– Спасибо, мистер Холмс. Да благословит вас Господь. Я буду молиться за ваш успех.
Когда девушка ушла, я спросил:
– Ну и что же вы намерены делать? У нас нет никаких зацепок.
– Ошибаетесь, Уотсон, – Холмс выдохнул облачко дыма, – зацепки имеются. Сейчас я составлю их список.
Холмс сел за стол, взял перо, листок бумаги и написал следующее:
ДУШИТЕЛЬ
1) Судя по одежде, джентльмен.
2) Темные волосы и смуглая кожа.
3) Носил на шее красно-белый медальон в виде креста.
4) Носит перчатки и ходит со шнурком или веревкой.
5) Произнес странную фразу: «Балет. Носки».
Некоторое время Холмс молча изучал список, после чего повернулся ко мне:
– Думаю, теперь нам сам бог велит съездить в Скотленд-Ярд навестить инспектора Лестрейда. – Вскочив, он подхватил пальто и шляпу. – Вы со мной?
– Ну конечно, старина, – промолвил я, взявшись за плащ и трость.
В кабинете Лестрейда нас ждал неожиданный прием. Обычно радушный и словоохотливый, инспектор был на удивление неразговорчив.
– Чем могу быть полезен, мистер Холмс? – осведомился он.
– Мне бы хотелось узнать, каковы успехи в расследовании дела о Душителе, – заявил мой друг.
Прежде чем ответить, Лестрейд долго и внимательно смотрел на Холмса.
– Вы читали в газетах мое официальное заявление? – наконец спросил он.
– Ну разумеется, но меня интересуют подробности, а не общие фразы.
– А на каком основании, мистер Холмс, вы считаете, что у вас есть право вмешиваться в ход расследования и задавать подобные вопросы?
Холмс ошарашено воззрился на инспектора, словно Лестрейд со всего маха залепил ему пощечину. Взяв себя в руки, великий детектив встал и произнес:
– Я полагал, что у меня со Скотленд-Ярдом особые отношения. По всей видимости, я ошибался и в действительности это не так. – Он бросил на Лестрейда испепеляющий взгляд. – В следующий раз, когда вы или кто-нибудь из ваших коллег заявится ко мне на Бейкер-стрит с умоляющим видом и просьбой о помощи, я припомню этот разговор.
Холмс резко развернулся на каблуках и двинулся к выходу. Я последовал за ним.
– Погодите, мистер Холмс! – крикнул нам вдогонку Лестрейд. – У вас появился клиент в этом деле?
– Да, если хотите знать, – кивнул Шерлок, повернув обратно. – Некая мисс Молли Райт. Она приходилась подругой двум из трех жертв Душителя.
Инспектор встал из-за стола и принялся мерить шагами кабинет. Со всей очевидностью можно было заключить, что в глубине его души происходит нешуточная внутренняя борьба. Наконец он остановился и поднял на Холмса взгляд.
– Я не могу позволить вам просто так уйти. Это было бы бесчестно с моей стороны. Ваша помощь неоднократно оказывалась для меня бесценной. С другой стороны – по крайней мере, официально, – я не имею права обсуждать с вами детали этого дела. Не могу сказать, кто именно отдал подобное распоряжение, так что поверьте мне на слово: приказ исходит с самого верха. Примите мои искренние заверения в том, что больше убийств не будет. Это все, что я могу вам поведать.
– Что ж, спасибо и на этом, Лестрейд, – сдержанно кивнул Холмс. – В таком случае, мне не остается ничего другого, кроме как привлечь убийцу к суду собственными силами.
Лестрейд тяжело вздохнул:
– Мистер Холмс, я так понимаю, просить вас отказаться от дела – пустая трата времени?
Слова полицейского явно оскорбили Холмса.
– Мне и в голову не приходило, Лестрейд, что настанет день, когда я услышу подобное от офицера Скотленд-Ярда.
Инспектор присел на краешек стола и понурил голову.
– Мне тоже, – глухо произнес он. – Поверьте, на то есть серьезные причины.
– Представляется очевидным, что на вас оказывается давление сверху, чтобы некое высокопоставленное лицо, совершившее преступление, ушло от правосудия, – отчеканил Холмс. – Надо мной, слава богу, начальников нет, и я подотчетен только своему клиенту. Прошу прощения, Лестрейд, но мне мало вашего заверения в том, что Душитель больше не будет убивать. Я сделаю все от меня зависящее, чтобы свершилось правосудие, а это произойдет только в том случае, если подонок заплатит за то, что лишил жизни трех женщин. Я не собираюсь компрометировать вас и потому не прошу вашей помощи – за одним исключением: позвольте нам с Уотсоном осмотреть тело последней жертвы.
– Хорошо, – вздохнул Лестрейд, – вам его покажут. Но если дело дойдет до разбирательства, я все буду отрицать. Следуйте за мной и, пожалуйста, постарайтесь не привлекать к себе внимания.
По винтовой лестнице мы спустились вниз в мертвецкую.
– Скажите, инспектор, а медальон, который нашли на месте преступления, все еще у вас? – спросил Холмс, когда мы вошли в морг.
– Знать не знаю никакого медальона, – буркнул Лестрейд.
– Да будет вам, – махнул рукой Холмс. – Его сорвали с убийцы. Неужели вы хотите сказать, что Скотленд-Ярд потерял столь ценную улику?
– Говорю же вам, мистер Холмс, не видел я никакого медальона.
– Ладно, инспектор, забудем, – кивнул мой друг. – Все равно мне уже и так его описали во всех подробностях.
Лестрейд подвел нас к телу и приподнял простыню, закрывающую труп:
– Это Харриет Перкинс.
Харриет оказалась маленькой и худенькой. Волосы у нее были рыжими, а тело и лицо покрывали веснушки. Казалось, ей примерно столько же лет, сколько и Молли Райт. В глаза бросался тонкий нитевидный кровоподтек вокруг шеи.
– Со всей очевидностью можно заключить, что он удавил ее шнурком, который таскал с собой, – бросил Холмс.
Я согласно кивнул.
– Помогите-ка ее перевернуть, доктор, – попросил меня великий сыщик. – Мне хочется осмотреть шею сзади.
Я выполнил то, что от меня требовалось. Холмс показал на ссадину, где кожа была словно содрана.
– Именно это я и ожидал, – удовлетворенно произнес он.
– Что тут особенного? – спросил я, но мой вопрос Холмс проигнорировал.
– Спасибо, инспектор, – промолвил он, повернувшись к Лестрейду. – Мы увидели достаточно, и нам это очень поможет в расследовании. Идемте, Уотсон.
Когда мы вышли на улицу, Холмс глянул на часы и произнес:
– Мне надо заглянуть в Британский музей кое-что проверить. Впрочем, надеюсь, к обеду я уже буду дома.
– Ладно, старина, – пожал я плечами, – мне все равно сейчас надо к пациентам. До встречи.
Несмотря на обещание быть к обеду, Холмс вернулся домой ближе к пяти вечера.
– Как ваши успехи? – спросил я.
– Мне кажется, я знаю, как поймать преступника, – ответил Холмс и, помолчав, добавил: – Вынужден признать, я обратился за помощью к брату.
Я удивленно поднял бровь, и мой друг пояснил:
– Порой бывают времена, когда Майкрофт оказывается бесценен.
– Я вообще-то полагал, что вы отправились в Британский музей, – промолвил я.
– Ах да! – воскликнул Холмс. – Прошу меня простить, я, как всегда, забегаю вперед. Помимо всего прочего, Британский музей может похвастаться, пожалуй, самой большой в мире коллекцией медалей. Я достаточно быстро отыскал экспонат, попадающий под описание мисс Райт. Им оказался «Ḿerito Militar», то есть орден за военные заслуги. Вручается как солдатам, так и офицерам за участие в боевых действиях. Награда испанская.
– Ага. Значит, наш душегуб тоже из тех краев?
– Именно, – кивнул Холмс. – Собственно, я об этом и так уже догадывался, орден лишь подтвердил мою правоту.
– И почему же вы решили, что убийца испанец?
– На это указывали две зацепки, – с охотой пояснил Холмс. – Помните, мисс Райт утверждала, что убийца произнес какую-то нелепость: «Балет. Носки». После долгих раздумий я наконец понял, что это значит. Один из представителей испанской королевской семьи, то ли Филипп Второй, то ли его сын, страдал дефектом речи. Звуки «б» и «в» получались у него совершенно одинаково. Королевский двор, дабы не ставить государя в неловкое положение, принялся коверкать язык вслед за ним. В кастильском диалекте, так называемом кастельяно, до сих пор сохранилась данная норма произношения. Убийца сказал не «балет», а «вале». Как только это до меня дошло, остальное стало просто. Загадочные «носки» – на самом деле «эсо си кэ ес». В итоге вся фраза звучит так: «Vale, eso si que es», что приблизительно означает «Отлично, вот и все». Убийца произнес ее, когда понял, что его жертва мертва.
– Мне стоило самому догадаться, что негодяй говорит на иностранном языке, – понимающе кивнул я. – А что за вторая зацепка?
– Ее вы, Уотсон, видели сами: ссадина сзади на шее у Харриет Перкинс. Девушку не просто задушили, она была удавлена с помощью гарроты – так казнят именно в Испании.
– Не вижу особой разницы, Холмс.
– Казнь с помощью гарроты очень мучительна, – пояснил Холмс. – Раньше осужденного сажали на стул и надевали на шею металлический обруч, который стягивался с помощью винта с рычагом сзади. В наши дни винт снабжен острием, которое при повороте постепенно ввинчивается в шею осужденного и дробит позвонки. Изначально металлический обруч вообще не использовали. Обходились обычной веревочной петлей с палкой: палку вращали, петля стягивалась, жертва погибала. Ссадина сзади на шее – результат подобного скручивания. Мы не видели тел других жертв, но я могу поставить десять гиней, что аналогичные ссадины есть и у них.
