Фабио зажмурил глаза от отчаяния. Сейчас дверь закроется, Фабио увидят – и тогда жить ему останется меньше часа. Фабио вздохнул раз, другой – и открыл глаза. Дверь осталась на месте. За ней больше никого не было слышно.
Фабио так никогда и не узнал, что его спасло. Мы же сейчас объясним вам, как это вышло. Дело в том, уважаемый читатель, что в Клубе Худых было правило никогда не закрывать двери ни в один кабинет. Считалось, что товарищам по Клубу нечего скрывать друг от друга и от всех граждан Республики – гостей Клуба. Так что даже теперь, когда у Клуба появились открытые враги, а гражданин Гарум был назначен командиром тайных агентов генерала Эквиа, он все равно по старой привычке оставил дверь открытой и ушел на первый этаж, чтобы собственноручно арестовать Фабио.
Тем временем Фабио понял, что у него есть надежда выбраться. Он немедленно достал из кармана помятые усы и пришлепнул их под нос. Потом он боком выбрался из-за двери в коридор, принял самый озабоченный вид и присоединился к спешащим курьерам. Он зашагал в другую сторону от главной лестницы. Фабио искал черный ход или какой-нибудь выход для слуг. Он понимал, что даже усы вряд ли помогут ему пройти незамеченным через парадный вход, мимо братьев Флипон, Гарума и десятка караульных солдат.
Фабио повезло. Он увидел через одну из открытых дверей перила посреди комнаты. Перила уходили вниз. Фабио решительным шагом вошел в комнату. В ней были расставлены столы, как в школьном классе. За столами сидели граждане. Все они писали. Фабио подошел к ближайшему столу. За ним была гражданка в больших круглых очках и в черной куртке. Она торопливо переписывала набело какое-то исчерканное воззвание, начинающееся с выписанного большими буквами слова «РЕСПУБЛИКА». Все лицо и очки гражданки были в синих чернильных брызгах-веснушках.
– Письма в Гавань на подпись генералу Эквиа готовы? – спросил Фабио.
Гражданка только молча помотала головой и махнула рукой себе за спину. Фабио издал в ответ уверенное хмыканье и направился мимо остальных столов прямо к лестнице. Он сбежал на первый этаж и оказался перед дверью. Дверь была закрыта, а перед ней стоял лысый гражданин с черной лентой поперек груди и с коротким кавалерийским ружьем в руках.
– По заданию бригадира Гарума, – сказал ему Фабио.
Часовой молча направил ружье на мальчишку.
– Сено, – негромко произнес Фабио.
Часовой убрал ружье, посторонился и буркнул: «Проходи».
Фабио опять оказался на улице Свободы. Ему показалось, что прошло сто лет с тех пор, как он с братьями Флипон зашел в Клуб.
Темнело. Дома превратились в таинственные черные провалы в фиолетовом небе. Толпа бурой змеей ворочалась между ними. На шкуре змеи искрами блестели факелы. Народу перед Клубом собралось уже столько, что солдатам приходилось силой расчищать дорогу через толпу для курьеров. У домов, где выдавали оружие, горели костры в больших жаровнях. Тяжелый ледяной ветер дул от моря. Ветер простреливал всю улицу насквозь. Он яростно трепал желтые языки пламени и заставлял их стелиться над самой землей.
Бригадир Гарум то ли не успел, то ли побоялся в темноте объявлять поиски сбежавшего. Во всяком случае, все караулы пропустили Фабио без всяких вопросов.
Фабио вышел за освещенное пространство в темноту. Оставшись один, он неожиданно расплакался. Даже разревелся. Он бросился бежать. Он бежал домой.
Мы верим, что читатель не торопится осуждать его за это. Ведь не прошло и дня после смерти Тибула, как Фабио выяснил, что главнейшие друзья народа, на помощь которых он так надеялся, оказались врагами. Всё это время за Фабио все гнались, ловили, грозили, обманывали, и наконец он узнал, что все в нем очень нуждаются как в доказательстве подлинности подделанных списков Тибула. Только лучше, если он при этом будет уже убит. Вы сами, читатель, смогли бы не расплакаться в таком положении? Мы очень сильно в этом сомневаемся.
Фабио не помнил, как он шел через Столицу, как пробрался через расположение черных отрядов Клуба, потом сине-белой армии умеренных, как нашел не взорванный мост и перебрался на левый берег реки, как еще раз перешел линию фронта и оказался уже в своей родной Секции Гавани. Наверное, плачущего чумазого мальчишку пропускали солдаты и командиры всех сторон. Может быть, они надеялись, что и их детей кто-то так же пропустит, если сражение в Столице докатится до их домов?
Фабио пришел в себя, когда совсем недалеко бабахнуло так, что земля затряслась под ногами. Колпак сорвался с головы Фабио и птицей унесся в ночь. Фабио прикрыл глаза ладонью от жаркого ветра и обернулся. Он увидел, что взорвался стоявший на середине реки большой корабль Народного Флота. Теперь было уже не понять, линейный или фрегат – верхние палубы с мачтами разнесло в щепки. Белое полотно взрыва опало, и над бурой водой остался только дымящийся остов. С другого берега раздались радостные крики «синих».
Письмо Эквиа было уже не нужно – последний батальон моряков отходил по Гранитному мосту из центра Столицы на правый берег реки, в Гавань. Погибший корабль как раз прикрывал их отступление огнем своих пушек. «Синие» остались на левом берегу. Они не торопились преследовать моряков. Похоже, обе стороны сейчас больше боялись, что их застигнет буря, и не стремились в новый бой. Фабио отвернулся и пошел в сторону от реки.
Гром рычал в небе так сильно, что иногда заглушал пушки. Ветер тряс ставни и заставлял дребезжать оконные стекла. Фабио выплакал последнюю слезинку, стер ее с лица и обнаружил, что замерз. Кто-то набросил ему рабочую куртку поверх цирковой блузы, но здесь, вблизи от моря, от ветра не спасала и она.
«Пойду домой, – решил мальчишка, – хотя бы согреюсь и поем. Солдат Просперо выгнали наши, а Эквиа до Гавани пока не дотянулся. Переночую, а там видно будет. Всё равно выбирать уже особенно не из кого. Не так-то много осталось тех, кто может быть другом». Он устало побрел на Якорную улицу. Только своего дома он там не нашел.
Часть четвертая
Верховный обвинитель Гаспар Арнери
Глава XII. Ночная игра в прятки
Дома Фабио больше не было на Якорной улице. От него и от многих соседних домов уцелели только почерневшие от огня части стен и куски обгорелых досок и мебели. В тех домах, которые остались целы, почти все окна вместо выбитых стекол были наскоро завешены тряпками или забиты досками, а на стенах остались следы ядер и картечи. Вечер уже почти перешел в ночь, и на улице никого не было. Видно, Секция нашла где-то еще место для ночлега жителям разрушенных домов.
Фабио уже невозможно было расстроить ничем. «Так я и знал!» – подумал он даже с каким-то странным удовлетворением. Враги не забыли ничего из того, что только можно было сделать человеку плохого.
Комиссар Мариано говорил, что бой в Гавани начался с того, что солдаты Просперо попытались арестовать родственников Фабио. Значит, все началось здесь, на Якорной улице. Похоже, синих вымели с улицы ядрами и картечью, вместе с домами. И поделом! Фабио мог только надеяться, что тетя Аглая все-таки уцелела. Что ж, сражение не окончено. Фабио больше нечего терять, и он жив. Теперь и он пощады им не даст.
Фабио засунул руки в карманы и, насвистывая, пошел в сторону Гавани. Там был его последний резерв.
Дом Секции был ярко освещен. Вокруг него стояли пушки. Милиционеры и военные моряки грелись у костров рядом с пушками. Фабио не пошел в Дом. Он рассудил, что там его непременно узнают и, пожалуй, потребуют слишком много всего объяснить. Придется врать. А он совсем не был уверен ни в том, что ему поверят, ни в том, что в Секции нет шпионов Просперо или Эквиа. Фабио прокрался по неосвещенной стороне улицы мимо Дома. Он шел к торговой Гавани.
Вскоре Фабио был на пристанях. Никто его даже не окликнул – все сторожа попрятались от непогоды. Черная вода в Гавани тяжело колыхалась. Волны толкали бревна причалов где-то далеко внизу. Немногие суда, капитаны которых рискнули остаться у пристаней, тяжело покачивались. Они были похожи на слонов в цирковом стойле, которые раскачивают во сне большими головами. Скрипели канаты, потрескивали мачты, звякали и стучали цепи.
Фабио дошел до места на пристанях, где штабелями и пирамидами были сложены пустые бочки, ящики и поддоны. Это был целый странный город, в котором жили только портовые кошки и крысы. Именно здесь Фабио с друзьями играли в прятки.
Фабио очень уверенно прошел в темноте по узким «улицам» между штабелей к известному ему месту. Он нырнул в проход между большими ящиками и вскоре вышел с черным кожаным портфелем в руках.
Фабио хотел поесть и согреться. Для этого ему были нужны деньги или что-то еще, на что можно обменять еду и спички. Он решил, что портфель гражданина Арнери для этого вполне подойдет.
Через десять минут Фабио зашел в портовый трактир «Старый моряк». Трактир имел самую дурную славу. Здесь собирались контрабандисты, торговцы запрещенными товарами, особенно «глазками», и прочие темные личности, которые имеются в каждом большом порту. Даже пираты будто бы заходили сюда, когда их корабли под видом мирных купцов бывали в Гавани. Дело в том, что в последние годы в Столице были рады любому судну, пробравшемуся в порт через английскую блокаду, и не слишком внимательно проверяли, откуда привезен груз и есть ли на него все документы. Но вернемся к трактиру. Даже народная власть ничего не могла поделать с этим заведением. Совет Секции Гавани несколько раз издавал постановления о закрытии «Старого моряка», но тот каким-то образом каждый раз вскоре открывался снова. Даже его название оставалось прежним, вопреки Указу Бюро о патриотических вывесках. Двери «Старого моряка» были открыты всю ночь в нарушение другого декрета народной власти, о рабочем времени. Видно, и тут были замешаны какие-то враги! Но Фабио выбирать уже не приходилось. По крайней мере, здесь-то уж точно нельзя было встретить сторонников ни одного из тех друзей народа, от которых Фабио бегал целый день.
