Если только Павел не предпочел отправиться в Коринф морем, ему пришлось шагать три дня по этой дороге, именуемой Священным элевсинским путем. В конце пути открылась панорама залива, напоминающего озеро, окруженного крутыми скалами и усеянного островками. Над этим заливом, в центре естественной котловины поднимался город Коринф, в котором было самое высокогорное святилище Ахайи. Высилась гора Эгина, скалистые крутые склоны Мегары и дальше — горы Арголиды, покрытые сосновым лесом. О городе и его жителях, их нравах перешептывалась вся Греция; чем-то это напоминало нынешние разговоры о порнографических фильмах. Совершенно иными, возвышенными идеалами вдохновлялась душа Павла: он должен был нести этим людям, далеким от нравственности, весть о воскресении Христа.
В Кенхреях, одном из двух портов Коринфа, Павел вынужден был остановиться. От второго порта, Лехеи, первый отделял перешеек шириной в шесть километров. Если хочешь добраться от одного порта до другого по морю, надо обойти весь Пелопоннес — огромная потеря времени и денег. Изобретательные эдилы проложили поперек перешейка мощеную дорогу — diolkos, чтобы перетаскивать торговые корабли из одного залива в другой; самые легкие суда везли на повозках, тяжелые катили на цилиндрических подпорках. Требовались два, а то и три дня, чтобы сотни рабов с искромсанными веревками плечами, часто подгоняемые кнутом, перетащили судно через перешеек. Прорыть канал замышлял еще Нерон. Он даже прибыл в Коринф, чтобы сделать первый удар мотыгой, но дальше этого дело не пошло. Ирод Аттический попытался завершить задуманное, но и ему это не удалось. Коринфский канал был построен лишь в 1893 году.
Итак, Павел остановился в Кенхреях, где «мачты судов теснятся в гавани, как сосны в лесу» (Hildebrandt, 1994). Небольшой квадратный дом среди таких же. Здесь жила и работала молодая супружеская пара — двое ткачей, прибывших год назад в Кенхреи. Мужа звали Акила, жену — Прискилла. Они упоминаются в Деяниях апостолов, в посланиях Павла, как Акила и Приска, поскольку Прискилла — имя уменьшительное. Обращаясь позднее к церкви, созданной им в Коринфе, Павел напишет: «Приветствуют вас усердно в Господе Акила и Прискилла с домашнею их церковью» (1 Кор 16:19). Они были евреями, но христианами. Когда император Клавдий издал в 49 году эдикт об изгнании всех евреев из Рима, супруги были вынуждены бежать. Согласно Светонию, евреи в Риме «постоянно сеяли смуту, подстрекаемые неким Хрестосом». Вероятнее всего, имеется в виду Христос, учение которого уже овладело умами многих евреев, живших в Риме. Новая религия, распространяясь, угрожала, по мнению властей, сохранению порядка и законности, а значит, должна была быть уничтожена вместе с христианами.
Для Акилы и Прискиллы кенхрейский порт должен был стать лишь остановкой на пути в Азию. Но, к собственному удивлению, они обнаружили, что коринфяне накануне Истмийских игр 51 года очень нуждались в палатках. Не желая отказываться от такой удачи, супруги остались в Кенхреях и открыли мастерскую. Вот в ней-то и появился однажды неказистый на вид человек. Он рассказал, что прибыл из Афин, назвался Павлом из Тарса. Как Павел нашел эту пару? Нигде об этом не сообщается. Человек верующий увидит в том указание Святого Духа. Другие скажут, что Павел спрашивал наугад, где можно найти работу, и ему указали на этот дом. Когда незнакомец сказал, что он умеет ткать палатки, его сразу же взяли на работу. Очень быстро молодые люди заметили, что их гость страдает от плохо зарубцевавшихся ран, которые остались после бичевания. За что такое наказание? За христианскую веру?
Акила и Прискилла представления не имели, какой духовной мощи человек вошел в их дом. Он никогда не отказывался от работы, но в редкие свободные минуты сразу же принимался за чтение Библии. Возможно, он вслух и чуть-чуть нараспев читал строфы из нее, и Прискилла и Акила были этим потрясены.
Павел работал, молился и размышлял, но наступил день, когда он решил уйти: целью его путешествия был Коринф, а не Кенхреи. Логика подсказывает, что он дождался, пока заживут раны, и отправился дальше.
Город Коринф — столица Ахейского союза, разрушенная римлянами в 146 году до н. э., — сто лет лежал в руинах. В 44 году до н. э., всего лишь за сто лет до появления там Павла, Юлий Цезарь приказал восстановить город и заселил его в основном вольноотпущенниками. По словам Ренана, горожане являли собой «сборище людей разного сорта и разного происхождения». Греки уже не признали новый город своим. Эллинам внушали отвращение кровавые цирковые зрелища, введенные в моду римлянами, а жителей Коринфа они приводили в восторг. Коринф превратился в «густонаселенный город, богатый, блистательный, посещаемый многочисленными иноземцами, центр оживленной торговли. Наконец, он стал одним из утративших собственное лицо городов, которые никто не ощущает как родину».
Покинув Кенхреи, Павел зашагал по окруженной холмами долине. Вокруг тянулись виноградники, которые и по сей день дают замечательный коринфский виноград. Для человека, трижды пересекшего горы Тавра, этот путь длиной в восемь километров был развлекательной прогулкой. Павел обошел большой амфитеатр, у стен которого находилась могила Диогена, и оказался в пригороде Коринфа Кразее. Перед тем как пройти через ворота в городской стене, Павел наверняка бросил взгляд на необычную скалу-зубец высотой 575 метров, которая возвышается над Коринфом. Это создание природы — я сам тому свидетель — вызывает невольное восхищение у любого. Во времена Павла это место называли Акрокоринф, сохранилось это название до сих пор. Наверняка Павел, к собственному неудовольствию, узнал, что на вершине скалы располагался храм Афродиты. Похоже, эта бесстыдная богиня просто преследовала его.
Павел прибыл из Афин, города, компактно расположенного, напоминавшего этим средневековые университетские города. И теперь оказался в крупном городе, самом большом после виденной им Антиохии Сирийской. Через пропилеи, монументальные трехарочные ворота, он ступил на агору, широкую площадь, с севера ограниченную лавками, а с юга — большим портиком. Утверждать, что Павел застыл потрясенный, увидев агору, не будет преувеличением: эти здания, облицованные мрамором, всякого лишали дара речи. Конечно, Павел обратил внимание на довлеющее присутствие нависавшего всей массой над лавками с северной стороны храма Аполлона, заложенного еще в VI веке до н. э.
Помню, какое волнение почувствовал я сам, оказавшись на усеянном руинами поле и увидев семь колонн храма, чудом уцелевших во время землетрясения 77 года, и я могу понять, что должны были испытывать те, кто видел храм в полной красе: по пятнадцать огромных колонн вдоль длинных стен и по шесть с торцевых. Я бродил среди камней и представлял, как Павел шагал по этим улицам, где «бурлила пестрая, шумная, вечно торопящаяся толпа со всех уголков Европы и Азии».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
