— Насчет вчерашнего…
— Потом, — оборвал Ойя.
— Нам тоже будет, что сказать, — добавил Рин.
Звучит пугающе. Разговор, который определит вероятное будущее наших отношений. Но лучше поздно, чем никогда. И так довольно долго томила ребят ожиданием.
Дверь кабинета отворилась.
Видать, Миши внял моим мысленным мольбам и сдал крови ровно столько, сколько требовалось по закону. Бледноватый немного, губы чуть посинели, но из кабинета террер вышел довольно бодренько, чуть ли не пританцовывая. Поприветствовал Ойю и Рина, будто бы всё это время знал, что они сюда заявятся.
— Нормально? — скептически прищурился аквер. — Голова не кружится? Тошнота? Слабость?
— Прекрасно, — отмахнулся Миши. Прошел несколько шагов по коридору. — Рас-чу-дес-но!
Обернулся к нам, исполнив разворот на сто восемьдесят градусов, покачнулся и ровно, как солдатик, растянулся на полу.
Этого-то я и боялась.
— Вот же врун разнесчастный. Чтоб ты до вечера не встал, — любя, выругался Ойя.
Оба стихийника подхватили товарища под руки и дружно поволокли по полу до самой регистрационной стойки, дабы палату им выделили свободную.
— Эх, Миши, Миши… — засеменила я следом, причитая.
У выпендрёжа тоже рамки имеются. Если от подобных вещей здоровье страдает, то тем более стоит воздержаться.
Когда палата оказалась найдена, ребята, отказавшись от помощи санитаров, выгрузили террера на кровать, накрыли одеялом, по очереди щелкнули ему по лбу, чтобы неповадно было, и снова мы полукругом уселись перед кроватью очередного пациента.
— То, что вчера произошло… — начала я, сжав в руках сумку. — Вы неправильно поняли. Мне так кажется.
— Знаешь, Дельфина, — обычно прохладная интонация файера обрела бархатные нотки, — наше противостояние тебя не касается. Нисколько. Если кому-то повезло больше, стоит только порадоваться за него.
— Главное, что он — один из нас. Остальное переживем как-нибудь, — вставил Рин с улыбкой. — Не думай, что жизнь на этом закончена. Мы всё еще остаемся друзьями. Как раньше.
— Нет, — опустила голову. — Говорю же, что вы неправильно поняли. Это может прозвучать эгоистично. Крайне эгоистично, но… я не выбрала Миши. Я не выбрала никого из вас. По отдельности. Мне не хотелось бы… потерять. Вы трое для меня одинаково дороги. Всё равно что ребенка спросить, кого он любит больше — маму или папу? То же и со мной. С нами. Простое семейное счастье… наверное, оно не для таких, как мы.
Занавес!
Я сделала это. Сказала о том, что гложило меня так долго и мучительно. Теперь дело за ними. Хоть Рин в свое время и намекал на подобный исход, в конечном итоге всё могло обернуться иначе.
— Я согласен, — первым оборвал тишину Ойя.
— В смысле?
Не рассчитывала услышать настолько быстрый ответ, да еще и прямолинейный такой.
— В том смысле, что согласен, — повторился файер. — Но при одном условии.
— Каком?
— Некоторых вещей лучше не видеть. Догадываться можно, но свидетелем желательно не становиться.
Он о вчерашнем толкует? Не становиться свидетелем… настолько откровенных сцен?
— Да, я об этом, — заметил стихийник проявившийся на моих щеках румянец.
— А мне как бы всё равно, — настала очередь Рина высказать свое мнение. — Но раз уж Ойя у нас такой сентиментальный…
— Замолчи, Рин.
— Ха-ха-ха! — Заразительный смех аквера и на моем лице вызвал улыбку. — А насчет нашего обморочного что?
— Миши знает. И он… он, кажется, не против.
— Значит, предлагаю отпраздновать этот великий день в каком-нибудь красивом месте, — заплясали в глазах Рина озорные искорки. — Как насчет за город съездить?
Чьи-то руки легли на мои плечи. И это не руки парней.
— Или снимем коттедж на окраине? Как вам идейка, а?
Теплое дыхание коснулось шеи. Тело замерло. Даже обернуться была не в состоянии.
— Есть предложения получше?
Сила Сезона обволокла помещение, просачиваясь везде и всюду. Меняя, преображая реальность. Мир плавно растворялся частичка за частичкой, погружая меня в ослепляющую белизну. Исчезло окно, за ним койка вместе с Миши, стулья, на которых сидели ребята. Потом они сами.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
А затем пол резко ушел из-под ног.
— Я люблю тебя.
— За что?
— З-з-за что? — заикаясь, переспросил Миши.
— Да. Никак не могу понять, за какие такие заслуги друзья возлюбили меня в один день. Может, ты подсказать сможешь?
Лежа посреди зеленой лужайки, до недавнего момента молчали. Звездным небом любовались в последний раз.
Нет, над стихийной академией небо по ночам окрашивается в те же краски, горит теми же мерцающими желтоватыми огнями, собирающимися в простые и сложные созвездия. Но там красотами особо не полюбуется. Учиться надо, мечты исполнять. Не так-то просто нейтралке подступиться к изучению магии, и уж тем более стать достаточно квалифицированным специалистом, чтобы посветить этому всю свою жизнь.
— За то… — неуверенно протянул Миши. — За то… что это ты? Мы… много времени провели вместе с тобой. Но если я думаю о том, что в академии ты встретишь кого-нибудь другого…
— Нейтрала, может? — предположила я.
— Вероятнее всего. Тогда, ну… я… мы будем тебе не нужны. А как же мы втроем без тебя? Чем закрыть настолько большой кусок, из души вырванный?
— Прям-таки нечем его будет закрыть? — искренне удивилась его высокопарным словам. — Я ж не единственная девушка на всем свете. Есть и еще. Слышала, поклонниц у вас у-у-уйма.
— Но нужны им не мы.
— Кто же?
— Красавчики. А красота… она приходит и уходит. Сила тоже. Остаются настоящие чувства. Те, которые испытываешь, не привязывая ни к чему. Просто потому, что кто-то существует — и это само по себе счастье. — Губы террера расплылись в широкой улыбке.
— Ну ты и загнул. Какие могут быть чувства по отношению к другу? Дружескими, Миши. Только такими.
Глава 7. Сильнейшая из стихий
Трудно было узнать это место, но мне удалось. Зеленая трава пожухла, пожелтела. Хрустела и осыпалась прямо под ногами. Могучее древо, демонстрировавшее особенности природы всех четырех времен года, стонало под тяжестью собственных ветвей. Чистое голубое небо затянуло дождевыми тучами, грозящими вот-вот пролиться на священный остров сильным ливнем.
Изменения коснулись и прекрасного Сезона, за спиной которого в отключке лежали мои друзья. Мужчина постарел лет на двадцать. Разноцветные оттенки его волос изрядно потемнели. Магия увядала в нем.
— Я же сделала то, о чем ты просил, да? — осторожно осведомилась.
Мне не ответили.
— Ты же не навредишь им?
Вновь тишина.
— Я хочу знать! Как они станут новым Сезоном! И как они будут существовать, и где будут жить, — принялась загибать пальцы. — Чем заниматься, что есть. Я тебе не просто материалы предоставила для очередных опытов. Это мои друзья!
Порывистый ветер задувал в спину. Начиная терять терпение, сделала шаг к древу.
— Кто сказал, — наконец соизволило божество открыть рот, — что новым Сезоном станут они?
Замерла, как вкопанная.
— Кто такие нейтралы, знаешь ли ты? — задал верховный стихийник еще один каверзный вопрос. — Сколько стихий должно существовать на самом деле? Нет? Четвертая стихия не пробудилась и по сей день. Вы, так называемые «нейтралы» — носители ее. Сосуды пустые, которые никто, кроме вас самих, не в состоянии наполнить. Ответить я могу, почему она всё еще неуправляема вами.
Четвертая стихия?! За восемнадцать лет впервые услышала о таком!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Потому что сделали вас такими. Слабыми, ничтожными, смиренными. Огнем, водой и землей вы ведомы. У вас нет воли не только пробудить стихию. У вас нет воли сопротивляться большинству. Таким, как вы, природа неподвластна. Подчиняется она лишь тем, кто достоин ее.
