Виолетта вручила мне альбом «Родопские села». Я сразу же узнала на обложке мост через речку, здание кметства. «Смотрим страницу сорок два», – перевела мне Гери, то есть Гергана. Так, на странице 42-й я увидела свой дом, снятый с вертолета. От птичего погледа. То есть с высоты птичьего полета. «Твой дом, как Асенова крепость», – сказал Тео. И все хором подтвердили. Конечно же, их беспокоил вопрос о моих планах на будущее. Я честно призналась им, что жить на два дома дорого. Да и дорога дорогая. Но по полгода жить здесь я хотела бы, будь хоть какая-нибудь работа. Мне показалось, что Виолетта ждала этого. У нее был для меня вариант – зная, что я переводчик, она предложила мне место преподавателя русского языка в старших классах и на языковых курсах для взрослых. «А школа – там, на другой стороне», – она показала рукой за ущелье. Дальше снова разговор перешел на местные проблемы, связанные с туризмом, с приближающимися рождественскими праздниками. В такой непринужденной обстановке время пролетело быстро. А моим гостям еще надо было успеть проведать моих соседей. Был уже одиннадцатый час, когда они уехали от меня.
Я долго стояла во дворе дома и ждала Марко. Поднялась наверх, вымыла после гостей посуду. Нарезала яблоко, начистила орехов и вышла в галерею. Светлозар успел убрать снег только у дверей, но и этого было достаточно, чтобы найти корзинку и положить в нее угощение для местной жительницы белки. Видно было по следам, что она уже наведывалась сюда. А я совсем про нее забыла.
Чтобы не терять времени зря, я стала собираться в дорогу. Портрет завернула в пакет и положила на дно сумки, подложив для мягкости новые носки. Собрала и свои вещи в ванной комнате, оставив лишь зубную щетку и расческу. Подаренный альбом положила сверху. Коробку с носовыми платками решила оставить здесь, ведь я вернусь еще. Я взяла лишь два платочка себе для поднятия духа. Носки и платки я сбрызнула арабским парфюмом. Мне дорог этот запах. А тапочки? Эти тапочки я непременно должна взять с собой! Они сохранили хорошую энергетику сегодняшнего вечера. Где они? Где я еще не была? В кабинете. Я включила настольную лампу. Нет. И здесь их не было. Было уже около двенадцати, когда, наконец, приехал Марко. А я боялась, что больше не увижу его. Марко был уставший и притихший.
– Почему не спишь? – спросил он.
– Чувства мешают, – с улыбкой ответила я. – Ах, вот как! Чувства мешают? – И хотя это было сказано тоже в шутливом тоне, по сосредоточенности во взгляде и легкой скованности в движениях говорящего было понятно, что небрежно брошенная мною фраза «чувства мешают» была воспринята серьезнее, чем я могла предположить. Честно говоря, такой реакции я не ожидала. За этими двумя словами – опыт. Сказано было с легким смешком. Но я уловила в этом спрятанную боль.
– Чувства мешают порой даже жить.
Не ожидала. Не ожидала от Марко такого признания. Мы действительно заложники своих чувств.
– Моей жене сейчас было бы столько же лет, сколько тебе.
– Извини, я затронула больную тему.
– Нет, я сам. Наоборот, мне с тобой хорошо, тебе ничего не надо объяснять.
– Сегодня странный день. Столько событий. Обед в лучшем ресторане Пловдива. А вечером – королевский по деревенским меркам ужин в деревне. У меня гости были. Пойдем ужинать.
Марко пошел мыть руки, а я почему-то боялась, что он откажется. Увидев красиво накрытый стол на кухне, он удивленно посмотрел на меня.
– Нет, нет. Это не я. Это нам подарок от жителей деревни.
– А как тебе удается, нигде не бывая, набирать популярность? Кстати, Красимир Банев передает тебе привет.
– Марко, это Красимир Банев приезжал сюда как-то поздно вечером?
– Да, ему интересно стало. Давно не был здесь. Профессор Илиев был большим другом его отца. Я нашел в коробке с фотографиями много интересных снимков. Я их переснял для себя.
– Ты можешь взять эти фотографии себе. Это история Болгарии. Мне кажется, это уникальные снимки. Тем более что они были тщательно спрятаны. Ведь наверняка те, кто изображен на тех довоенных снимках перед зданием Главного управления, подверглись после войны репрессиям.
– Ты обратила внимание на эту фотографию? Да? Мужчины в штатском возле светлой машины.
– Да. Мне лицо одного человека очень кого-то напоминало.
– Ты прирожденный частный детектив.
– Ты и это узнал? И кто тебе про меня рассказал?
– Банев. Он пригласил нас на празднование годовщины посольства в Хельсинки.
– Нас – это кого?
– Меня и тебя. Я приглашенный. А приглашение на двоих. Я не шучу. Банев хотел с тобой встретиться.
Ну и денек, думала я про себя.
– Ты произвела на него впечатление. Я удивился, когда старик еще и сюда приехал с проверкой.
– Он с тобой очень строго разговаривал.
– Как ты это поняла?
– Ты стоял как провинившийся школьник.
– С такой ценной информацией тебя нельзя выпускать из страны. Остаешься здесь, – рассмеялся Марко. Но я почувствовала, что мое наблюдение его зацепило. Я уже перемыла посуду, протерла столовое серебро. Слушала Марко и думала, что я такая же: от усталости и от радости могу казаться другим пьяной.
– Марко! Ты сегодня спать пойдешь? Я могу с тобой до утра беседовать. Мне машину не вести. Я в самолете высплюсь.
– Можно мне спать в твоей комнате. Я не буду к тебе приставать. Только не уходи никуда ночью.
– Не бойся. Не уйду.
Утром Марко, чистя зубы в ванной комнате, вдруг выглянул оттуда и сквозь сжатые зубы что-то сказал. Я не поняла. Марко повторил, теперь уже внятнее:
– Если встретишься с Баневым, смотри не влюби его в себя. Красимир Банев – мой папа.
Глава 17. Я Возвращаюсь домой!
Я возвращалась домой уставшая и преисполненная чувством светлой грусти. Да и грустью это противоречивое чувство нельзя было назвать, поскольку сюда примешивалось много других ощущений. Скорее это было расширением души до размера, когда все чувства кажутся безграничными. Мне не хотелось никого обременять дальней дорогой в Софию. Я вполне успевала и на автобусе. Вылет из Софии в Хельсинки был в 18:30. Но для этого мне все равно надо было попасть в Пловдив.
– Посмотрим, – сказал Марко. – Только автобусом ты не поедешь. Я сам отвезу тебя.
Мне было жаль Марко. Мы приехали в Пловдив в 11 утра, Марко поднялся к себе в квартиру, я осталась ждать его внизу, в машине. И в этот момент появился Слави Жейнов. Со свойственной ему легкостью и веселостью он побожился, что ему так или иначе надо по делам в столицу. Марко отдал Слави какие-то бумаги и коробки. У нас было время, и потому мы смогли спокойно, без спешки, позавтракать в том милом кафе. Официантка удивилась количеству заказанного кофе. Слави велел всем присесть на дорожку. У машины Марко обнял меня. Молча. Без слов. Все слова были уже сказаны раньше. И возможно, этим мы выдали свою тайну. Но Слави так хорошо улыбнулся Марко на прощание, что мне показалось, он в курсе наших с Марко отношений. Ну и ладно. Друзья ведь. Хорошо, что Слави сам согласился отвезти меня в Софию. Скорее, это устроил Марко. Но даже если так, это было оптимальным вариантом для нас обоих.
Солнце сделало свое дело, разгладив морщины сугробов. Лучи словно слизнули острые макушки снежных валов вдоль дорог. Я давно убедилась в том, что обратный путь всегда преодолевается намного быстрее. На этот раз это могло быть еще и потому, что погода была ясная, а мой попутчик, вернее, водитель, пребывал в прекрасном настроении. Он что-то напевал себе под нос. Спросил, может, я хочу послушать музыку по радио.
– Нет. Лучше спой мне свою любимую болгарскую песню, – попросила я его. Сначала Слави отмахнулся, мол, петь совсем не умеет. Но, почувствовав серьезность моей просьбы, уже через несколько секунд, прокашлявшись, затянул песню, и хотя слов, кроме одного имени, которое повторялось в припеве, я не поняла, прекрасная мелодия, печально-трогательная, и звучание болгарского языка тронули меня почти до слез. Спев песню, Слави немного подумав, спел другую. Болгарские песни, особенно народные, очень мелодичные, но грустные. Но мне как раз и нравятся лирические песни. В перерывах между пением Слави рассказывал мне о своих любимых ансамблях, исполнителях, я записала в блокнот название понравившейся мне больше всего песни, чтобы потом найти ее в YouTube. Эту мелодию я слышала по радио в машине у Марко. Неимоверно красиво звучала она в исполнении симфонического оркестра и скрипки. – Я думала, что это импровизация на тему какой-то народной песни. А скрипка звучала так, что душа возносилась к небу вместе с высокими нотами.
– Я знаю, о чем ты, – и Слави, оживившись, стал мне объяснять, что это песня Эмиля Димитрова «Ако си дал». Он вопросительно посмотрел на меня. Я кивнула. Конечно же, знаю, имя этого талантливого композитора и певца мне известно еще с юности. Как и имя Бисера Кирова, и Лили Ивановой.
– А на скрипке эту мелодию исполняет наш скрипач-виртуоз Васко Василев. Только он теперь живет в Лондоне, ездит по миру с концертами. А дома, в Болгарии, бывает летом, и тогда дает концерты для своих. Этим летом он выступал в Пловдиве. Ты видела наш античный амфитеатр?
