Для наблюдения за сыновьями Алексей Сергеевич приставил к ним дядьку, своего лакея Кондратия. Это был уже немолодой человек, видавший на своем веку всякие виды. Он постиг даже грамоту и постоянно читал потрепанную книжку про Еруслана Лазаревича. Не обременяя себя никакими заботами, Кондратий выдавал баричам каждое утро по тридцать копеек на пропитание: «Покупайте сами, что душе угодно!» Сообразительный дядька вскоре пристроился на должность маркера в бильярдной при соседнем ресторане «Царьград». И потекла у него привольная жизнь. «Рубаха пике и нос в табаке», – самодовольно похвалялся он знакомым лакеям. А где деньги – там вино. Поэтому Кондратий редкий день бывал трезвым, или, по его выражению, тверезым.
– Где ты пропадаешь? – сердито спросил его однажды Николай.
Кондратий плутовато заулыбался:
– А уж в таком ли, Миколай Лексеич, интересном заведении, что и вам бы не грех туда заглянуть. Сущее наслаждение для души.
Он привел Николая в бильярдную и очень скоро обучил его игре. Ученик был не из бездарных. Уже через какой-нибудь месяц он имел вполне приличные для начинающего успехи.
И вот сейчас Николай обыгрывал подпоручика. Тот нервничал все больше. Лицо его горело. Резким движением он расстегнул мундир и небрежно бросил его стоявшему в углу денщику, седоусому солдату с медалью на груди.
Началась новая партия. Николай опять вышел победителем.
– Не пожелаете ли еще одну? – простодушно спросил он партнера, натирая мелом кончик кия.
– Нет! – неприятно взвизгнул подпоручик. – Довольно! Финита ля комедиа![16] Мне надоело. Хочу только спросить господина гимназиста: как он сюда попал? Не следует ли поставить в известность об этом директора гимназии?
С грохотом бросив кий в угол, подпоручик круто повернулся к денщику:
– Надевай!
Старый солдат поспешно шагнул вперед, бережно растянув обеими руками мундир.
– Как держишь? Как держишь, спрашиваю? – захрипел вдруг подпоручик. – Скотина! Я тебя научу!
И плотно сжатый кулак обрушился на солдат «скую скулу. Алые струйки потекли изо рта старого денщика. Жалобно, как ребенок, он простонал:
– Ваше благородие, ваше благородие! За что?
– Как вам не стыдно? – возмущенно сверкнув глазами, крикнул Николай.
От неожиданности подпоручик растерялся. Но вслед за тем его длинные пальцы больно ухватили Николая за ухо:
– Щенок, мальчишка!
Собрав все силы, Николай резким рывком толкнул офицера в грудь.
– Ах, ты так! – задохнулся подпоручик, и, отпустив ухо, начал хлестать Николая по щекам.
Неожиданно дверь бильярдной с шумом отворилась настежь. На пороге стоял Алексей Сергеевич. Левая половина лица его дергалась.
На квартиру возвращались молча. Отец – впереди, Николай – поодаль, сбоку, дядька с понуро опущенной головой – сзади…
Моросил мелкий надсадный дождь. Погода испортилась. Ненастье грозило стать затяжным. На верховой Волге это не редкость. Если уж поплыли низкие облака с севера, значит раньше чем через неделю солнышка не увидишь. Серое скучное небо. Мокрые, простуженно каркающие галки.
Уж не сентябрь ли на дворе? Не спутала ли сроки природа?
* * *
Весной Алексей Сергеевич редко выезжал из Грешнева. С утра до ночи метался по полям, ругал на чем свет стоит старосту Ераста: то почему овес поздно сеют, то почему репу рано сажают, таскал мужиков за бороды, хлестал арапником.
Но на этот раз его соблазнил отправиться в город капельмейстер домашнего духового оркестра, отставной унтер-офицер Гонобоблев.
– И чего ради мы на одном-едином месте трубим? – с опухшим от беспробудного пьянства лицом философствовал он. – Что есть духовой оркестр? Это есть тонкое искусство! Оно должно звучать благороднейшим образом повсюду. Вот, к примеру сказать, свадьба. Что есть свадьба? Свадьба есть торжественный семейный обряд. Без музыкального веселья тут никак не обойдешься. Следовательно, оркестр беспременно требуется. А мы им в ответ: четвертную на бочку! Со временем не токмо все расходы на инструмент окупятся с лихвой, но еще и прибыль будет немалая.
В конце концов, Гонобоблев убедил Алексея Сергеевича дать в «Губернских ведомостях» объявление: собственный духовой оркестр помещика Некрасова, состоящий из девяти музыкантов, отпускается за сходную цену на свадьбы и всякие прочие семейные увеселения.
Алексей Сергеевич хотел было послать с объявлением самого капельмейстера, но побоялся: запьет! Лучше уж самому съездить в город. А тут к тому же (в который раз!) пришла бумажка из гимназии о сорока восьми рублях. Нахал-инспектор требовал его личной явки в гимназию. Хорошо! Он явится. Но пусть господин инспектор пеняет на себя.
Выехав из Грешнева еще до рассвета, к полудню Алексей Сергеевич был уже в Ярославле. В квартире, где жили сыновья, он нашел одного Андрюшу. По обыкновению, тот лежал в постели, накрытый теплым романовским полушубком.
– Кондратка где? – подозрительно оглядев неприбранную комнату, громко сопя, спросил отец.
Андрюша – человек слабохарактерный. У него была высокая температура, страшно болела голова. И он без утайки сообщил, где находятся брат и дядька. Рассказал он и том, что произошло в гимназии.
– Так! – с силой пнув валявшийся на полу пыльный ботинок, коротко произнес Алексей Сергеевич. Глаза его округлились, налились кровью. Не сказав больше ни слова, он хлопнул дверью…
Когда вернулись на квартиру, началась расправа. Еще в сенях Алексей Сергеевич ткнул Кондратия кулаком в спину. Потом прижал его на кухне в угол и начал бить по лицу. Дядька только кряхтел от боли. Немудрящие пожитки Кондратия полетели к дверям. Завершилось все грозным приказом:
– В Грешнево! Марш!
– Помилуйте, барин, – плачущим голосом упрашивал Кондратий, низко склонив поседевшую голову. Но в глубине души он радовался, что отделался так легко. Грешнево его не пугало: можно снова на оброк в Питер отпроситься.
Кондратий был давним слугой Алексея Сергеевича. Он ухаживал за барином, когда тот только начинал свою службу в армии, а затем сопровождал его во всех походах и переездах из города в город.
Алексей Сергеевич не мог не ценить деловых способностей сообразительного, разбитного и плутоватого слуги. Однажды молодого офицера Некрасова послали в губернский город Подольск с хозяйственными поручениями. В оживленном городке юго-западной России, торговом и веселом, оказалось немало всяческих соблазнов. И прежде всего – карты, к которым Алексей Сергеевич имел особое пристрастие.
Хозяйственные дела требовали много времени и были довольно хлопотными. Тогда, чтобы не отрываться от карточной игры, Алексей Сергеевич решил перепоручить их Кондратию. Он заставил его переодеться в офицерскую форму, вручил все необходимые документы, объяснил, где и у кого надо побывать, и стал спокойно тасовать карточную колоду.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
