То был Лев Гельфанд, ставший невозвращенцем. В Америке он переменил фамилию, стал бизнесменом. Известный как мистер Мур, он разбогател и спокойно дожил свой век под сенью звездно-полосатого флага.
* * *
Катастрофически малыми были итоги официального расследования. Такими они оставались долгие-долгие годы. Лишь 22 сентября 1965 года московская газета «Красная звезда» впервые чуть-чуть приоткрыла завесу над тайной похищения. Генерал-полковник авиации запаса Н. Шиманов писал: «…комиссар 2 ранга государственной безопасности Сергей Васильевич Пузицкий… участвовал не только в поимке бандита Савинкова и в разгроме контрреволюционной монархической организации „Трест“, но и блестяще провел операцию по аресту Кутепова и ряда других белогвардейских организаторов и вдохновителей иностранной интервенции и Гражданской войны».
Заметание следов
Похищение генерала Кутепова долго волновало русскую эмиграцию. Газеты преподносили читателям разные гипотезы, сенсационные слухи, ссылки на таинственных осведомителей, намекавших на виновников похищения. Но в одном сходились все — в похищении принимал участие наводчик из среды белых, располагавший доверием Кутепова.
Вскоре после похищения французский журнал «Детектив» назвал фамилии Попова и де Роберти. «Детектив» указывал на полковника Зайцова как свидетеля, дававшего следственным властям показания о поездке Кутепова в Берлин. Действительно, Зайцов подробно изложил обстоятельства, предшествовавшие похищению, и назвал властям Попова и де Роберти агентами ОГПУ. Некоторые газеты извратили показания Зайцова. По его адресу посыпались инсинуации и злостные намеки.
В защиту Попова и де Роберти, как героев и борцов против коммунизма, выступили в печати генерал Дьяконов и проживавшая в Париже сестра де Роберти Е. А. Миллер. Их стрелы метались в Зайцова. Вынужденный защищаться, Зайцов ответил большой статьей «К делу Попова и де Роберти», опубликованной 26 июля 1930 года в газете «Возрождение».
В дело вмешался В. Л. Бурцев. Прославившийся в свое время как разоблачитель Азефа, Бурцев почитал себя непререкаемым авторитетом в делах провокации. Убежденный противник большевиков, к делу Кутепова он проявил живейший интерес и стал пламенным защитником Дьяконова, Попова и де Роберти. В седьмом номере своей изредка выходившей газеты «Общее Дело» он опубликовал анонимную статью «Ответ обвинителям» и письма генералов Дьяконова и Корганова. Дьяконов атаковал Зайцова девятнадцатью пунктами, злостно извращавшими факты. Зайцов ответил защитникам агентов ОГПУ. Полемика разгоралась, порой принимая уродливые очертания.
Утверждения Бурцева о том, что Кутепов был в руках агентов ОГПУ, поддерживавших связь с близкими к нему людьми, взволновали РОВС. Бросая обвинение против окружения Кутепова, Бурцев имени предателя, однако, не назвал.
Преемник Кутепова генерал Е. К. Миллер письмом от 25 июля просил Бурцева «указать имена и основания ваших обвинений».
Бурцев ответил немедленно, но от уточнений уклонился:
«Лицо, дающее сведения об убийстве ген. Кутепова, говорит о связи с большевиками некоторых близких ему лиц, ныне связанных с вами».
В этом же письме Бурцев сообщал, что от невозвращенца Беседовского, бывшего временного полпреда в Париже, бежавшего из полпредства в 1929 году, поступили сведения о предательстве лиц, находившихся в окружении Кутепова.
30 июля Е. К. Миллер вновь обратился с письмом к Бурцеву, требуя от него точных указаний на виновников. Он писал, что если такие обвинения не будут сняты, то им будут приняты «меры для защиты доброго имени своих сотрудников и всего Обще-Воинского Союза».
В тот же день Бурцев ответил Миллеру. Опять уклонившись от указания виновников, он предложил устроить у себя очную ставку полковнику Зайцову с генералами Дьяконовым и Коргановым.
Е. К. Миллер ответил, что очные ставки — дело судебных властей, а не частного лица, каким был Бурцев. Возлагая ответственность на Бурцева за все, что могло быть им напечатано против Зайцова, Миллер угрожал привлечь редактора «Общего Дела» к судебной ответственности.
Бурцев, черпавший свои сведения из мутных источников, точного ответа не дал, да и не мог дать. Прав он был лишь в том, что «в деле ген. Кутепова было предательство».
Однажды доверившись Дьяконову, Бурцев не прекращал кампании против Зайцова. Газета «Возрождение», защищая Зайцова, решительно возражала против бездоказательных утверждений Бурцева. На страницах русских газет в Париже завязалась острая полемика, обмен письмами в редакцию.
«Возрождение» нисколько не сомневалось в принадлежности Попова и де Роберти к ОГПУ. А Дьяконов писал, что он «не только раньше никогда не подозревал Попова и де Роберти агентами ГПУ, но и сейчас твердо уверен, что они никогда ими не были и вели всю работу исключительно в целях спасения России».
Зная, что Дьяконов представлял «Внутреннюю Российскую Национальную Организацию» в Париже, «Возрождение» обвинило Дьяконова и Корганова в сношениях с большевиками через заведомых агентов ОГПУ.
В «Общем Деле» Бурцев назвал эти обвинения явной и сознательной клеветой. На суде в мае 1931 года «Возрождение» не смогло документально доказать свои обвинения против представителей второго «Треста». Суд признал газету виновной в диффамации против Дьяконова и Корганова. Существа проблемы суд не разбирал. Но русская общественность Парижа и газеты русского Зарубежья поддержки Бурцеву и его подзащитным не оказали.
Напрасно Бурцев разослал редакциям эмигрантских газет письма в защиту Попова, де Роберти, Дьяконова и Корганова. Ни «Последние Новости» в Париже, ни «Руль» в Берлине, ни «За Свободу» в Варшаве, ни «Сегодня» в Риге, ни другие газеты сомнительными материалами не воспользовались.
Возмущенный Бурцев написал брошюру «В защиту правды», обвинив зарубежную печать в заговоре молчания. Заговора не было. Да и не могли газеты столь различных направлений сговориться между собой. Просто все понимали, что поборник правды, поймавшись на удочку дезинформаторов, отстаивал выгодную ОГПУ ложь. А ложь была нужна для заметания следов, для укрытия действительного предателя, для перенесения вины с больной головы на здоровую.
Русская эмиграция в то время не знала, какими сведениями располагала французская полиция. Один документ гласил так:
«Полковник Дьяконов, советский агент, сильно замешанный в похищении Кутепова, обеспечил себе, путем вознаграждения, сотрудничество Бурцева, редактора „Общего Дела“, которому он подсунул Колтыпина-Любского в качестве секретаря. Это Колтыпин и Думбадзе (чекист) внушили Бурцеву мысль о выдвижении обвинений против полковника Зайцова как участника похищения Кутепова».
Генерал Заварзин, член русской комиссии по расследованию похищения Кутепова, писал комиссару Фо-Па-Биде:
«В 1922 году, оставшись в Париже без средств, Дьяконов явился в парижское представительство советского общества „Аркос“ (рю д’Асторг), центр которого находится в Лондоне. Он предложил свои услуги советскому правительству, и об этом предложении было сообщено в Лондон. В начале 1924 года, вызванный в Лондон как неспособный „работать“ во французской среде, он получил задание наблюдать за белыми русскими эмигрантами. Он пользовался полнейшим доверием своих начальников, которые однажды поручили ему задание перевезти из Лондона в Марсель сумму в 150 000 долларов для передачи крутому большевистскому агенту, отправлявшемуся в одну французскую колонию для ведения пропаганды».
В неопубликованном письме от 20 декабря 1930 года редактору «Последних Новостей» П. Н. Милюкову некий Кривенко сообщал:
«Будучи в период 1924–1925 годов в связи с большевиками, примерно в течение восьми месяцев, я знал, что в течение этого же периода генерал Дьяконов был не только в связи с ними, но, кроме того, пользовался значительно большим доверием, нежели я».
Позже французская служба Renseignements Généraux получила дополнительно сведения о связях Дьяконова с красными:
«Полковник Дьяконов с марта до июля 1937 года находился правительственной Испании, где он посетил фронты у Мадрида и в Арагоне, разъезжая в автомашине советского консула. Дьяконов также встречался в Виши с графом Игнатьевым, перешедшим на сторону советов»[38].
В истинном лице Дьяконова, называемого в документах то полковником, то генералом, французские власти не сомневались. Но разоблаченным перед лицом эмиграции Дьяконов не был. Грянула Вторая мировая война, и под ее шум Дьяконов исчез в неизвестном направлении. Носились слухи, что уехал к своим хозяевам в СССР.
