— Пайпер, тут небезопасно! — предупредила Аннабет. — Если мы сейчас же не уйдём...
— Даже не думай о побеге! — Пайпер подбежала к веревке, свисавшей с потолка. Она подпрыгнула настолько высоко, насколько смогла, и отрезала ее.
— Пайпер, ты совсем спятила?
«Вполне возможно», — подумала дочь Афродиты. Однако она знала, что это был их единственный шанс выжить. Нужно было идти против логики, потакать эмоциям, не давать гиганту оправиться.
— Это было больно! — Мимас потер голову. — Надеюсь, вы понимаете, что не можете убить меня без помощи бога, а Ареса тут нет! И при следующей встрече с этим буйным идиотом я раздавлю его как комара. Мне вообще не пришлось бы с ним сражаться, выполни тот трусливый глупец, Дамасен[116], свою работу...
Аннабет испустила гортанный вскрик.
— Не смей оскорблять Дамасена!
Она кинулась на Мимаса, который едва смог парировать ее костяной меч рукояткой своего молота.
Он попытался схватить Аннабет, но тут в битву вступила Пайпер и резанула его своим клинком по левой стороне лица.
— А-А-А! — Мимас пошатнулся.
Отрубленные дреды полетели вниз вместе с какой-то штуковиной — огромное мясистое нечто, которое теперь лежало в луже золотого ихора.
— Мое ухо! — взвыл Мимас. Не теряя времени, Пайпер схватила Аннабет за руку, и вдвоем они спрятались во втором проходе.
— Я разнесу эту пещеру! — громыхал гигант. — Мать-Земля меня спасет, а вас раздавит!
Пол сотрясся. Вокруг эхом пронесся звук ломающегося камня.
— Пайпер, остановись на секунду, — взмолилась Аннабет. — Как... как ты со всем этим справляешься? Страх, боль...
— Не пытайся его контролировать. В этом-то и фокус этого храма. Ты должна принять страх, адаптироваться к нему, оседлать его, словно волны море.
— Откуда ты это знаешь?
— Не знаю. Просто чувствую.
Где-то рядом с ними разрушилась стена с таким звуком, будто по ней дала залп артиллерия.
— Не нравится мне все это, — сказала Аннабет. — Мы тут погибнем!
Пайпер схватила Аннабет и притянула ее к себе так, чтобы их лбы соприкоснулись. Кончиками пальцев она чувствовала ее бешеный пульс.
— Страх нельзя обосновать логически. Как и ненависть. Это как любовь. Практически одинаковые эмоции. Именно поэтому Арес и Афродита так нравятся друг другу. Их сыновья-близнецы — Страх и Ужас — стали порождениями как войны, так и любви.
— Но я не... бессмыслица какая-то.
— Верно, — согласилась Пайпер. — Перестань об этом думать. Просто почувствуй.
— Ненавижу это делать.
— Знаю. Чувства не запланируешь. Как с Перси и вашим будущим — нельзя контролировать все непредвиденные обстоятельства. Ты должна с ними смириться. Позволь этому напугать тебя. Верь, что все так или иначе будет хорошо.
Аннабет покачала головой.
— Не знаю... смогу ли я.
— Тогда пока сконцентрируйся на мести за Дамасена... и за Боба, — на мгновение воцарилась тишина.
— Нет проблем.
— Здорово, потому что мне очень нужна твоя помощь. Мы побежим туда вместе.
— А потом?
— Понятия не имею.
— Боги, ненавижу твои планы.
Пайпер рассмеялась, что удивило даже ее саму. Страх и любовь на самом деле были связаны. В этот момент она цеплялась за любовь, которую питала к своей подруге.
— Идем!
Они бежали, куда глаза глядят, и вскоре снова оказались в храме, прямо позади Мимаса. Обе ударили его по ногам и повалили гиганта на колени.
Тот взвыл. С потолка посыпались новые куски камня.
— Жалкие смертные! — Мимас старался подняться на ноги. — Никаким вашим планам меня не одолеть!
— Вот и хорошо, — сказала Пайпер. — Потому что у меня плана нет.
Она побежала к статуе Ареса.
— Аннабет, развлеки там нашего друга!
— Ох, я о нем позабочусь!
— Г-Р-Р!
Пайпер вперилась взглядом в жестокое бронзовое лицо бога войны. Статуя издавала низкий металлический пульс.
«Духи сражения, — подумала она. — Они внутри, ждут, когда их освободят».
Но она не могла их отпустить — по крайней мере, пока не проявит себя.
Очередной толчок заставил комнату покачнуться, и еще больше трещин поползло по стенам. Пайпер прошлась взглядом по каменной резьбе над дверным проемом: сверху на нее глядели два хмурых лица Страха и Ужаса.
— Мои братья, — сказала она. — Сыновья Афродиты... я приношу вам эту жертву.
С этими словами она положила к ногам Ареса свой рог изобилия. Магический предмет стал настолько восприимчив к ее эмоциям, что запросто мог усилить ее гнев, любовь, горе или щедрость. Пайпер надеялась, что божествам страха такое придется по душе. Ну или они будут рады разнообразить свой рацион свежими овощами и фруктами.
— Я в ужасе, — призналась она. — Я жутко не хочу этого делать. Но я понимаю, что это необходимо.
Дочь Афродиты занесла клинок и обезглавила бронзовую статую.
— Нет! — заорал Мимас.
Из шеи бога с ревом вырвались языки пламени. Они закружились вокруг Пайпер, наполняя комнату ураганом эмоций: ненавистью, кровожадностью и страхом, но также и любовью — потому что никто не мог отправиться в бой, не переживая хоть за что-то: товарищей, семью, дом.
Пайпер вскинула руки в сторону; макхаи окружили ее своим вихрем.
«Мы ответим на твой зов, — прошептали они у нее в разуме. — Лишь однажды, когда тебе потребуются потери, разрушение и бойня. Мы довершим твою сыворотку».
Пламя испарилось, как и рог изобилия, а скованная статуя бога Ареса рассыпалась в пыль.
— Глупая девчонка! — Мимас бросился в ее сторону, в то время как Аннабет последовала за ним по пятам. — Макхаи тебя покинули!
— Или же они покинули тебя, — ответила Пайпер.
Мимас занес для удара свой молот; зря он позабыл об Аннабет, которая тут же ударила его в бедро, и гигант, потеряв равновесие, стал заваливаться вперед. Пайпер, тем временем, спокойно приблизилась и нанесла решающий удар ему в живот.
Мимас рухнул головой в ближайший проход. Он перевернулся как раз вовремя — лицо Ужаса над ним откололось от стены и рухнуло вниз для крепкого поцелуя весом в одну тонну.
Крик гиганта резко утих. Его тело застыло. Затем он рассыпался на двадцати пяти футовую кучу пепла.
Аннабет уставилась на Пайпер.
— Что только что произошло?
— Самой хотелось бы знать.
— Пайпер, ты была потрясающей, но те огненные духи, которых ты выпустила...
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
