— А дальше? — я подстегнул Анатолия вопросом, так как мне показалось, что голос его начал слабеть и затихать.
— Дальше все просто. Все как в кино. Щелкнул зажигалкой. Пламя указало куда сквозняк дует. Нашел дыру. Расширил ее чуток. Так и выбрался. — На этом месте милиционер горько и слегка нервно хохотнул. — Вот тут мое везение и закончилось. Видать с лекарством я того… Передоз получился. Слабость такая навалилась, что и передать не могу. Качает из стороны в сторону, голова кружится, ноги ватные. Понял я это и решил отсидеться в руинах, подождать, значит, когда полегчает. Забрался в какую-то заброшенную квартиру, прилег и бац… мигом выключился.
— Опасно это.
— Ясное дело, опасно, — согласился милиционер. — Только что я мог поделать? От моего желания уже ничего не зависело.
— А говоришь везение закончилось, — после паузы пролепетал я. — Ведь, как я вижу, проснулся. Живым проснулся.
— Проснулся, — кивнул Анатолий. — Едва открыл глаза, так сразу и понял, что из огня да в полымя. Вокруг плотная густая серость, сумерки, одним словом. Чтобы добраться до поселка, у меня час времени, в лучшем случае полтора. Чтобы выиграть время, попытался пройти через дом, в котором расслаблялся. Ага, черта с два, везде завалы и тупики. Единственный путь — выбраться на улицу Крылова и обходить руины.
— Этого лучше было не делать, — мне тут же вспомнилось усеянное труппами поле боя, которое мы оставили после себя.
— Согласен, — вздохнул майор. — Но разве ж я знал. Только выбрался, а там бойня… или лучше сказать разделочный цех. Кентавры живые и дохлые. Первые жрут вторых. Кровище, вонь, рев, падальщики прямо под ногами шныряют. Я так и обмер.
— Тут тебя и засекли.
Я лежал, вперив глаза в ржавую арку потолка. Казалось, что это небо. Вот такое оно стало за последние сутки: тяжелое, жесткое, неподвижное, давящее. Этому небу не было места в мире людей. А может людям в мире, где существует такое небо.
— Догадливый, — вздохнул Нестеров. — Я только одну очередь успел дать, а вокруг уже кольцо образовалось. Думал, разорвут к чертовой матери. И так бы оно и было, но только вот кое-что произошло. Кентавров словно позвали, всех сразу.
Наш разговор продолжался уже около часа. Предостаточно времени, чтобы кроме чувства вины мозг смог породить что-нибудь еще. Какие-то ошметки обычных человеческих свойств, чувств, качеств. Среди них-то я вдруг и распознал любопытство, интерес ко всему происходящему. Тем более, что ей богу тут было чем заинтересоваться.
— Позвали? — я со стоном повернулся на бок, чтобы видеть своего собеседника.
— Мне так показалось, — кивнул Анатолий. — Звука я не слышал, но только они все как-то одновременно замерли, оглянулись в одном направлении, на восток. А потом и помчались туда, даже об ужине своем позабыли.
— А ты?
— Я тоже помчался, правда не своими ногами. Две твари схватили меня и поволокли с собой. Оружие, естественно, вырвали и выкинули. Так что защищаться было нечем. Пришлось, как говорится, расслабиться и получать удовольствие. Хотя нет худа без добра. Меня почти не помяли. А вот ты, Макс… — Нестеров окинул меня критическим взглядом. — Ты им видать досадил здорово. Тебя они всласть покромсали.
— Было дело, — я не стал уточнять, что кентавров мочил не столько я, сколько Леший со своими людьми. — Странно, почему сразу не пришибли, почему притащили именно сюда?
— Объяснение у меня пока только одно, — Нестеров скривился, должно быть от отвращения. — Мы у них вроде как деликатес. Ты судака запеченного на углях ел?
Когда я отрицательно покачал головой, милиционер кивнул и с чувством превосходства продолжил:
— А я ел. И поверь мне, дружище, супротив этого деликатеса никакие другие рыбные выпендрежи не тянут. Вот так и с нами. Видать жареная человечинка это самое вкусное, что кентаврам довелось отведать.
— Так почему они тянули? Почему не приготовили тебя сразу, вчера вечером? Или нас вместе сегодня утром?
— Ну, насчет вчерашнего вечера вроде все понятно. Я же говорил, звали их. Отсюда и спешка была. Сунули меня в этот пакет из бетонных колодезных колец, плитой привалили. Сиди, мол, дожидайся, когда вернемся.
— А утром?
— Насчет утра сказать ничего не могу. Может у кентавров и утром дела какие-никакие имелись. — Тут Нестеров задумчиво протянул: — Скажу тебе, Максим, что тут не все так, как кажется на первый взгляд. Кентавры это не просто расплодившиеся вечно голодные волки, это что-то другое. Это словно проклятье, насланное на нас не пойму уж за какие грехи. И у этой силы, у этой магии, как и положено, есть свои законы, границы что ли, в которых она действует.
— С девяти вечера до полудня человечину жрать запрещается, — это была моя первая шутка за сегодняшний день.
— Смейся-смейся, — пробурчал майор. — Вот увидишь, что я прав.
В том, что Анатолий прав я, честно говоря, и не сомневался. Уж очень много разнообразных фактов накопилось, и по большей части непонятных, необъяснимых. Во-первых, эти странные устройства у кентавров в головах. Во-вторых, умопомрачительная скорость их эволюции. В-третьих, то необъяснимое исчезновение, которому я, так сказать, поспособствовал. В-четвертых, туннели, из которых бестии появляются. Да еще теперь ко всему этому букету добавляется и какой-то таинственный зов. Цирк-зоопарк, тайн больше чем достаточно!
Подумав о том сколько еще не сделано, вспомнив о друзьях-товарищах, о Лизе, мне почему-то категорически перехотелось умирать. И совесть вроде как утихомирилась, перестала пинать меня тяжелыми коваными сапогами. Ведь вот же он, Нестеров, живой и здоровый, по крайней мере, по сравнению со мной. И как ни крути, я все-таки кое-что для него сделал. Нет, это я вовсе не о фонаре, противогазе и аптечке. Это я о том, что вытянул его, вынес на своих собственных плечах. Сеанс аутотренинга не прошел даром. Я почувствовал в себе силы, чтобы начать борьбу. Только вот с чего именно ее начать?
Скрипнув зубами, я приподнялся и стал оглядываться по сторонам. Ангар оказался довольно большим, метров тридцать в длину. Этакая половинка цилиндра, которая опиралась на прямоугольник ленточного фундамента. Хорошо, что ленточного и очень хорошо, что владельцы не потратились на заливку полов. Через бетон Толик вряд ли смог бы пробиться. Интересно, а чем он копал?
Я перевел взгляд на милиционера и тут же понял, что опоздал со своим вопросом. Нестеров спал, причем спал как убитый. Что ж, ничего удивительного, ведь для того, чтобы преодолеть три метра слежавшейся, нафаршированной строительным мусором земли, ему пришлось работать всю ночь. Не стоит его беспокоить, по крайней мере, пока в этом не возникло особой нужды. Я уж как-нибудь сам.
Мне предстояло сделать две вещи: осмотреться, а так же испробовать возможности своего тела. Несложно догадаться, что я начал с первого, более легкого и не такого болезненного занятия.
Свет внутрь ангара попадал через два небольших зарешеченных окошка. Они располагались у самого потолка на диаметрально противоположных торцах длинного сооружения. Наш подкоп оказался ближе к той из сторон, в которой располагались ворота. Довольно ладно скроенные ворота с защитой от срезания петель и механической блокировкой створок. Такие и впрямь тяжело вскрыть, даже высадить надо еще постараться.
От изучения самого сооружения я перешел к его так сказать начинке. Та оказалась довольно многочисленной и разнообразной. Даже странно, что сюда еще не добрались люди Крайчека. Многое из местных сокровищ их бы весьма заинтересовало: бетономешалки, подъемники, сварочные аппараты, катушки с кабелем, трубы, тюки со стекловатой, арматура и многое другое. Короче, красть и вправду тут было что. Строительная контора оказалась зажиточной и, по всей видимости, преуспевающей. Только такая фирма могла позволить себе собственную технику.
Я увидел два погрузчика. Один привычный, знакомый чуть ли не с самого детства вилочный, а другой — продукт тлетворного влияния запада. Игрушечный экскаваторчик размером чуть поболее машинки для картинга. В советские времена работу, для которой он был создан, обычно поручали паре крепких мужиков с совковыми лопатами. Но тем не менее это была машина, транспорт. Не бог весть какой, но все же транспорт! Только бы удалось его завести.
Ход моих мыслей прервал звук. Странный звук. Снаружи словно кто-то подул в свисток. Причем совсем не в милицейский, который верещит противным дребезжащим фальцетом, а в тот простенький, деревянный, который мы все делали в детстве из куска свежей, только что срезанной ветки. Плавный протяжный свист с меняющейся высотой. Он казался одновременно и знакомым и нет. Точно такого звука я раньше не слышал, но вот мелодия… Именно мелодия… если конечно речь кентавров можно назвать мелодией. Даже стало удивительно, как быстро и легко удалось провести параллель между этим звуком и голосом, которым та тварь, что я убил, извещала своих сородичей о нашем с Лешим присутствии.
