Джеффри раскрыл Марлину записку, пробежал глазами строчки раз, другой и с трудом сдержался, чтобы не выругаться.
— Вам есть что добавить? — спросил он Коннолли.
— Вроде бы нет, — пробормотал десятник, удивленный резкостью Толливера.
Лена сразу поняла, что от нее требуется: встала и повела Коннолли к дверям.
— Давайте продолжим разговор завтра, — предложил десятнику Джеффри. — Утром приехать сможете?
На секунду Коул растерялся, но тут же пришел в себя.
— Никаких проблем. — Он так натужно улыбнулся, что, казалось, кожа заскрипит. — Завтра панихида по Эбби, сразу после нее я буду у вас.
— Мне бы очень хотелось поговорить со Львом, — объявил начальник полиции, рассчитывая, что информация дойдет до мистера Уорда. — Может, возьмете его с собой?
— Посмотрим, — неопределенно ответил десятник.
— Спасибо, что нашли для нас время, — Джеффри открыл дверь, — и людей привезли.
Сильно смущенный, Коннолли тревожно посматривал на записку в руках Толливера, явно интересуясь ее содержанием. Что это, отголосок криминального прошлого или естественное любопытство?
— Поблагодарите работников фермы от нашего имени, — продолжал Джеффри. — Все могут быть свободны. В кооперативе наверняка много работы, так что не смеем больше задерживать.
— Никаких проблем, — протягивая руку, повторил Коннолли. — Дайте мне знать, если что-то понадобится.
— Большое спасибо. — Толливеру показалось, кисть хрустнула, таким крепким было рукопожатие Коула. — Жду вас завтра утром вместе со Львом.
В словах Джеффри явно звучала угроза, и, почувствовав ее, десятник перестал играть в доброго дедушку.
— Хорошо.
Лена хотела проводить Коула в приемную, но шеф схватил ее за локоть и показал записку, убедившись, что по-школьному аккуратные строчки не увидит Коннолли.
«Звонили из дома № 25 по Кромвель-роуд. Хозяйка жалуется на „подозрительный“ запах».
Судя по всему, нашелся Чип Доннер.
В далекие тридцатые дом № 25 по Кромвель-роуд наверняка, принадлежал зажиточной семье. С тех пор просторные комнаты разделили перегородками, а на верхних этажах устроили сущие клетушки для тех, кто не брезговал пользоваться общей ванной. Куда деться после тюрьмы бывшему зеку? Отпущенным условно-досрочно еще труднее: комиссия дает им определенный срок, в течение которого необходимо найти работу и постоянное жилище, иначе… Иначе добро пожаловать за решетку! При освобождении выдают пятьдесят долларов, но их надолго не растянешь, так что дома вроде дома № 25 по Кромвель-роуд как раз то, что нужно.
Похоже, в этом деле не только слух и зрение, даже обоняние придется подключать! Джеффри казалось, на Кромвель-роуд пахло жареной курицей и потом, а из комнаты на верхнем этаже доносился леденящий сердце аромат гниющей плоти.
Зажимая рот и нос платочком, хозяйка встретила полицию у двери. Женщина высокая, крупная, на руках — жировые складки. Толливер изо всех сил старался не смотреть, как они колышутся.
— У нас с ним не было никаких проблем, — заверила она Джеффри, едва тот переступил через порог. Темно-зеленый, устилающий пол ковер раньше был пушистым, но время и нечто похожее на моторное масло стерли ворс чуть ли не до основания. Стены не красили со времен уотергейтского скандала, а плинтусы потемнели от трещин и потертостей. Деревянные панели когда-то приковывали восхищенные взгляды, но бесчисленные слои краски навсегда скрыли изящную резьбу, изгибы и очертания. С убожеством передней никак не сочеталась люстра из граненого стекла: в лучшие времена она, наверное, украшала музыкальную комнату или гостиную.
— Вчера вечером вы что-нибудь слышали? — спросил начальник полиции, стараясь дышать через рот и при этом не слишком походить на охотничьего пса.
— Ни звука. Ну естественно, кроме телевизора мистера Харриса, он снимает комнату рядом с Чипом. — Хозяйка показала в сторону лестницы. — Несколько лет назад он оглох, но живет здесь дольше всех остальных, так что я сразу предупреждаю новых постояльцев: не любите шум — ищите другое жилье.
Толливер выглянул на улицу, удивляясь, куда запропастилась Лена. Он послал ее за Брэдом Стивенсом, который был направлен вместе с Хеммингом в катугские леса. Вдруг здесь понадобится помощь?
— В доме есть черный ход?
— Да, с кухни. — Женщина кивнула на заднюю часть дома. — Чип ставил машину под навесом, оттуда дворами и переулками можно выехать на Сандерс.
— Сандерс — это улица, идущая параллельно Кромвель-роуд? — уточнил Джеффри. Значит, даже если бы Марта Лэм караулил главный вход, как ему и следовало, все равно пропустил бы Чипа. Марти на неделю отстранили от работы, за это время он вполне мог догадаться, что произошло.
— Бродерик-стрит сворачивает на Сандерс после пересечения с Макдугалл-роуд.
— К Чипу кто-нибудь приходил?
— Да нет, он вроде не из общительных.
— Ему звонили?
— В коридоре есть таксофон, домашним телефоном мы пользоваться не разрешаем, так что звонил он нечасто.
— Подружек водил?
Хозяйка захихикала, будто начальник полиции сказал что-то неприличное.
— Женщины сюда не допускаются, так что единственная подружка — это я.
— Та-ак… — протянул Джеффри, понимая, что больше нельзя откладывать неизбежное. — Где его комната?
— Первая слева. — Трясущаяся, как желе, рука показала на лестницу. — Надеюсь, мне с вами идти не обязательно?
— Вы не заглядывали в комнату?
— Боже мой, конечно, нет! — покачала головой хозяйка. — У нас была пара подобных случаев, я прекрасно все помню, свежие впечатления не требуются.
— Пара случаев? — заинтересовался Джеффри.
— Ну вообще-то они умерли не здесь, — пояснила женщина. — Хотя подождите, один все-таки здесь… Как же звали второго? Рутерфорд, что ли? — Она махнула рукой. — В общем, его увезли на «скорой», это было восемь или десять лет назад. Вколол себе что-то и иголку в вене оставил. Я поднялась туда из-за запаха. — Хозяйка заговорила тише. — Произошла, ну, как это… произвольная дефекация?
— Угу…
— Я думала ему крышка, но приехала «скорая», и медбратья забрали его в больницу. Сказали, мол, есть шанс спасти.
— А другой случай?
— Мистер Шварц, такой милый тихий старичок… — вспоминала хозяйка. — Кажется, еврей, он умер во сне.
— Когда это случилось?
— Мама была еще жива, значит, году в шестьдесят… — она запнулась, — шестьдесят восьмом.
— Вы ходите в церковь?
— Да, к анабаптистам. Мы с вами там встречались?
— Может быть, — пробормотал Джеффри, который появился в церкви всего раз: ровно десять лет назад, чтобы хоть мельком увидеть Сару. Во время рождественских и пасхальных каникул кулинарный гений Кэти наделял ее воистину безграничной властью. В такие дни Сара легко соглашалась пойти на службу, а потом наслаждалась вкусным обедом.
Джеффри взглянул на лестницу. Перспектива оказаться в комнате Доннера ему совершенно не улыбалась.
— С минуты на минуту должна подъехать моя помощница. Пожалуйста, сразу проводите ее к Чипу.
— Да, конечно. — Опустив в нагрудный карман рыхлую белую ладонь, хозяйка быстро достала ключ.
Заставив себя взять теплый, липкий предмет, Толливер поплелся на второй этаж. Перила шаткие, кое-где вырванные из стены, поручни захватанные.
С каждой ступенькой мерзкий запах становился все сильнее, так что нужную комнату можно было найти с закрытыми глазами, положившись на обоняние.
Дверь закрыта снаружи на висячий замок с засовом. Начальник полиции натянул латексные перчатки, сожалея, что не сделал этого, прежде чем взять ключ у хозяйки. Замок ржавый, и, боясь смазать отпечатки пальцев, Толливер осторожно касался лишь краешков. Ключ такой ненадежный, только бы не сломался! Несколько секунд страха с беззвучными молитвами в затхлой духоте — и с ласкающим слух щелчком ключ повернулся. Кончиками пальцев начальник полиции отодвинул металлический засов и повернул ручку.
По обстановке комната мало чем отличалась от прихожей: на полу вытертый зеленый ковер, окно завешено дешевыми зелеными шторами, края которых прилеплены дешевой изолентой, чтобы не проникало солнце. Вместо кровати — кушетка, разложенная наполовину, будто хозяина застигли, когда он доставал матрас. Все ящики комода раскрыты, их содержимое вывалено на ковер. В углу — одежная щетка, расческа и стеклянное блюдо, в котором хранилась мелочь. Блюдо разбили пополам, и из него рекой текли монетки прямо к настольной лампе без абажура, которую почему-то не тронули. Платяного шкафа не было, но предприимчивая хозяйка натянула вдоль стены веревку, на которую можно было вешать одежду. Сейчас плечики валялись на полу, один конец веревки был прибит к стене, другой сжимала безжизненная рука Чипа Доннера.
