в городе найдешь? Я сейчас и́з городу.
— О, муха, ты дура! Я пойду к барину, я лягу на мягкую постель, тут буду кормиться; а как я была в деревне — мужичек-от день-от пожал, а меня, блошеньку, на доске прижал.
Муха и говорит:
— На́ што он тебя прижал?
— Он, мой батенька, больно устал, а я пойду к барину на мягкую постелю. Ну топерь, муха, ты про свое обстоятельство скажи, для чего в деревню идешь?
— Я в городу-то, барышня, замерла́, не емщи.
— На́што поганая? Тебя видно жить-то не пускают?
— Помилуйте, у вас в деревне остается в доме и старый и малый; вот у старушки ма́леньки робятишки, а тут-то мне и хорошо: накладет она кашки с молочком, — вот, барышня, я тут половинщица!
— Правда твоя, — говорит блоха, — ступай с богом!
10. Барин и мужик
Жил был мужик; имел у себя много овец. Зимним временем большущая овца объягнилась, и взял он ее с двора в избу, с ягненочком. Приходит вечер; едет барин, попросился к нему ночевать. Подошел под окошко и спрашивает:
— Мужичек, пусти ночевать!
— А не будете ночью озоровать?
— Помилуй! Нам бы только где темну ночку проспать.
— Заезжай, барин!
Взъехал барин с кучером на двор. Кучер убирает лошадей, а барин в дом пошел. На барине был огромный волчий тулуп. Взошел в хату, богу помолился, хозяевам поклонился:
— Здорово живете, хозяин с хозяюшкой!
— Добро жаловать, господин!
Сел барин на лавочку. Овца волчий тулуп увидала и глядит на барина; сама глядит, а ногой-то топ, и раз, да и два, да и до трех. Барин говорит:
— А что, мужичек, овца ногой топает?
— Она думает: ты волк; слышит волчий дух. Она у меня волков ловит; вот нынешнюю зиму с десяток пымала.
— Ах, дорого бы я за нее дал! Не продажна ли она? Для дороги мне она хороша.
— Продажна, да дорога́.
— Эх, мужичек, да не дороже денег; у барина хватит.
— Пожалуй, уважить можно.
— А сколько она сто́ит?
— Пять сот рублей.
— Помилуй, много! Возьми три сотенки.
Ну, мужик согласился, продал. Барин ночь переночевал, на зорьке встал и в путь собрался; хозяину три сотенки отдал и овечку взял, посадил в санки и поехал. Едет. Идут встречу три волка.
Вот овца увидала волков, так и прыгает на санях, сама черев накле́ску сика́ет. Барин говорит кучеру:
— Надо пускать: вишь она как раззадорилась!.. Сейчас пыма́т. (А она боится).
Кучер и говорит:
— Постой немножечко, сударь, она раззадорится.
Сверста́лись волки с ними ровно. Барин выпустил овцу; овца испугалась волков, в лес полетела, коротким хвостом завертела. Как волки за ней залили́сь, только снег раздуватся, а кучер за ней собиратся. Покуда лошадушку выпрягал, в погонь за овцой скакал, волки овцу пымали и шкуру с нее содрали, сами в лес убежали.
Кучер подскакал — овца на боку лежит, а ее шкура содрана́ лежит. Подъезжает к барину. Барин его спрашивает:
— Не видал ли чего?
— Ах, сударь, хороша овца! Вся изорвалась, а волкам не поддалась!
Мужичек три сотенки получил, сидит топерь, барину сказочки рассказывает, а три сотенки в кармане лежат.
11. Про нужду
Вот как бедный мужичек, в худенькой своей одежёнке, в дрянненькой обувчёнке и работает в мороз, и резко рубит — не нагреется; лицо его от морозу разгорается. И въезжает в селенье барин, их не больше как двое, с кучером, и остановились.
— Бог помочь тебе, мужичек!
— А спасибо же, сударь!
— В какую стужу ты рубишь!
— Эх, сударь, нужда рубит.
Барин этому делу изумлился, спрашивает кучера:
— А что, кучер, какая эта Нужда? Знаешь ли ты ее?
— Я только сейчас, сударь, слышу.
Спрашивает барин мужичка:
— Какая же это, мужичек, Нужда? Охота бы мне ее поглядеть, где она у тебя.
Мужичек и говорит:
— На что тебе, сударь?
— Да охота мне ее поглядеть.
И в то же время в чистом поле, на бугри́не, в зимнем време, как стояла со́ снегом былина.
— А, — сказал мужик, — а вон, сударь, на бугре Нужда стоит. Вон она как от ветру шатается, и никто не догадается.
Барин и говорит:
— Нет ли времечка тебе ее нам указать?
— Пожалуй, можно, сударь.
Сели на тройку лошадей и поехали в чисто поле Нужду глядеть. Выехали они на бугри́ну и проехали эту были́ну, а другая-то дальше стоит. И указывает мужик рукой:
— А вон, сударь, она в стороне — нам ехать нельзя: снег глубок.
— Покарауль-ка, — сказал барин, — наших тройку лошадей: я схожу погляжу.
Барин слез да и пошел, а кучер-то говорит:
— Да, сударь, возьмите и меня: и мне охота поглядеть.
— Пойдем, кучер!
И полезли по́ снегу два дурака. Эту были́ну пройдут, другую найдут, а еще Нужду не видят.
Вот мужичек-то был не промах, выстегнул иху тройку лошадей, сел да и полетел. Только они его и видели. И не знают, куды уехал. Вот полазили по снегу два дурака, тут их постигла нужда. Оборотились этим следом, на дорожку вышли, к повозочке подошли, а лошадушек след простыл.
Думали, думали барин с кучером… Что делать? Лошадей-то нет — и повозку-то бросить жалко. Говорит барин кучеру:
— Впрягайся-ка, кучер, в корень, а я хотя на пристёжку. Кучер говорит:
— Нет, вы, барин, посправне, немножко посильне; вы — в корень, я — в пристёжку.
Ну, нечего делать, запрегся барин в корень… Вот и везут да, везут; повезут да привстанут.
Этот же мужичек припрятал ихих лошадей, надел одёжку другу и пошел повстречу. И говорит мужик:
— Что это вы, барин, повозку на себе везете?
Барин сердито говорит:
— Уди. Это Нужда везет.
— Какая же это Нужда?
— Ступай вон там в поле, на бугре!
А сам, везет, да везет.
До села доехал, лошадей нанял. Приехал домой на троечке, на чужих. Нужду увидал: тройку лошадей потерял.
12. Поп и дьякон
Жил был поп да дьякон. Приход бедный был: не́ во что ни обуться, ни одеться и в голова́ положить нечего. Вот и придумали они, где бы на сапожнишки добиться. Дьякон говорит:
— Дава-ка, поп, я буду воровать, а ты будешь ворожить.
Поп и говорит:
— Чего будешь воровать?
— Лошадей. В лес буду их прятать; ты будешь деньги брать, про лошадей рассказывать.
Вот дьякон пошел ношны́м бытом, троечку спёр и в овраг их отпёр.
— Ну, поп, я троечку спёр и в овраг отвел. Пришлю к тебе
