Всё, Янка, отступать некуда, и смущаться тоже поздно. Ты взрослая тридцатилетняя тётка, вперёд и с песней, ничего страшного или стыдного не происходит. Сама же не хотела секса так быстро, и тебе даже любезно пошли навстречу! Я ещё немного отодвинулась, одновременно стянув штаны пониже, мои пальцы коснулись твёрдой, напряжённой плоти. А размерчик ничего так, да, что-то мне даже как-то боязно представить, как ЭТО в меня поместится... Янка!!!! Перестань думать о том, чего возможно никогда не случится! Лаааадно, ага, кого обманываем. С такими ушлыми мужиками недолго держаться моим комплексам и стеснению... Эрсанн резко выдохнул, мышцы на животе напряглись, и он чуть сжал мои коленки. Любопытство подтолкнуло посмотреть на его лицо — тем более, смотреть на собственные действия было... стрёмно...
Морвейн-старший откинул голову на спинку дивана, чуть приоткрыл рот, и дышал часто, тяжело. Мелькнула шальная мысль увидеть его глаза, подёрнутые дымкой желания, и от неё тело облило жаром, в лёгких резко закончился воздух. Нееее, это слишком! Я же умру от смущения, если он увидит, как... как моя ладонь, обхватив упругий ствол, медленно скользит вверх, чуть сжав, а потом так же вниз, и от того, как послушно подался за моей рукой Эрсанн, у самой мышцы внутри сжались.
— Да... — снова эти хриплые, бархатистые нотки, и я чуть не всхлипнула от внезапного приступа острого удовольствия, аж сердце на несколько секунд замерло.
Вот это ж нифига себе! Никогда не думала, что меня вообще способны завести подобные вещи, наблюдать, как кто-то получает удовольствие от... от моих же откровенных ласк... Может, всё дело в том, что раньше мой сексуальный опыт ограничивался постелью, ну на крайняк столом или ванной, и обходился практически без прелюдий?.. Ну ленивы мужики в моём мире, ленивы до ужаса. А может, и моя вина в том есть, что слишком зажатая в постели, пока уже от страсти тормоза не откажут... Не знаю...
Но мне нравилось то, что я делаю, смущение потихоньку отступало, и ощущение твёрдого члена в руке... заводило не хуже умелых пальчиков между моих ног. И снова это остро-пряное осознание чего-то не совсем приличного, собственной испорченности, добавляло перцу в коктейль эмоций, охвативший сознание. А Эрсанн откровенно наслаждался, и всё сильнее хотелось сдёрнуть к чёрту эту повязку, наплевать на собственную скромность — он же смотрел! Чем я хуже?..
— Чуть сильнее... Янннааааа... — моё имя Морвейн почти простонал, и я ахнуть не успела, как поверх моей ладони легла его, направляя и задавая ритм.
Остатки смущения упали в обморок, я облизала резко пересохшие губы, завороженно глядя на пикантное зрелище, и понимая, что схожу с ума — по жилам побежал огонь, в третий раз за сегодняшний вечер пробуждая желание. Точно, нимфоманка, мелькнула обречённая мысль. Пальцы Эрсанна сжали мои немного крепче, движения стали быстрее, и одновременно участилось и моё дыхание. Оу, чёрт, реально, заводит, ещё как!! Я совсем испорченная и неприличная... Главное, не думать, не думать, как всё это будет видеться завтра, когда проснусь. В своей спальне!!! Одна!!!
— Ещё... вот так... — лихорадочный шёпот, полный страсти, заставил разбежаться по телу целый табун обжигающих мурашек, я ощутила, что Эрсанн убрал с моего колена вторую руку, и невольно подняла голову, желая увидеть его лицо.
И зря. Потому что Морвейн-старший сорвал повязку, и я получила роскошную возможность испытать весь спектр эмоций, от смущения до острого возбуждения, когда наши глаза встретились. Его взгляд светился неприкрытым желанием, зрачок заполнил всю радужку, жаркая темнота затягивала, и я падала в мягкую тьму, потерявшись в чужой страсти, сгорая от своей собственной, захлёбываясь ощущениями... Отвернуться мне не дали, пальцы Эрсанна сжали подбородок, и он прохрипел повелительным шёпотом:
— Не смей, Яна! Смотри на меня!..
Это оказалось выше моих сил, выше того порога, за который я могла вот так сразу переступить. И я зажмурилась, одновременно почувствовав, как Эрсанн напрягся, подался чуть вперёд, и... моих ушей коснулся протяжный, низкий стон:
— Яааааан!..
Щёки обжёг румянец от того, сколько всего было в этом одном-единственном слове, ещё никогда моё имя не произносили с таким наслаждением. Глаза открывать ох, как не хотелось, заниматься дальнейшим выяснением происходящего и копаться в душе — тоже.
Попыталась осторожно высвободить руку, в голову заползла первая ленивая и здравая мысль: вытереть нечем, и... и платье жалко... Опять стало мучительно неловко, и захотелось исчезнуть из этой гостиной. Несколько напряжённых секунд тишины, наполненной только моим тяжёлым дыханием, потом задумчивый, но чрезвычайно довольный, как у сытого кота, голос Эрсанна:
— У меня впечатление, что ты только что занималась этим первый раз, Яна. Всё так плохо?
Да иди к чёрту!!! Первый раз, первый раз... Нет, не первый! Но в таких пикантных раскладах — первый. Обычно я ограничивалась одним-двумя прикосновениями, этого партнёру вполне хватало для стимуляции. Не надо, ну не надо мне в душу лезть, пожалуйста! Иначе я поверю, что тебе не всё равно, что там творится, и... и плохо будет всем. Мне в первую очередь. А я эгоистка и слишком себя люблю, чтобы допускать до такого. Повеселились и хватит. Я собралась с духом и ответила, правда, голос предательски дрожал:
— Д-давайте я п-просто уйду и всё, хорошо?..
Отстранённо отметила, что руку снизу отпустили наконец, и я смогла разжать пальцы, только ощущение подсказывало, что она совершенно сухая. Э?.. От приступа удивления распахнула глаза, поймала улыбку Эрсанна, и краем глаза заметила тень у двери. Сердце скакнуло к горлу, я дёрнула головой, высвободившись из пальцев Морвейна-старшего и посмотрела на выход. Т-твою мать!.. Меня как в ледяную воду окунули, в голове наступила кристальная ясность и чёткое осознание: Лорес стоит тут давно, и судя по довольной физиономии, видел достаточно много. Дар речи временно покинул, порыв рвануть с колен Эрсанна и убежать из этой проклятой комнаты, подальше от сиятельных извращенцев, любящих пикантные развлечения, завяз в охватившем оцепенении.
Лорес выглядел слегка растрёпанно, в рубашке и расстёгнутом жилете, глаза поблёскивали в полутьме. Руки он скрестил на груди, прислонившись к стене, ленивая усмешка блуждала на породистом лице, пока младший лорд бесстыже разглядывал меня.
— Ты, оказывается, не такая уж сдержанная, как пыталась казаться, — негромко произнёс Лорес, отлипнув от стены и сделав несколько шагов к дивану. — Столько эмоций, столько страсти, мммм... — протянул он с явным наслаждением, усмешка стала шире. — И так мило смущаешься, папа прав.
