— А! Мы готовили бульон, разливали его по флягам и развозили по городу, доставляя бедным несчастным. Некоторые из них живут на улицах, и есть ещё толпа в промышленной зоне. Ну знаете, вдоль канала, за железнодорожной станцией.
Лотти знала. Её ребра всё ещё болели после ограбления.
— Сьюзен хоть раз объясняла вам, зачем она этим занималась? — Лотти намазала масло на второй кусок хлеба. Если уж Бойд не собирался есть, что ж, сам виноват.
— Она хотела помогать тем, кто не мог помочь себе сам. Она переживала за детей, ночующих на улицах, такой она была. Это национальный позор, то, что происходит в этой стране. Все заколачивают себе такие дома, а бедным негде спать.
Миссис Мерта стукнула кулаком по столу, сверкая глазами. Её страсть удивила Лотти.
«Жаль, что таких людей, как она, так мало», — подумала она.
— Сьюзен то и дело возмущалась тем, что разработчики строят все эти дома-призраки. Говорила, то, что Окружной совет позволял им вести свою деятельность, было незаконным, — рассказывала миссис Мерта.
Лотти повернулась к Бойду. Он понимающе посмотрел на неё.
— Но она работала в Совете, — сказала Лотти.
— Знаю. Но не она принимала окончательные решения. Так она говорила.
— Она когда-нибудь упоминала Тома Рикарда? Он застройщик.
— Я не глупая, просто забывчивая. Я знаю, кто он. Со своей неугомонной женой и мальчишкой-наркоманом, смотрящими на нас, простых смертных, сверху вниз. Говорю вам, куда больше богатства в моём сердце, чем у Тома Рикарда когда-либо будет на банковском счёте, детектив Дотти! — Женщина с грохотом закрыла маслёнку крышкой.
— У вас с ним случались конфликты? — спросил Бойд.
От Лотти не ускользнула его ухмылка, когда миссис Мерта неправильно произнесла её фамилию, но Лотти решила не обращать внимания.
— Лично нет, но знаю я таких людей, — ответила миссис Мерта. — В любом случае, у Сьюзен не было на него много времени.
— Почему это? — уточнила Лотти.
— Что-то связанное с покупкой «Санта-Анджелы». Это большой заброшенный приют для детей на окраине города. Однажды она что-то говорила о том, что он прокладывает себе путь через строительные планы. Не знаю, что это значит, но могу составить довольно приличные предположения.
Лотти допила остатки чая, и миссис Мерта принялась снова наполнять чашки.
— Сколько людей работают в столовой? — спросил Бойд, отказываясь от чая.
— Только я, теперь, когда Сьюзен нет. Не знаю, как долго смогу продолжать, не имея денег.
У Лотти возникло ощущение, что миссис Мерта будет вести свою благотворительность в столовой для бездомных до самой своей смерти, с деньгами на то или без.
— Есть идеи, зачем кому-то убивать Сьюзен? — спросил Бойд.
— Не знаю. — Женщина грустно покачала головой. — Она была порядочным человеком. Желала людям лишь добра. Для меня это загадка. — Миссис Мерта вытерла слёзы. — В наши дни многое для меня загадка.
— Наверняка она обсуждала с вами свою жизнь. Были ли у неё какие-то тревоги или опасения?
— Она сказала мне, что умирает. Никогда не встречала человека, настолько с готовностью принявшего смертный приговор. Она смирилась со своей судьбой, вот что.
— Она не говорила, откуда брала деньги?
— Наличные? — Миссис Мерта на мгновение замолчала, задумавшись. — Да, она сказала, что они принадлежали ей ещё с давних пор. «В конце концов все платят по счетам», — так она сказала. Забавно, что я могу запомнить такое, а другие вещи никак. Знаете, у меня такое чувство, что я должна рассказать вам что-то ещё. Но никак не могу вспомнить, что же именно.
Лотти обдумывала услышанную информацию.
— У кого-нибудь был на неё зуб? — спросил Бойд, нетерпеливо постукивая пальцами по блокноту.
— Сьюзен была тихоней, всего лишь хотела помогать людям. Не знаю, кто мог хотеть причинить ей вред.
— У неё был парень или партнёр? — спросила Лотти.
— Об этом мне неизвестно.
— Вы знали, что ребёнком она жила в «Санта-Анджеле»?
Пожилая женщина молчала, кивая из стороны в сторону.
— Она говорила мне, что это место было ужасным. Ни один ребёнок не заслужил быть брошенным так, как бросила её родная мать. Сказала, что ей повезло, если можно назвать удачей прожить оставшуюся жизнь с израненной душой. Католической церкви есть за что ответить в этой стране. — Женщина устало покачала головой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Что она рассказывала вам о поисках своего ребёнка? — спросила Лотти.
— Это разбило ей сердце: то, что у неё забрали её дитя. Она не знала, что в итоге стало с ним.
— Значит, ей не удалось отследить его?
— Она делала всё возможное, но так ничего и не добилась. Самым большим препятствием была Церковь. Она даже встречалась с епископом. Мало толку было и от него. — Гнев снова вспыхнул в глазах пожилой женщины.
— Она встречалась с епископом Коннором? — Лотти толкнула Бойда локтем. Епископ отрицал знакомство со Сьюзен, а теперь выяснилось, что он виделся с ней.
— Да. Дайте-ка минутку. — Миссис Мерта закрыла глаза, а затем сказала: — Когда она пришла сюда после встречи с ним, то была очень расстроена. Поэтому я не могла понять, почему она снова отправилась к нему.
— Второй раз? Когда? Зачем? — спросила Лотти, сгорая от нетерпения снова навестить епископа Коннора.
— Не знаю. Я говорила ей не возвращаться туда, но она была непреклонна и уверена в том, что он владел информацией. — Миссис Мерта опустила глаза. — Бедная душа. Этот человек сказал ей, что она жалкая шлюха и именно поэтому её отправили в «Санта-Анджелу». Мерзавец. Прости меня, Господи. — Пожилая женщина снова перекрестилась.
Лотти размышляла над услышанным. Почему епископ Коннор солгал ей?
— Когда произошла эта их вторая встреча, миссис Мерта?
— В Рождество! Да, в канун Рождества.
— Не знаете, во сколько точно?
— Сьюзен была в ежегодном отпуске. Рождественский сочельник. Точно! На кухне на большой плите у нас закипали три кастрюли. Я показывала вам плиту? Конечно, нет. Напомните мне перед уходом. Обычно мы готовили одну кастрюлю, максимум две. Забавно, как я помню вот это, когда есть куда более важные вещи. Снег валил как чёрт, а синоптик сказал, что будет до минус двенадцати или что-то около того, нелепо. Так что да, я полностью уверена, что это было в канун Рождества.
Бойд сделал заметку.
— Как прошла вторая встреча? — спросила Лотти, откусив ещё хлеба. Она и не подозревала, до чего голодной была.
— Кажется, я даже не спрашивала Сьюзен об этом. Когда она вернулась, мы заполнили фляги, загрузили их в мою машину и отправились в метель.
— Настроение её изменилось?
— Что вы имеете в виду?
— После визита к епископу. Была ли она обеспокоена или расстроена?
— Полагаю, она вела себя как обычно. Обеспокоена, очень встревожена.
Лотти думала о епископе Конноре и чувствовала растущую симпатию к Сьюзен Салливан. Вся её жизнь была несправедлива, и чем больше Лотти узнавала о Сьюзен, тем сильнее ей хотелось добиться справедливости для неё, даже если было слишком поздно.
— Когда вы последний раз видели Сьюзен? — спросил Бойд.
— В ночь перед тем, как её убили. — Миссис Мерта вытерла очередную слезу. — Мы готовили наши супы каждый вечер на Рождество.
— Она не работала, — сказала Лотти, — так чем же она занималась целыми днями?
— Не знаю. Сьюзен не рассказывала.
— Она жила на другом конце города. Но её машина выглядит так, словно ею не пользовались неделями. Она всюду ходила пешком?
— Она любила ходить пешком. Всегда слушала эту музыку в ушах. Как называется эта штука?
— Айпод.
— Она любила свою музыку, правда, — задумчиво сказала миссис Мерта.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Можете рассказать нам что-нибудь ещё? — спросила Лотти.
— Две чашки муки грубого помола, чайная ложка дрожжей, столовая ложка сливочного масла, щепотка соли и двадцать минут в духовке.
— Боюсь, я не пеку, — ответила на это Лотти. — А даже если бы пекла, не думаю, что смогла бы приготовить такой же вкусный хлеб, как ваш.
