говорить не приходится. Она теперь и не пикнет. А пикнет — в два счета вылетит. И все-таки, когда эта пигалица сказала: «Подлый вы…», под ложечкой засосало. Совесть? Пожалуй, не то. Вдруг да разболтает. Пойдут пересуды. Но после разговора с первым настроение поднялось. Правда, это не совсем вязалось с сознанием, что там, на посту реанимации, в тяжелом состоянии Ребеко. А как же насчет сочувствия? Но, с другой стороны нельзя все время находиться в страхе или в подавленности. Жизнь идет своим чередом. Как это сказал Федор Васильевич? «Ну что ж, отдавайте приказ. Вы теперь главный врач района». Это что-нибудь да значит, черт возьми. Надо сейчас же, не откладывая в долгий ящик, пойти в приемную и продиктовать этой Безуглой текст приказа. Шел коридором, а в голове звучала торжественная мелодия марша Мендельсона. Звучала настолько явственно, что, казалось, вибрировали голосовые связки. Пришлось оглянуться и проверить, нет ли кого-нибудь позади. Вдруг услышат. Это было бы совсем ни к чему.
— Оля, — входя в приемную, спокойно, даже с оттенком приветливости сказал Корзун. — Напечатайте приказ и разошлите по участковым больницам.
Безуглая немного помедлила, но все же заложила в машинку несколько закладок бумаги.
«В связи с болезнью Якова Матвеевича Ребеко и в соответствии с указанием РК КПБ обязанности главного врача района беру на себя».
Вносить в текст приказа слова «в соответствии с указанием РК КПБ» не было необходимости. Но Иван Валерьянович знал, что делает. Прежде всего нужно было показать, что теперь Корзун действует от имени райкома партии, и поэтому ей, Оле, лучше держать язык за зубами.
21
Когда говорили с Заневским и парторгом о строительстве Дворца культуры и спорта. Наталья задала им, казалось бы, праздный вопрос: во что обойдется проектно-сметная документация?
— Да тысяч в пятьдесят, — прикинул Виктор Сильвестрович. — А что?
— Хочу внести свой пай, — улыбнулась Наталья. — Есть у меня в строительном институте подруга. Люда Каледа. В турпоходе познакомились. Помнится, она мечтала взять для дипломного проекта именно такую тему: сельский Дворец культуры. Вот и попробую ее уговорить, чтобы помогла нам. А понадобится — и по начальству пойду.
Но сначала, закрыв бюллетень, пошла к начальству совхозному: как все же решился вопрос с дворцом? Без ясности в этом деле заводить разговор о проекте бесполезно. Надо прямо спросить у Виктора Сильвестровича: да — да, нет — нет. Зашла к нему в кабинет:
— Так как же, Виктор Сильвестрович, с проектом дворца?
Заневский посмотрел на Лепешко, сидевшего напротив, и кивнул ему:
— Рассказывай, Антон Кондратьевич, все как есть.
— Все так все, — начал Лепешко, немного насупив свои мохнатые брови. На днях был у нас сход. Разговор шел о разном. Предложили: строим Дворец культуры и спорта. Чтоб, значит, были там и плавательный бассейн, и комната отдыха, и кафе — ну, словом, все, что нужно. Хороша задумка? Хороша-то хороша, ответили сельчане. Но куда, к примеру, деваться молодым семьям? Об этом кто-нибудь подумал? Подумали, да не с той стороны. «Палац з кавай на верандзе, — сказал один дедок, — гэта, вядома, добра. Але ж лепей спачатку пабудаваць хату, а потым ужо и палац, як будзе магчымасць».
Тут в разговор вмешался Заневский:
— А Миша Ведерников, мой водитель, прямо мне заявил: «Уеду я от вас, Виктор Сильвестрович». — «Что так? — спрашиваю. — Заработок маловат?» — «Не в заработке дело. Жениться собираюсь. А куда я молодую жену приведу?» Вот вам и дворец. Так что поворачивает на то, Наталья Николаевна, что придется маленько подождать. Построим жилье, в первую очередь для молодых семей, вот тогда подумаем и о Дворце культуры и спорта. Иначе, видите, не получается. Без жилья потеряем и тех, которые у нас есть. И не только мы, но и вы, уважаемая Наталья Николаевна.
— Медицинские работники вроде бы все устроены, — не очень уверенно сказала Наталья.
— Вроде бы. А Марина Яворская где работает?
— У нас. Но при чем тут Марина Яворская?
— А при том, уважаемая Наталья Николаевна. Бывший моряк, а теперь мой водитель Миша Ведерников прокладывает курс прямо на этот ориентир. Не построим им дом — уедут как пить дать.
— Дела-а, — протянула Титова. — А как же быть с проектом?
— Не рано ли? И строительство домов, и это. Можем не потянуть.
— В самый раз. Пока будем строить дома, подготовим все остальное, доказывала Наталья.
— Как думаешь, Антон Кондратьевич? — спросил Заневский парторга.
— Надо соглашаться.
— Значит, можно от вашего имени договариваться?
— Ну, раз согласился Антон Кондратьевич, значит, можно. Я так понимаю.
Наталья не привыкла откладывать свои дела в долгий ящик. Решив ехать в институт завтра же, она не стала задерживаться в больнице и сразу, как только закончился рабочий день, пошла домой. Проходя мимо сельсовета вспомнила, что Алесь Калан работает теперь у них участковым уполномоченным. Да вон и окно его светится. А раз так, то сейчас она зайдет и поздравит его с новым назначением. Правда, предлог не из лучших. Ну и что? Ей небезразлично, как ее бывший больной себя чувствует. Хоть бы раз зашел, напомнил о себе. На то и врач, чтоб напоминать людям о главном: их здоровье — это дело не только личное, но и государственное. Поднялась на крыльцо, ступенька в коридор. Вот и табличка: «Оперативный уполномоченный». Но что там за смех? Прислушалась. Да это же голос Марины Яворской! Алесь рассказывает что-то смешное, а Марина повторяет: «Ой, не могу!» — и прямо-таки заходится от смеха. Нет, Наталья ничего такого не подумала, она уже прочно связала в уме Марину с Мишей Ведерниковым, однако охота увидеть Алеся вдруг пропала.
Пришла домой, молча начала собираться в дорогу. Прежде, бывало, придет, начнет рассказывать своей матери обо всем: и кто у нее был на приеме, и к кому ее вызывали. А тут ее словно подменили. Даже мать заметила:
— Ты что-то сегодня не в духе. Случилось что?
— Нет, мама, все в порядке. Тебе показалось.
— Показалось так показалось. — Марья Саввишна не стала больше расспрашивать: захочет — сама скажет.
Понимая, что разговор не окончен, Наталья добавила:
— Завтра еду в Минск.
— Надо — езжай, — коротко ответила Марья Саввишна.
— Бабушку обижать нельзя, — подала голос Оксанка.
До этого, казалось, она была занята куклой и вся ушла в свои материнские заботы. Выходит, нет.
Девочка чутко улавливала настроение в доме. Она верно поняла, что произошла размолвка и что началось все с Натальи. На чью сторону встать? Конечно же, на сторону бабушки.
Наталью это задело, но тут же возник вопрос: как быть с
