бедра. Цзун Ли присел на корточки возле девушки, поглаживая ее щеки и нашептывая слова ободрения. Но девушка пребывала в глубоком обмороке.
Судья Ди и Дао Гань вытащили из лап двух зеленых демонов, стоявших поодаль, два копья и положили их рядом на пол. Дао Гань снял свою накидку и, привязав ее к древкам копий, соорудил некое подобие носилок. Положив на них девушку, Дао Гань с Цзун Ли понесли ее.
— Давайте в комнату к госпоже Дин! — приказал судья.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Судье Ди пришлось стучать довольно долго, прежде чем госпожа Дин отворила дверь. На ней была только тонкая ночная рубашка. Уставившись на судью заспанными глазами, она проговорила:
— Вы вторгаетесь ко мне в любое время, словно вы мой муж!
— Помолчи и позволь нам пройти! — сурово произнес судья.
Она пропустила его, ошарашенно наблюдая, как двое его спутников вносят свою ношу. Пока они укладывали потерявшую сознание девушку на постель госпожи Дин, судья приказал:
— Раздуй угли в жаровне и согрей комнату. Потом завари большой чайник горячего чая, и пусть она выпьет, сколько сможет. Она провела много часов раздетая в холодной и сырой галерее, и, хотя гипс частично ее защищал, все же она могла серьезно простудиться. Потом смочишь весь гипс теплой водой и удалишь при помощи полотенца. И будь осторожна: рана на груди у нее неглубока, но повреждения на руках и ногах могут быть серьезнее, чем кажутся на первый взгляд. И не забудь проверить, не повреждена ли у нее спина. Ты же, как акробатка, должна уметь справляться с растяжением мышц и вправлять позвонки и суставы?
Госпожа Дин утвердительно кивнула. Она бросила сочувственный взгляд на неподвижную девушку.
— Сейчас я принесу кое-какие лекарства и мази, — добавил судья. — А эти двое останутся на страже снаружи. Принимайся за дело!
Не задавая вопросов, госпожа Дин сразу же принялась раздувать бамбуковым веером угли в жаровне. Судья Ди вывел Дао Ганя и Цзун Ли из комнаты и дал им наставления:
— Приведите сюда господина Кана. А если появится Мо, арестуйте его. И не слишком с ним церемоньтесь!
Он бросился вверх по лестнице, направляясь к себе на третий этаж.
Ему пришлось разбудить служанок. Когда те отворили дверь, он прямиком прошел в спальню, освещенную двумя догорающими свечами. Сквозь занавес балдахина он увидел, что три его жены мирно спят под расшитым стеганым одеялом, тесно прижавшись друг к другу.
Судья на цыпочках прошел к ящику с лекарствами и долго рылся в разных его отделениях, пока наконец не отыскал коробочку с пропитанными маслом повязками и несколько баночек с мазями и порошками. Обернувшись, он увидел, что первая госпожа проснулась. Она сидела в постели, запахнувшись в ночное платье, и наблюдала за ним заспанными глазами.
Судья Ди весело ей улыбнулся и вышел вон.
Когда он снова добрался до дверей госпожи Дин, Дао Гань сообщил ему, что в комнате Кан Идэ никого нет: ни его самого, ни медведя.
— Отправляйся к госпоже Бао и приведи ее сюда, — приказал судья.
— Какой же негодяй так издевался над ней, Ваша светлость? — с возмущением спросил Цзун Ли. Лицо его выражало гнев и озабоченность.
— Скоро мы это узнаем! — кратко ответил судья.
Вернулся Дао Гань. Дверь в комнату госпожи Бао была заперта, ему удалось открыть ее с помощью отмычки, но там никого не оказалось. Он нашел только узел с одеждой Белой Розы. Вещи госпожи Бао исчезли, и ни одна из двух постелей не была разобрана.
Судья Ди молча выслушал это сообщение. Заложив руки за спину, он начал прохаживаться взад-вперед по коридору.
Наконец госпожа Дин открыла дверь и поманила к себе судью.
— Когда я закончу, то позову вас, — предупредил он своих спутников и последовал за госпожой Дин.
Он подошел к кровати. Госпожа Дин откинула покрывало и поднесла свечу поближе. Судья Ди внимательно осмотрел синяки на белом теле. Девушка по-прежнему была без сознания, но, когда судья ощупывал глубокие вмятины от зажимов, губы ее слегка дрогнули.
Судья выпрямился и достал из рукава коробочку.
— Растворите содержимое в чашке горячего чая, — приказал он. — Это болеутоляющее снотворное.
Он продолжал осмотр. Пульс девушки ему не очень понравился, но было похоже, что никаких внутренних повреждений у нее нет. Она оставалась девственницей, и никаких следов избиения судья не заметил, если не считать кровоподтека на левом виске. Он наложил на синяки мазь и прикрыл сверху промасленными повязками. Судья с удовлетворением отметил, что госпожа Дин залепила рану на груди пленкой от яйца, и снова укрыл девушку. Затем достал из другой коробочки щепотку белого порошка и всыпал его в ноздри Белой Розы.
Госпожа Дин передала чашку с лекарством. Судья жестом велел ей приподнять голову пострадавшей. Девушка чихнула и открыла глаза. Судья заставил ее выпить лекарство, после чего ее снова уложили. Он присел на край постели. Девушка уставилась на него широко раскрытыми, непонимающими глазами.
— Позови сюда этих двоих! — приказал он госпоже Дин. — Скоро она сможет говорить, и они нужны мне как свидетели.
— Она уже… вне опасности? — встревоженно спросила госпожа Дин.
— Все не так страшно, — ответил судья. Улыбнувшись, он потрепал ее по плечу и добавил: — Ты сделала все правильно. А теперь пригласи этих двух парней!
Как только вошли Дао Гань и Цзун Ли, судья ласково обратился к Белой Розе:
— Теперь ты в безопасности, дорогая. Тебе нужно как следует выспаться.
Ему не понравилось странное выражение ее глаз.
— Поговори с ней, — приказал он Цзун Ли.
Поэт склонился над девушкой и нежно позвал ее. Вдруг она словно бы пришла в себя. Она взглянула на поэта и еле слышно спросила:
— Что произошло? Мне снился кошмар?
Судья знаком приказал Цзуну продолжить общение. Поэт опустился на колени рядом с ложем, взял девушку за руку и начал нежно поглаживать.
Судья ободряюще произнес:
— Что бы это ни было, теперь все уже позади.
— Но у меня еще стоит все это перед глазами! — закричала она. — Все эти ужасные лица!
— Расскажи мне об этом, — подбадривал ее судья. — Ты знаешь, как нужно поступать с дурными снами: как только ты их расскажешь, они утрачивают власть над тобой и исчезают, исчезают навсегда. Кто отвел тебя в галерею?
Белая Роза глубоко вздохнула. Рассматривая нависавшие над ней занавеси балдахина, она медленно заговорила:
— Я вспоминаю, что после представления я пришла в сильное смятение. Я всегда испытывала к брату самые теплые чувства и ужасно перепугалась, когда тот человек угрожал ему своим мечом. Я пробормотала госпоже Бао какие-то извинения и
