Она спросила:
— Ностальгия?
— Размышляю о положении Софоса.
— Понимаю.
— Есть новости?
Аттолия покачала головой и тихо опустилась на стул рядом с ним.
— Орнон сказал, что если бы он был жив, это уже было бы известно.
— Скорее всего, — согласилась Аттолия. — Ты любил его?
Царь пожал плечами.
— Он был славным мальчиком. Эддис могла бы выйти за него замуж.
— Ты знаешь, за кого ей придется идти теперь?
— За Суниса, полагаю.
— Но она терпеть не может Суниса, — сказала царица.
— Она царица Эддиса. Царицам приходится идти на жертвы.
Аттолия ненадолго замолчала.
— Как ты думаешь, она была бы счастлива с Софосом?
— Думаю, да. Они даже успели обменяться несколькими письмами.
— Я никогда не могла понять, почему она не вышла замуж за тебя.
Царь поудобнее устроился в кресле.
— Может быть, ее остановила перспектива сойти с ума, — сказал он.
Царица улыбнулась.
— Тогда что она нашла в Софосе?
Еагенидису понадобилось некоторое время, чтобы подыскать ответ.
— Он добрый мальчик, — наконец сказал он.
— А ты нет? — резко спросила Аттолия.
Наконец царь повернулся к ней и посмотрел, изумленно подняв брови. Он покачал головой.
— Нет, — задумчиво сказала она. — Ты не добр, не так ли? — потом она скосила глаза к носу и произнесла с подозрительно знакомой интонацией: — Но ты всегда был добр ко мне.
Царь рассмеялся. Он протянул руку, и она прижалась к нему.
— Все это было ложью, — сказал он.
Конечно, царь был добрым человеком. Если бы он не был таковым, Костис давно уже был бы мертв. И царица не полюбила бы его так сильно. Костису оставалось только удивляться, какими запутанными выглядят человеческие взаимоотношения по сравнению с историями о богах, рассказанными у очага. Легкое прикосновение к локтю заставило его обернуться. Фрезина смотрела на него из полуоткрытой двери. Он перевел взгляд с Фрезины на царя с царицей, покраснел и вышел в прихожую. Служанка бесшумно закрыла дверь, оставив царя с царицей наедине.
* * *
Костис не видел царя до следующего утра. Как и накануне, он явился к двери в спальню и обнаружил там двух придворных — Иона и Сотиса. Ион открыл дверь и неприятно улыбнулся, когда Костис прошел мимо него. Сотис откашлялся и объявил прибытие Костиса, а царь поднял голову от бумаг, которые он читал. Он был полностью одет и сидел на кровати поверх покрывала.
— Что ты здесь делаешь? — спросил он.
Этот вопрос показался неожиданным, словно удар в живот, и Костис некоторое время пытался в замешательстве подыскать подходящий ответ.
— Ты мне больше не нужен. Меня признали выздоровевшим, — сказал царь. — Ты можешь вернуться к своим обычным обязанностям.
Потом он бросил многозначительный взгляд на дверь за спиной Костиса, и тот в недоумении удалился. Когда Костис проходил мимо, Ион зарыл дверь в прихожую, а Сотис внимательно изучал вышивку на манжете.
В караулке Костис попытался сообразить, является ли присутствие в покоях царицы одной из его «обычных обязанностей», и решил, что нет. Конечно, ему незачем было отираться в свое свободное время среди телохранителей царицы под враждебными взглядами ветеранов. Он вышел из караульного помещения и прошел весь путь через дворец до своей комнаты, не останавливаясь. Там он сбросил с себя доспехи и пинком отправил нагрудник под кровать, а потом выругался, проклиная свои ушибленные пальцы. Тяжело дыша, он заставил себя вытащить нагрудник обратно и аккуратно повесить его на привычное место вместе с остальной броней. Затем в тунике и штанах он отправился в столовую. Может быть, его товарищи встретят его менее враждебно, чем ветераны.
Все было еще хуже. Их необъяснимая жалось усилилась настолько, что ее уже трудно было не замечать. Разозлившись еще сильнее, Костис отправился на поиски Аристогетона и загнал его в угол между двумя казармами.
Он начал без предисловий:
— Что, черт возьми, происходит? — спросил он, хотя уже знал ответ.
— Что ты имеешь в виду? — невинно спросил Арис.
Слишком невинно, даже для Ариса. И он вздрогнул, когда Костис заговорил.
— Ты сам мне скажешь, или мне придется побить тебя?
— Костис, почему бы нам не поговорить после завтрака?
— Нет, — сказал Костис. — Сейчас.
— Ну, если ты настаиваешь…
— Еще как настаиваю.
— Они считают, что то покушение было фальшивкой. Может быть, убийцы были настоящими, а может быть, и нет. Но все думают, что тех людей прикончили вы с Телеусом, а царь решил прикинуться героем.
— Они думают, что он лжет?
— Он ведь был вором, в конце концов.
— Они думают, что я лгу!?
Костис резко отвернулся, но Арис прыгнул вперед и успел поймать его за руку. Костис стряхнул его и направился в сторону столовой, но Арис слишком хорошо знал своего друга. Он снова схватил Костиса, и на этот раз вырваться не получилось.
— Что ты делаешь? — сказал Костис, извиваясь в объятиях друга.
— Это ты что делаешь? — ответил Арис, усилив хватку.
— Я собираюсь сказать всем, что я не лжец и набить морду любому, кто в этом усомнится.
— Это неправильно, — сказал Арис. — Так ты никого не убедишь.
— Тогда как их убедить? — он посмотрел на Ариса, его взгляд был таким острым, что Арис попятился. — А что насчет тебя? Ты ведь был там. Почему ты ничего им не сказал?
— Меня там не было, — возразил Арис. — То есть, не тогда, когда убили заговорщиков. К тому времени, когда мы с парнями прибежали в сад, все было кончено.
— Но ты веришь мне.
— Конечно, верю, — сказал Аристогетон.
Костис поднял руки к груди Ариса и грубо оттолкнул его от себя. Тот отлетел к стене казармы.
— Нет. Ты не веришь, — с горечью возразил Костис.
— Я не разговаривал с тобой после нападения, — теперь Арис был зол, не меньше Костиса. — Откуда мне знать? Костис, ты у него в долгу. Ты избил его, а он тебя простил. Откуда мне знать, — повторил он, — что он не напомнил тебе о твоем долге, и что ты не покрываешь его ложь из своего глупого понятия о чести?
— Ты должен мне верить! — крикнул Костис, но заставил себя остановиться.
Он больше не мог отличить истину от лжи, правильные поступки от неправильных и разобраться в своих собственных побуждениях. С тех пор, как Вор Эддиса стал царем, он только и делал, что блуждал в запутанном лабиринте своей жизни. Почему он ждет, что Арис будет верить ему?
— Прости. Мне очень жаль. — он отступил.
— Костис, подожди, — Арис опять схватил его за рукав.
Костис стряхнул его руку, и на этот раз Арис не попытался удержать его.
* * *
Утром Костиса вызвали в кабинет капитана. Телеус коротко сообщил ему, что он снова назначен на должность начальника отделения. Он получит десять человек, но не своих прежних ребят и не в той же сотне. Его вещи будут перенесены из лейтенантской квартиры в комнату над столовой в одной из казарм. Так же кратко Костис принял свое назначение, был отпущен и направился к двери.
— Костис, — окликнул его Телеус. — Если ты дашь всем понять, что обижен, это сделает все эти дикие слухи только более правдоподобными.
— Спасибо, капитан, — сказал Костис. — Постараюсь запомнить.
Вечером в столовой Костис не выказывал своего возмущения, хотя встретил множество сочувственных взглядов. Тот факт, что никто из гвардейцев не осмелился назвать его лжецом в лицо, приносил мало утешения. Отделение, собранное для него Телеусом, состояло из солдат старшего возраста, не успевших получить распределение в другие сотни, а так же нескольких стажеров. Старые солдаты успели наслушаться сплетен и в течение нескольких дней смотрели на Костиса круглыми глазами. Возможно, это портило настроение Костису, но он был справедливым человеком, и они не доставляли ему никаких проблем.
После нескольких дней службы Костис обнаружил, что его больше не привлекает общество других охранников, и отправился в винный погребок в одиночестве. Трижды он попадал в драку. Наверное, над ним тяготело проклятие, потому что то, что должно было закончиться несколькими тумаками, оборачивалось настоящим побоищем с разбитой мебелью. Надо же, его противники даже ножиками на него замахивались.
В третий раз его забрал военный патруль и доставил прямо пред ясные очи Телеуса, который посмотрел на него с нескрываемым отвращением и напомнил, что он будет разжалован или вообще уволен из гвардии, если еще хоть раз опозорит свое звание.
Костис попытался принять это предупреждение близко к сердцу, но каким-то образом снова подрался на следующий день. Он даже еще не вошел в таверну, когда к нему привязались двое пьяниц, делая вид, что они ветераны и требуя, чтобы он уважил их, купив им бутылку вина. Костису надоели попрошайки, и он отказал, может быть, слишком резко. Пьяницы обиделись, и Костису пришлось бы туго, если бы не вмешался случайный зритель. Один из пьяниц держал Костиса за руку, пока второй выхватил острый нож и попытался ткнуть им Костиса в грудь. К счастью, рядом оказался человек, метнувший табурет в голову нападавшего с ножом. Когда пьяницы увидели, что лишились численного преимущества, они мгновенно потеряли интерес к драке и исчезли за углом. Костис поблагодарил незнакомца, а тот обвел взглядом собравшуюся толпу и предложил уносить ноги, пока им не пришлось давать объяснения городской страже. Костис нашел это предложение весьма мудрым и скользнул в толпу, чтобы вернуться в казарму живым, невредимым и невинным, как младенец.
