
— Чтобы ты меня отговорил?
Рейф промолчал.
Караван тронулся в путь. Мы с Рейфом ехали в середине. Солдаты спереди и сзади держали дистанцию в двадцать шагов — не иначе как оговоренное расстояние, которое нельзя было нарушать. Для того чтобы не подслушали, если мы перейдем на повышенные тона?
Однако Рейф не произносил ни слова, и молчание давило на меня, как гора одеял, под которыми, пропотев, избавляешься от болезни. Он смотрел прямо перед собой, но и со стороны было видно, какая буря бушует в его глазах.
Похоже, этим двенадцати милям предстояло стать самыми длинными в моей жизни
Неужели он не понимает, что у меня самой хватает сомнений и страхов? Чёрт бы побрал его упрямство! Мне и так нелегко — зачем усложнять? Разве я хочу умирать? Но не хочу, чтобы и другие умирали. Рейф не знает Комизара, как знаю я. Может, и никто не знает. Дело не только в том, что он чуть не отнял мой голос, а лицо помнит его кулаки. Дух его алчности и сейчас преследует меня. Такую жажду власти не остановят ни поврежденный мост, ни даже вспоротые кишки. Как он и предупреждал, это еще не конец.
Проехав целую милю в тишине, я не выдержала:
— Как приеду, пошлю весточку.
Рейф даже не взглянул на меня.
— Мне больше не нужны твои весточки.
— Рейф, пожалуйста, я не хочу расставаться вот так. Пойми, на карту поставлены жизни.
— Жизни всегда поставлены на карту, ваше высочество. — В его голосе вновь слышались нотки сарказма. — Сотни лет королевства сражались и будут сражаться ещё сотни. Твоё возвращение в Морриган ничего не изменит.
— И точно так же, ваше величество, — огрызнулась я, — министры всегда будут препираться, генералы — угрожать восстанием, а короли на взмыленных скакунах — спешить домой, чтобы всех утихомирить.
Его ноздри раздулись. Резкие слова уже были готовы сорваться с губ, но он сдержался.
После долгого молчания я вновь заговорила. Перед отъездом так нужна внутренняя решимость, а он бросается «вашим высочеством», словно оскорблением!
— Рейф, у меня тоже есть долг. Почему свой ты считаешь важнее моего? Только потому, что ты король?
— Эта причина ничуть не хуже любой из ваших, принцесса, — процедил он сквозь зубы.
— Издеваешься, да? — я глянула на флягу: а ведь она пригодна не только для питья.
Он молчал.
— Надвигается буря, Рейф. Не стычки и не сражения. Грядет война, и такая война, какой королевства не видели со времен Великого разорения.
Он вспыхнул, как спичка.
— И теперь во власти Комизара срывать звезды с небес? Чем тебя опоили в этой Венде, а, Лия?
На этот раз не ответила я. Фляга так и просилась в руки, и я отвела глаза, чтобы не видеть её. Мы продолжали путь, но молчание длилось недолго. И когда Рейф обрушился на меня, я поняла, почему между нами и другими всадниками было такое большое расстояние. Он резко остановил коня, и я услышала позади нас многоголосое «стой!» и «тпру!». Весь караван встал.
Рейф рассёк воздух взмахом руки.
— Ты думаешь, меня не волнует венданская армия? Я не слепой, Лия! Я видел, что сделала с мостом эта жидкость из маленькой склянки. Но мой первостепенный долг — это Дальбрек! Я должен знать, что наши собственные границы в безопасности. Навести порядок в столице и убедиться, что мне есть куда вернуться. Это мой долг перед всеми подданными и всеми солдатами, что сегодня с нами, в том числе теми, кто помог уберечь твою голову на плечах! — Он замолчал, сверля меня взглядом с яростью и отчаянием. — Как ты не можешь понять?
— Я понимаю, Рейф. Потому никогда и не пыталась тебя удерживать.
Слова замерли на губах, словно все его аргументы сдулись. Он сердито щелкнул поводьями и двинулся вперед: трудно смириться с тем, что правильное решение дорого стоило обоим. Послышались скрип и жалобные стоны фургонов, тронувшихся с места. В ушах стучало собственное сердце. Понимает ли он, что я позволила ему гораздо больше, чем он готов позволить мне?
Напротив, он продолжал выговаривать:
— Какой-то старой пыльной книге ты позволяешь управлять собственной судьбой!
Позволяю управлять книге? Кровь застучала в висках. Я повернулась и глянула ему в глаза.
— Знаете, ваше величество, мною очень часто пытались управлять, но уж точно не книги! Оглянитесь назад! Сначала одно королевство обручило меня с незнакомым принцем, затем Комизар указывал, что говорить, а теперь молодой король навязывает защиту и тоже намерен управлять моей судьбой. Не получится, Рейф! Теперь свою судьбу выбираю я сама, а не книга и не другой человек или королевство, а если что-то из старой пыльной книги близко моей душе, то так тому и быть. Я служу своим целям, а ты волен поступать по-своему!
Я понизила голос и добавила с холодной
