— Он все там же?
— Там же! — сказал я.
— Да будет всегда с ним удача. Хороший он человек, умный человек. Мы с ним — большие друзья!
Рабочие на дворе погрузили доски на машину, я сел рядом с шофером, и мы поехали ко мне домой, к плотнику, загоравшему в палисаднике вместе со своим топором и рубанком. Еще раз большое тебе спасибо, мой телефон!
Перевел с абхазского Л. Ленч.
ИЗ РАССКАЗОВ О ДЗУКУ И ДЫГУ
1. Погубили они меня!
Дыгу был в отчаянии. На этого человека надеялся, как на каменную стену, и кончилась безбедная жизнь, ума не приложит, что теперь делать ...
Дзуку, дружок его закадычный, только недоумевал:
— Да что, послушай, случилось? Тебя не узнать!
— Еще бы! Убил меня мой сосед, автоинспектор Маркоз ... будто ножом полоснул.
Дзуку стал соображать: у Дыгу нет даже велосипеда, причем же aвтоинспектор? И он робко спросил:
— Плохой сосед, да?
Дыгу даже плюнул с досады:
— Да такого соседа мне в век не найти! — И показал на двухэтажный особняк неподалеку от своей развалюхи. — Посмотри, как жил человек! Беседку видишь? Гараж видишь?
— Вижу. Ну и что, что вижу?
— А то, что это все было его.
— Небылицы ты мне рассказываешь! — возмутился Дзуку.Он ведь здесь без году неделя. Когда он успел так отстроиться? Тут жили еще наши пра-пра-прадеды и то такой пацхи не имеем, какая у него стоит позади «дворца»!
— Я же говорю, умел жить. Да и мне от него перепадало. Господи, как же быть-то теперь?.. Заложил фундамент, да видно, так с ним и останусь. Погубил меня соседушка!
И Дыгу рассказал непонятливому другу одну из тех маловероятных историй, которые, если не трудно представить, то трудно поверить.
С тех пор, как заступил на пост у развилки шоссе автоинспектор Маркоз со свистком во рту, нарушителям жизни не стало. Все без разбора дырявил талоны. Скольких шоферов лишил прав! Можно подумать, борец за справедливость, пошел с голыми руками на льва, вот и поплатился. Только нет, нет и еще раз нет! Все было не так. Однажды, правда, он засадил за решетку шофера, который попытался всучить взятку. Тут бы сказать: молодец, дай ему бог здоровья, если бы все так поступали, давно покончили со взяточничеством. И верно, Маркоз взятки бы брал ... Он сам говорил, что терпеть их не может. Но есть маленькая слабость — от ста граммов не откажется: работа нелегкая, весь день на ветру ... Кто же не угостит, видя свой талон между зубцами инспекторских кусачек? «В какой хочешь ресторан поведу!» — скажет. Маркозу ресторана не надо, слушай, какой ресторан — он на работе, далеко отойти не может, а в киоск — пожалуйста, — стоит прямо носом к дороге. «Сто грамм и закусить», — говорит водитель буфетчику. «Пусть и тебе нальет,говорит Маркоз шоферу.Не выпьешь, так хоть поднимешь. Я же кавказец, не позволю себе пить в одиночку, как сиротa!» С того самого дня и пошел слух, что неистового Маркоза-автоинспектора легко можно угомонить сотней граммов.
Дзуку сокрушенно качал головой:
— Видно, нет праведников на свете, иначе как мог такой человек столь низко пасть! Наверно, эти бестии на колесах подпоили, да потом и шантажировали ...
— Слушай дальше, — прервал его Дыгу. — Как прошел слушок насчет ста граммов, так все шофера стали останавливаться, поравнявшись с автоинспектором, и приглашать в киоск. Хозяин ларька наливал по сто, бросал на тарелку привычную закуску. Маркоз тут же опрокидывал стопку. А водитель с удовольствием расплачивался — и за Маркоза, и за невыпитый свой стакан. За день таких угощений набиралось порядочно. Как-то он остановил шестьдесят шесть машин. С каждой, как положено, сто граммов. Вот на шестьдесят шестой и попался ...
— Конечно,вздохнул Дзуку, — он, бедняга, уж и на ногах не стоял. Мыслимо ли столько выпить!
— Думаешь, пьяный был? Да ни в одном глазу!
— Так не бывает, — уверенно возразил Дзуку, — если, ты гoворишь, шестьдесят шесть машин... Если все это взять и слить в кувшин, то получится семь литров без малого. Да как я поверю, чтоб такое количество могло уместиться в желудке и чтоб ни в одном глазу! Хочешь верь, хочешь не верь. А пить надо умеючи.
— Да как ни умей, а столько в жизни не осилить.
— Простота ты святая! Что же он, по-твоему, водку глушил? Хозяин ларька воду ему наливал, а водителю откуда знать, что там в стакане? Его дело платить. Вроде бы никто не в обиде: водитель, довольный, дальше едет, а буфетчик с Маркозом вечером барыши считают... Вот в такой-то момент их обоих и накрыли. Себе, понимаешь, жизнь испортил и меня погубил.
— Не пойму, тебе-то какое дело? «Убили, зарезали, погубили!» Сосед мошенничал, посадили. А тебе что с этого?
— Не знаешь ты, как я поджидал его каждый вечер. Идет с работы, а для меня явление Христа народу. Жду не дождусь, когда сядем за нарды ... Ах, как он меня разорил! Нарды же — мой хлеб. Только фундамент успел заложить — и тут на тебе, взяли. Без такого соседа остался ... Нет, не его — меня они погубили!
2. Взаимопонимание
Дыгу и Дзуку отправили телеграмму племяннику Сократу в Ростов: «Волнуемся. Срочно сообщи здоровье брата Лаврентия — твои дяди».
Через два дня приходит ответ:
«Постигло несчастье, Лаврентий вчера скоропостижно скончался в центральной больнице. Как и где хоронить? Сообщите родным, пусть собираются, вместе погорюем — ваш Сократ».
Дзуку получил телеграмму в отсутствие Дыгу и опечалился: он любил брата Лаврентия. В слезах застал его Дыгу.
— Что случилось? У тебя кто-нибудь умер? — спросил он.
Дзуку показал телеграмму. Прочитав, Дыгу задумался. Потом уселся за стол, подвинул к себе лист бумаги.
— Давай сочиним ответ. Успокойся, не умер твой Лаврентий ...
Дзуку смотрел, раскрыв рот, а изобретательный Дыгу писал:
«Не отчаивайся, Сократ. Брат Карло завтра утром прибудет. Сестра Лимо только что вылетела самолетом и будет на месте еще до обеда. Сосед наш Мачалкян тоже пожелал разделить с тобой горе. А младший зять Иаблочкин, узнав о случившемся, отплыл теплоходом. Пока не достали билета нашему общему другу Мандарадзе, но мой побратим Милитон обещает устроить на завтра. Сами же выезжаем с профессором Чачбой на «Жигулях». Ждите у центрального входа в больницу. Твои Дыгу и Дзуку».
Наивный Дзуку ничего не понял, и Дыгу снисходительно разъяснил:
— Беда мне с тобой ... Ну да уж ладно, мотай на свой длинный ус. Бедный Лаврентий — всего-навсего лавровый лист. И нас волнует, в какой он цене. Из Ростова ответ, вызвавший у тебя скорбные слезы: упал дядя в цене со вчерашнего дня. На центральном рынке никто не берет, лучше умереть, чем такое! А мы отвечаем: сиди тихо и не блажи. Завтра получишь корольки, лимоны прибудут самолетом к полудню. Яблоки жди в порту. Не брезгуй и мочалкой ... Мы же на частных «Жигулях» подкатим к центральному рынку, везем с собой чачу. Это незаменимый помощник в наших делах — можно сказать, профессор!
Дзуку сосредоточенно морщил узенький лоб.
— Понятно, понятно ... А вот кто — Милитон ? Такого не знаю.
— Самого главного ты не усек. В Милитон весь гвоздь! Стоит он на мосту через реку Псоу, и как поднимет свою пеструю палочку — проскочишь, а опустит, считай, что придавит. Вот так-то, мой дорогой Дзуку!
3. Заявление с того света
Дыгу. Чудеса-то какие! И чего только не бывает на свете, о чем только не услышишь!
Дзуку. А что такое?
Дыгу. Клянусь прахом отца, ничего подобного никто еще не слыхал.
Дзуку. Ну если про чудеса — так лучше не трудись.
Дыгу. И ты знаешь? Кто же тебе рассказал?
Дзуку. Кто — неважно. Рассказали. Один мадридский богач, любитель менять дома, взял да и умер. Что ж делать, надо хоронить. Стали опускать гроб в могилу, а он столкнул крышку, сел и ну всех поносить последними словами, как, дескать, посмели спящего нести в новый дом! Не могли дождаться, когда проснусь?
Дыгу. По сравнению с тем, что я знаю, это пустяк.
Дзуку. Тогда, наверно, о бедняке из Рио-де-Жанейро, которого похоронили ...
Дыгу. Помер — куда ж его деть, как не похоронить!
Дзуку. Так вот, в ту же ночь какой-то вор разрыл могилу и давай pвaть у покойника золотые зубы. Повытаскивал все, а покойник ему: «Дай бог тебе здоровья, всю неделю они меня изводили, скул не мог разжать. До чего легкая у тебя рука, совсем не было больно! Извини, я не при деньгах. Подождите у себя в кабинете, я тут неподалеку живу». И — ходу. А у вора душа как ушла в пятки, так больше и не возвращалась.
Дыгу. Вздор и чепуха! Этим кого удивишь? Сколько раз слышал: похоронят, а он полежит-полежит и как ни в чем не бывало домой. Либо к полуночи, либо перед рассветом заявится... А ты слышал, чтоб воскресали день за днем восемь месяцев кряду?
Дзуку. Нет, такого быть не может.
Дыгу. Может, клянусь прахом отца!
Дзуку. Если в доисторические времена ...
