— Я лежал в дверях магазина «Электроника Кэри», пытаясь согреться, выжить. Трудно в такую погоду в одном таком пальто и с парой картонок. Но, полагаю, вам о таком не приходится думать, не так ли, инспектор?
Лотти покачала головой.
— И не думал, что это так. Красивые женщины себя любят. Уверен, у вас есть мужчина, который греет вас по ночам. — О’Мелли хмыкнул, тут же согнувшись в приступе кашля. На его губах остались следы жёлтой мокроты.
— Вы в порядке? — Лотти огляделась в поисках салфеток, нашла за спиной коробку и протянула их мужчине. Тот вытянул охапку и сунул глубоко в карманы, не протирая рот.
— Принесу вам воды, — сказал Бойд и исчез из виду.
— У меня простуда, понимаете? Никак не могу от неё избавиться. — Мужчина замолчал, но грудные хрипы его лёгких были сильны.
Бойд вернулся, держа два пластиковых стакана, один из которых протянул О’Мелли. Тот осушил его одним жадным глотком.
— Вот, возьмите и мой, — сказал Бойд, пододвинув ему свой стакан.
— Спасибо, сэр, — поблагодарил О’Мелли, наклонив голову.
— Продолжайте, мистер О’Мелли, — начала Лотти. — Вам есть что рассказать мне.
— О чём я говорил?
Мужчина переводил взгляд с Бойда на Лотти, словно пытаясь вспомнить, где находился. Словно он не мог вспомнить не только свой разговор, но и то, где оказался. Лотти пыталась сохранить терпение.
— Вы были у магазина «Электроник Кэри», — осторожно напомнила она.
— Я выпил глоток вина, а затем ваши ребята притащили меня сюда. Я не лез не в своё дело, правда. Я не всегда был бездомным или пьяницей, знаете. С другой стороны, кто ж теперь знает. — Мужчина нахмурился.
«Господи, он сейчас заплачет».
Лотти бросила взгляд на Бойда, но тот уставился в одну точку на стене за спиной О’Мелли.
— Должно быть, у вас уйма дел со всеми этими убийствами, инспектор. Не хочу отнимать у вас время. — Мужчина замолчал, борясь с очередным приступом кашля.
«Я сама его придушу», — подумала Лотти, но вместо этого тепло улыбнулась, облегчая ему возможность высказаться.
— Я смотрел новости по телевизору в витрине магазина. Ну, прошлым вечером. Не слышал, что говорили, но видел изображения. Там показали её фотографию.
— Чью фотографию? — встрепенулась Лотти.
— Я знал её.
— Кого?
— Салли, бывало, приносила суп по ночам, всем нам на улице. Она была одной из немногих, кто был добр ко мне.
О’Мелли замолчал, закрыл глаза и опустил голову.
Салли? Он имел в виду Сьюзен? Если так, то доставка еды бездомным — это новая для них информация. Лотти записала её.
— Это бесплатная столовая, расскажите мне о ней.
О’Мелли задыхался от кашля. Спустя минуту он сказал:
— А больше нечего рассказывать. Она приходила с пожилой дамой. Каждый вечер. — В уголках его пожелтевших глаз заблестели слёзы.
— Кто была эта пожилая дама?
О’Мелли пожал плечами, ничего не ответив.
— Значит, Салли, о которой вы рассказываете, это Сьюзен Салливан, — сказала Лотти.
— Раньше её звали Салли, до того, как она стала Сьюзен Салливан, — ответил О’Мелли. — Я помнил её из прошлых лет, понимаете. В первый раз, когда она принесла мне суп, я посмотрел ей в глаза. И увидел в них этот взгляд. — Мужчина впился ногтем в столешницу. — Страх. Он был у всех нас. Когда мы были детьми, не старше двенадцати лет. В «Санта-Анджеле».
Лотти поймала взгляд Бойда. «Санта-Анджела!»
***
2 января 1975 года
В тот вечер он увидел девочку на чаепитии.
В трапезной было громко и ужасно воняло. Она сидела за столом с сестрой Иммакулата и двумя другими мальчишками. Патрик хотел узнать о ней побольше, поэтому опустился между двумя рядами стульев, подполз и остановился у них за спиной.
— Патрик, сядь. Ты заставляешь меня нервничать, — сказала сестра Иммакулата.
Мальчик с грохотом сел рядом с ними.
— Это Салли. Она побудет с нами какое-то время. Я хочу, чтобы ты помог ей почувствовать себя тут как дома.
— Я ненавижу свой чёртов дом, — сказала Салли, по её щекам стекали слёзы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Господь мой на небесах, мы не допускаем такого богохульства. Ты будешь наказана. Но сначала тебе нужно поесть, — произнесла сестра Иммакулата, поднимая вилку костлявой рукой.
Патрик посмотрел на свою тарелку, на которой лежала яичница и кусок хлеба с твёрдой двухдюймовой корочкой. Потянувшись за стаканом, он опрокинул его, и молоко пролилось ему в тарелку. Хлеб размяк, а яичница превратилась в кашицу.
Сестра Иммакулата занесла руку и с силой ударила мальчика по макушке.
Салли подпрыгнула.
— Можешь съесть моё, — сказала она. — Я не люблю яйца. — Она подтолкнула тарелку мальчику.
— Глупый мальчишка! — прокричала монахиня.
Патрик ухмыльнулся, его лицо выражало надменность, а в глазах замерцал огонёк. Он повернулся и улыбнулся Салли. Она смотрела на него, широко раскрыв рот от удивления.
Монахиня ударила его снова.
Сестра Тереза поспешила к ним, протискиваясь между столами. Она схватила Патрика за руку и оттащила его от тирании сестры Иммакулаты. Мальчик не переставал оглядываться через переполненную народом комнату, не отрывая глаз от Салли.
— До того, как Салли приехала, никто не был ко мне особо добр, — сказал О’Мелли. — Она не общалась с другими, потому мы с ней и подружились. А потом, спустя все эти годы, когда она разливала суп, бывало, поболтает со мной. — Мужчина сжал губы. — Я не должен этого говорить.
— Мне вы можете рассказать, — убеждала его Лотти. — Прошу, продолжайте.
— Наверное, могу, да. Сейчас-то уже какая разница, когда они оба мертвы.
— Что значит «оба»? О ком вы?
— Она говорила, что работала с Джеймсом Брауном. А теперь он тоже мёртв.
— Вы знали его?
— Мда. Он жил с нами в «Санта-Анджеле».
Лотти уставилась на него, затем повернулась к Бойду, который к тому времени резко выпрямился. Это хороший знак. Это та связь между Сьюзен и Джеймсом, которую она так жаждала найти.
— Джеймс Браун тоже жил в «Санта-Анджеле»? — с недоверием переспросила Лотти.
— Разве я не это сказал вам?
— Я не знала этого. — Лотти практически чувствовала, как у неё отвисла челюсть. Она вспомнила о татуировках на ногах жертв. — У Джеймса и Сьюзен были одинаковые отметины на внутренней стороне бедра. Наподобие грубой татуировки. Знаете что-нибудь об этом?
О’Мелли ничего не сказал.
— Это как-то связано с «Санта-Анджелой»?
— Можно и так сказать, — наконец ответил мужчина.
— Что это значит? — продолжала давить на него Лотти.
— Я не знаю. — О’Мелли закрыл лицо руками.
— Они сделали себе эти тату, пока жили в «Санта-Анджеле»?
— Ну да.
Лотти размышляла.
— А у вас есть такая?
О’Мелли уставился на неё, словно раздумывая, сказать ей или нет. Наконец, он ответил:
— Да, инспектор. Да, и у меня есть такая тату.
— Так что же она означает?
Мужчина облизал губы, качая головой.
— Не помню.
Он лгал, но Лотти не давила, боясь, что он окончательно закроется в себе.
Она хотела узнать как можно больше о «Санта-Анджеле».
— Расскажите мне о Сьюзен и Джеймсе.
— Мы следовали друг за другом по пятам, все втроём. В «Санта-Анджеле». — О’Мелли улыбнулся. — Мы дружили с ещё одним мальчишкой. Не могу вспомнить его имя. Понимаете, многие сменили имена, когда вышли оттуда. Меня это не беспокоило. Джеймса, я полагаю, тоже.
— Сколько времени там провела Сьюзен? — спросила Лотти.
Мужчина, казалось, был в замешательстве.
— В «Санта-Анджеле», я имею в виду, — уточнила Лотти.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Не знаю. Должно быть, год, может, чуть больше или чуть меньше. По правде говоря, я не могу даже сказать, сколько сам пробыл там.
— Чем вы занимались целыми днями в «Санта-Анджеле»? — спросила Лотти, делая заметки.
