Я пытаюсь показать вам, как эти люди все усложняют, как они делают пищу несъедобной, неестественной. Если вы едите, то неизбежно ощущаете вкус, потому что на вашем языке расположены рецепторы, которым нет дела до вашей духовности и всего прочего. Они просто делают то, для чего и созданы.
Труднее всего было переносить прием пищи. Ганди всякий раз настойчиво давал всем людям чатни. Это блюдо сделано из листьев нима, самых горьких листьев в мире. Они полезны для здоровья, потому что очищают кровь. Но человек ест не для того, чтобы очищать кровь. Если вы каждый день будете очищать кровь, то что вообще от нее останется?
Когда я посетил ашрам, Ганди был уже мертв, управлял всеми делами его сын. «Разве это не чистое лицемерие? Как вы думаете? — обратился я к нему. — Отсутствие вкуса не означает, что вы должны сделать свою кровь горькой. Горечь это тоже вкус, как и сладость. Это же так просто, но вы никогда не возражали своему отцу».
«Никто и не задумывался о том, что горечь это тоже вкус, — ответил он».
«Здесь все очень просто, — сказал я. — Что бы вы ни делали с пищей, вы все равно будете ощущать ее вкус».
Я еще кое-что расскажу вам от Махатме Ганди. В Индии поезда имеют вагоны четырех классов. Сначала идут номера с кондиционерами, потом первый класс, а потом второй и третий. Индия такая бедная страна, что каждый второй индиец с трудом набирает деньги даже на вагон третьего класса. Ганди начал ездить в вагонах третьего класса.
Когда я разговаривал с его сыном Рамдасом, то заметил: «Он еще больше теснил пассажиров третьего класса, хотя они и так уже сидели друг на друге. Так бедным не помочь».
Вы удивитесь. Раз Ганди решил ехать вагоном третьего класса, для него покупали целый вагон! И он ехал один в вагоне, в который обычно набивалось человек восемьдесят или девяносто. И его биографы еще пишут: «Ганди был очень добр к беднякам».
Ганди постоянно пил козье молоко, потому что оно самое дешевое, и его могут купить даже самые бедные. Разумеется, каждый человек, которого пленяет этот фокус, сразу же испытывает восторг при виде такого великого человека. Но вы просто не знаете его козу! Я явно сумасшедший, потому что меня не столько интересует Махатма Ганди, сколько его коза.
Я навел справки о козе Ганди и узнал, что ее каждый день мыли туалетным мылом Люкс. Ее кормили на десять рупий в день, а в те времена столько получал школьный учитель за целый месяц работы. Но никто не обращал на это внимание.
Только одна очень умная женщина среди приближенных Махатмы Ганди (ее звали Сароджини Найду, позднее она стала губернатором Северной Индии), один раз пошутила, что им приходится швыряться богатствами для того, чтобы Ганди оставался бедным. Его бедность очень дорого стоила.
Но этот фокус сработал. Ганди стал самым знаменитым политиком, и бедняки говорили: «Этот человек в самом деле наш представитель, потому что он живет как бедняк в хижине, пьет козье молоко, ездит в вагоне третьего класса». Но они не знали, что кроется за всем этим. Бедность Ганди влетала бюджету в копеечку.
Как-то раз я сказал сыну Махатмы Ганди Рамдасу, что если сочувствие, доброта и сострадание к бедным проявляются, когда ты живешь как бедняк среди бедняков, то что говорить о других вещах? Если вокруг меня слепые, тогда я должен носить на глазах черную повязку? Если вокруг меня неразумные люди (а так оно и есть, весь мир полон тупиц), то и я должен быть скудоумным, тупым, просто из сочувствия?
Нет, все это не может быть критерием добродетельности, религиозности, праведности. Если кто-то болеет, это еще не значит, что врач должен прийти к нему и лечь на соседнюю койку, чтобы своей хворью помочь больному. Каждый человек понимает, как это глупо. Врач должен быть здоровым, чтобы помогать больным. Если же он сам заболеет из сочувствия к больным, тогда кто же им поможет? То же самое верно в отношении духовного роста человека.
Двадцать лет я критиковал Махатма Ганди и его философию. Ни один почитатель Ганди не принял мой вызов. Многие его последователи говорили мне при личной встрече: «Вы говорите правду, но мы не можем публично подтвердить ваши слова, потому что в таком случае проиграем выборы». Народ верит в Махатму Ганди. Его последователям приходится поддерживать бред, ведь Ганди выступал против технологии. Индия останется бедной, если ее жители будут противиться научно-техническому прогрессу, она так и не познает благоденствие. Технология далеко не всегда разрушает экологию, здесь нет прямой связи. Технологию можно развивать и в гармонии с экологией. Развивая технологию, мы поможем бедным и не разрушим природу. Но Ганди был против технологии.
Ганди был против железной дороги, почты, электричества, вообще против всяких механизмов. Его последователи, знают, что его идеи глупы, что если их воплотить в жизнь... Они продолжают восхвалять Ганди, оказывать ему почести, чтобы получать голоса на выборах. Люди поклоняются Махатме Ганди потому, что он вел себя точно так, как они и ожидали от настоящего махатмы.
Махатма Ганди потрафлял вкусам индийской толпы, и она в ответ боготворила его. Политик должен считаться с мнением толпы. Всегда помните, что политик следует за последователями. Как только последователи отвернутся от него, он сразу же станет нулем. Он не может быть независимым, у него нет собственной основы.
Ганди поклонялся бедности. Если вы поклоняетесь бедности, то останетесь бедным. Бедность нужно ненавидеть.
Я ненавижу бедность! Я никого не могу призывать поклоняться ей, это будет преступлением. Я не вижу религиозности в бедности. Но Ганди много говорил о красоте бедности, питая тщеславие бедняков, умасливая их эго. Бедным нравились его рассуждения. Но бедняк лишь утешается мыслями о том, что он простой и религиозный. На самом деле, он просто бедный. Возможно, у него нет материального богатства, зато есть духовное сокровище. Но бедность сама по себе это еще не духовное сокровище, вовсе нет. Бедность отвратительна, ее нужно искоренять. А для того чтобы искоренить бедность, необходимо развивать технологию.
Махатма Ганди выступал против ограничения рождаемости. Если не ввести в Индии контроль над рождаемостью, она с каждым днем будет лишь нищать. Тогда и думать нечего об улучшении ситуации.
Один из председателей Конгресса Индии по имени Дхебар приезжал в мои лагеря и вел себя очень тихо. Но однажды он сказал: «Раджниш, вы настоящий наследник идеологии Махатмы Ганди, хотя никогда не были близки ему. Вы никогда не отождествляли себя с философией Ганди, но если вы станете учить гандизму, то спасете это учение от смерти».
«Зря вы это сказали, — ответил я. — Я не выношу даже мысль о наследовании чьей-то философии и ни за что не стану ничего пропагандировать».
В тот день я разбил Ганди в пух и прах. В ином случае я не стал бы говорить о нем, потому что в мире миллионы людей. Я не стану критиковать всех подряд, у меня нет на это времени. Но Дхебар подбросил мне тему Махатмы Ганди, поэтому он и ответственен за мою речь, а он присутствовал при этом.
После встречи я сказал ему: «Если хотите что-то сказать, то сделайте это прямо сейчас или на следующей встрече всем людям. Я хочу устроить открытую дискуссию о гандизме, потому что считаю, что это учение следует искоренить, если мы хотим, чтобы Индия выжила. И если мне придется выбирать между двумя вариантами, я выберу жизнь Индии, ведь Ганди уже мертв. Никто не против того, чтобы умер и гандизм».
«Нет, я не стану дискутировать публично, — побледнел Дхедабар. — Я признаю вашу правоту, но вам следует подбирать выражения».
«Вы политик, а не я, — ответил я. — Политик вынужден подбирать выражения, а с какой стати мне делать это?»
«Я просто хочу сказать, что среди ваших последователей много почитателей Ганди, — оправдывался Дхедабар. — Если вы будете отзываться о Ганди нелицеприятно, тогда все эти люди уйдут от вас. Они откажутся не от гандизма, а от вас. Поэтому я призываю вас подбирать выражения. Когда вы собираетесь произнести утверждение, подумайте, выгодно оно вам или нет».
Он дал мне дружеский совет. Но он подменил деликатность дипломатией. А я не дипломат.
«Я буду говорить то, что сочту правильным, невзирая не последствия», — заявил я.
Так за тридцать лет я потерял много последователей. Разумеется, ко мне приходило много людей. И они уходили от меня по пустяковым, мелочным причинам, которые им казались принципиальными.
Какое-то время вокруг меня толпилось много последователей Махатмы Ганди. В мои лагеря приезжали председатель Конгресса, правящей партии, Дхедабар, генеральный секретарь правящей партии Шанкар Рао Дев, а также многие другие именитые сторонники гандизма.
Я носил одежду ручного пошива, что почитатели Ганди считают очень духовным. Во время борьбы с британскими колонизаторами индийцы считали такую одежду символом протеста: мол, мы больше не хотим носить одежду, сшитую в Манчестере или Ланкашире. В таком поведении была своя логика, ведь до вторжения британцев в Индии, у нас были такие искусные ткачи, что даже в наше время никакая технология не может создавать такую тонкую ткань. Особенно мастеровитые ткачи жили в Бангладеш, в столице Дакке и вокруг нее. Их одежда была такая красивая, что британцы испугались, что не смогут конкурировать с ней на рынке.
