Ей нет необходимости подбираться ближе, она и так уже ближе некуда. Она – моя слабость. Ариадна! Дать отпор Норин проще простого. Дать отпор Ари невозможно, если не сломать себя на миллионы частей и не собрать заново, превратившись в другого человека.
– Ариадна была на вечеринке, – сообщаю я. Мэри устало прикрывает глаза, а Норин поджимает губы. – Я толком не общался с ней. Она пыталась столкнуть меня с Логаном.
– Но зачем ей это?
– В том-то и дело, что я не знаю. Не понимаю, почему она вернулась в Астерию и пытается привлечь к себе внимание. Это никак не вяжется с планом, в котором первостепенно фигурирует Дьявол и его идея апокалипсиса.
– Но с чего ты решил, что Люцифер собирается устроить конец света? – спрашивает Норин, скрестив на груди руки. – Поверь, это последнее, чего он желает. Избавившись от людей, он лишит себя любимых игрушек. Над кем же тогда издеваться? Кого мучить?
– Тогда почему он забрал Ари? Чтобы она произносила речи в школе? Носила платья?
– Здесь нечто другое.
– Но что? Мы должны поскорее выяснить, что происходит, потому что, я почти уверен, Ариадна водит нас за нос.
– Я всего день в Астерии, а ты уже строишь теории заговора? – внезапно проносится знакомый голос по гостиной, и мы с тетушками ошеломленно застываем.
Я гляжу на языки пламени, хрустящие в камине, схватившись за мраморную панель, такую же ледяную, как и холод, пробежавший по моей спине. Обернуться сложно, я никогда не думал, что оборачиваться так сложно. Но я должен, должен.
– Вы не рады меня видеть?
Ее голос пробирается внутрь меня, и я сразу же пытаюсь отыскать Ари взглядом, сам того не понимая. Оглядываюсь и вижу Ари у дверного косяка. Она улыбается, скривив алые губы, а глаза ее сверкают ярче шипящих искр.
– Ариадна, – срывается шепот с губ Мэри-Линетт, и она робко порывается вперед, но Норин останавливает ее, вовремя вытянув руку. Старшая Монфор недоверчиво замирает, понятия не имея, что делать, а я с маниакальной сосредоточенностью наблюдаю за языками пламени, которые отражаются в глазах нашей гостьи.
– Никто не хочет обниматься, – расстроенно шепчет Ариадна, – какая жалость.
– Мы рады видеть тебя дома, Ари, – ровным голосом говорит Норин, а Ари хмыкает. – Я должна сказать, что…
– «Должна сказать, рады видеть…» Тебя от самой себя еще не тошнит?
– Я не…
– Твои пустые слова невероятно раздражают. Выворачивает наизнанку от того, какая ты правильная, черствая или нет. – Ариадна неожиданно оказывается прямо перед Норин, наклоняет голову. – Мертвая.
Старшая Монфор замирает, не позволив ни одной эмоции появиться на лице, а Мэри-Линетт бросает на племянницу сердитый взгляд и спрашивает:
– Ты ведь пришла не для того, чтобы пообщаться с нами, верно?
Ариадна оборачивается и фальшиво улыбается:
– Да, милая, я здесь не за этим.
– А зачем?
– Мэтт, может, ты ответишь? – предлагает Ариадна, сменив гнев на хитрую ухмылку, а я скептически всматриваюсь в ее блестящие глаза. – Ты ведь у нас все знаешь.
– Сомневаюсь.
– Неужели? Не помню, чтобы ты когда-то не находился с ответом.
– Люди меняются.
Ариадна усмехается, прожигая меня малахитовым взглядом, а я опускаю руки, будто не хочу отбиваться, не собираюсь давать отпор. Я становлюсь на редкость жалким.
– Норин, – обращается девушка, повернувшись лицом к Монфор, – ты пойдешь со мной.
Я недоуменно свожу брови, а Мэри-Линетт округляет бирюзовые глаза.
– Куда вы пойдете?
Ари молчит. Скучающим взглядом осматривает комнату, вздыхает и кивает Норин в сторону выхода, не чувствуя, как страх сковывает людей, находящихся в гостиной. Норин вздергивает подбородок в свойственной ей аристократичной манере, а я не могу оторвать настороженного взгляда от лица Ариадны. Что она задумала?
– Я ненавидела этот дом, – неожиданно шепчет Ари, гладя деревянную стену. – Столько ведьм сгнило в его стенах. Это не дом, а кладбище.
Мы молчим, не шевелимся. Ждем. Никто не решается нарушить тишину, потому что не знает, к чему приведут слова и на что они спровоцируют гостью. Когда Ариадна не смотрит на меня ядовитым взглядом, она кажется прежней. Но как только ее черные зрачки встречаются с моими, по коже пробегает дрожь.
– От этого дома давно пора избавиться.
В эту же секунду пламя в камине вспыхивает яркими искрами, откашливается, будто живой, умирающий человек. Но пламя не утихает, силы его не угасают. Уже в следующее мгновение огонь разрастается и выплевывает наружу оранжевые языки, которые проворно цепляются за ковер. Я собираюсь отойти, но натыкаюсь на пустой взгляд девушки.
– Ты не сдвинешься с места, – ее голос спокойный и ровный. Я прищуриваюсь, а она отворачивается и протяжно вздыхает: – Тебя это тоже касается, Мэри.
– Что? – пугается Норин, наконец поддавшись эмоциям. – Ари, что ты делаешь?
Девушка равнодушно пожимает плечами:
– Ухожу. И ты уходишь со мной.
Принуждение работает как часы. Старшая Монфор делает первый шаг и округляет без того огромные глаза. Она смотрит на Мэри-Линетт, смотрит на огонь, который упрямо вырывается из кряхтящего камина, и шепчет:
– Нет.
– Не трать мое время.
– Ари, пожалуйста! – восклицает Мэри, впившись пальцами в колени. Она смотрит на свои ноги, сжимает их, но они ей не подчиняются. Они приросли к полу, как и мои.
– Ты ведь хотела узнать, как это – гореть, – напоминает Ариадна, двигаясь к выходу.
– Я пойду с тобой, – обещает Норин, – но только если ты позволишь им выбраться.
Ари внезапно останавливается. Смотрит через плечо на тетю и отрезает:
– Ты пойдешь со мной в любом случае.
Что-то меняется во мне. Я не узнаю Ари. Не узнаю ее голоса, ее глаз. Она уходит, не посмотрев на меня или Мэри-Линетт, она просто поворачивается к нам спиной и покидает гостиную, словно не оставила нас здесь гореть заживо. Она оставляет нас умирать.
Норин испуганно приоткрывает рот и идет за девушкой, но смотрит на сестру. Когда она проходит мимо Мэри, их руки стремительно сплетаются, взгляды сталкиваются. Губ младшей Монфор касается улыбка, но лицо старшей искажает гримаса боли.
– Нет, – шепчет она, качая головой, – нет, нет!
– Ничего страшного. Все хорошо.
– Нет, Мэри! Мэри!
Принуждение тянет ее дальше. Расстояние между сестрами становится все больше, и их пальцы размыкаются, позволив реальности выстроить глухую стену.
– Мэри! – последний раз кричит Норин Монфор и скрывается из виду.
Все это время Мэри-Линетт мужественно держалась, не позволяя панике затуманить рассудок, но, как только сестра уходит, лицо у нее бледнеет, а в глазах застывает ужас.
Она поворачивается ко мне и шепчет:
– Дело дрянь.
Полностью согласен. Огонь приближается к моим ногам, и я чувствую, как тепло от камина нагревает воздух. Языки пламени почти достигают подошвы моих
