— И это говорит человек, который спал, когда мы искали и нашли валета.
— Сейчас мы не о валете, о короле — возразил Касс.
— Хватит! — Птичке надоело их слушать. — Довольно! Мы не знаем, с кем и зачем он хочет увидеться. И вообще это не имеет отношения к тому, о чем вы тут говорите! — Ее звенящий от напряжения голос эхом пронесся по просторному холлу женского помещения. — Хоть ты им скажи, Андреа, ради всего святого!
— И то правда. Птичка хочет, чтобы я с ним пофлиртовала.
— Я этого не говорила.
— Разве? — смущенно спросила Андреа. — Простите, простите. Я думала…
— Я сказала, ты могла бы, — отрывисто бросила Птичка. — И не говорила, что хочу этого. Хотя… мне все равно.
Распахнулась дверь, и в холл ворвался Бартоломью, худощавый постоялец, страдающий галлюцинациями.
— Птичка, они идут сюда! И он отлично сегодня выглядит. Красивый дьявол.
— Ты что, всем все рассказал? — Птичка грозно посмотрела на Казанову.
— Не всем, — пожал плечами тот.
— Простите. — Бартоломью круто повернулся на месте. — Мой рот на замке. — Он направился в общую гостиную.
Птичка вздохнула. Наверняка он поделится новостью со всеми собравшимися, если только они и сами уже не прилипли к окну.
— Вон отсюда! — взорвалась Птичка. — Уходите немедленно, все!
— Не можем, Птичка, — возразил Рауди. — Ты же сама сказала: вдруг понадобится кто-нибудь из нас.
— Сомневаюсь.
— Ага, он все-таки по твою душу, — кивнул Касс. — Да я отсюда по его глазам вижу. У этого типа одно на уме. Ну и нормально, я сам такой. Просто не забывай, о чем я тебя предупреждал.
Не успела Птичка ответить, как дверь открылась и в холл вошли Элисон и Брэд Рейнз. Птичка запаниковала, подумав, что их застали глазеющими в окно, и невольно восхитилась: как же все-таки красив Брэд Рейнз.
«Сегодня на нем джинсы, а раньше я его в джинсах не видела. В них он больше похож на меня, в известном смысле, конечно. Хотя глупо сравнивать».
— Привет, друзья, — улыбнулась Элисон. — Вижу, вы ждали нас.
— Нет, — возразила Птичка. — То есть они-то, верно, ждали. Только о том и болтали. Казанове рот не заткнешь. — Больше всего сейчас Птичке хотелось слиться со стеной.
— Привет. — Брэд медленно обвел всех взглядом и остановился на Птичке. — Надо полагать, вам все известно.
— О чем вы? — насторожился Рауди. — Новые улики появились? Очередное послание? — Он вытянул руку. — А ну-ка давайте его сюда, я скажу помощнику, чтобы он все подготовил, и немедленно примусь за дело.
— Прекрасно выглядите сегодня, — заметила Андреа.
Птичка повернулась к подруге и увидела, что та не сводит глаз с Брэда.
«Ну как она позволяет себе такое после всего, что случилось?»
— Действительно, — кивнула Птичка и тут же выругала себя за глупость, но… нельзя же позволять Андреа всегда лезть вперед.
— Спасибо. — Брэд не сводил с нее глаз. — Если никто не против, я хотел бы поговорить с Птичкой. Может, ей удастся кое-что сообщить нам…
— Что, снова призраки?
— Рауди, прошу вас, — повысила голос Элисон. — Не надо вести себя так. Слишком много людей страдают сейчас, в эту минуту. Может, позволите нам уединиться на некоторое время?
— На какое именно? — упрямо спросил Рауди.
— На час. Может, на два. Пожалуйста. А потом Птичка вернется.
— Мне нужно принять душ, — заявила Андреа. — Простите, простите. — Она поспешила к двери.
Рауди набычился, выпятил губы и последовал за ней. Казанова подошел к Брэду и поцеловал ему руку.
— Сочувствую вашей утрате, молодой человек. Она и впрямь была ослепительно красива. Но не забывайте: там, откуда она пришла, есть другие. — С этими словами он удалился.
— Комната в вашем распоряжении, — сказала Элисон. — Но я бы здесь задерживаться не стала. Вас все время будут прерывать.
— А вы уходите?
— Да. — Элисон подошла к Птичке и мягко погладила ее по щеке. Голос ее звучал в тон улыбке: — Все хорошо, девушка. Нельзя сказать, что все это вам так уж необходимо, но разрешаю поделиться, чем сочтете нужным. Он хороший человек. Думаю, вы можете ему доверять, то есть точно можете.
— Да я верю, верю ему, — медленно кивнула Птичка.
— Понимаю, но мне кажется, вы можете именно доверять. И себе тоже. Ничего не бойтесь, дитя мое. — Она повернулась и направилась к двери. — Если понадоблюсь, найдете меня в приемном покое. Да, чуть не забыла. По-моему, вам лучше устроиться на южной лужайке — это у нас самое уединенное место. На берегу пруда, сразу за осиновой аллеей. Птичка, вы ведь знаете, где это.
«На берегу пруда. Почему так далеко? Ограда там совсем рядом, а я не хочу приближаться к границе своего мира», — заволновалась девушка.
— Птичка?
— Да. Пруд, все ясно.
— Ну и хорошо. — Элисон удалилась.
— Что ж, — улыбнулся Брэд и покраснел. — Все было довольно забавно.
От этих слов ей стало немного легче. Но бдительность терять нельзя. С той минуты как Элисон сказала, что Брэд Рейнз возвращается в центр, Птичка пребывала в панике. Через четверть часа она не выдержала и все выложила Андреа.
Можно подумать, что Ромео и Джульетта воскресли и вот-вот у них в этом самом месте состоится свидание. Уже одно то, что она позволила себе предаться в эти последние несколько дней самым безумным фантазиям, непростительно. А то, что от одного вида Брэда у нее увлажнились ладони, и вовсе стыд и позор. Надо держать себя в руках.
Брэд откашлялся.
— Вы знаете, что привело мня сюда?
— Да. Смерть Ники, — отозвалась Птичка, но, решив, что это слишком грубо, добавила: — Мне очень жаль.
— Мне тоже. Но насчет валета в колоде вы оказались правы.
— Элисон показала нам последнюю записку. Рауди и Андреа целый день над ней просидели, но так ни к чему и не пришли.
— Полагаю, она мне была адресована.
— Именно это я им и сказала. — Птичка помолчала немного. — Вы любили ее?
— Кого, Ники? — Брэд замялся. «Ну что она себе позволяет?» — В этом смысле нет, — ответил он. — Но мы были очень близки.
Птичка едва не спросила, а как Брэд относится к ней, но вовремя удержалась.
В холле было душно, и Птичка вспотела, так что когда Брэд спросил, не последовать ли им совету Элисон и поискать укромное местечко у пруда, она охотно согласилась, не думая ни о каких оградах.
Когда они выходили с женской половины, за кустами мелькнула курчавая голова Бартоломью. К счастью, путь их лежал в противоположную сторону. Шли они молча, и от этого Птичке становилось не по себе. Все ее смущало: ремешки на туфлях, которые она сегодня надела впервые, выглядели как в каком-нибудь дешевом фильме. Зато сами кожаные туфли, судя по виду, могли стоить месячной платы за пребывание в центре. На обоих были джинсы, но ее — слишком коротки. Ну почему все ее джинсы такие короткие? Заметила она это только несколько дней назад.
Вчера Андреа сказала, что от ее волос дурно пахнет, и Птичка помылась. Правда, Андреа считает, что у всех волосы дурно пахнут. И все же Птичка ей благодарна, потому что сейчас она идет впереди него, а он, возможно, разглядывает сверху ее волосы.
Все, терпеть больше нет сил. Птичка остановилась и пропустила его вперед.
— Что-нибудь не так?
— Просто шнурок развязался. Идите, догоню.
Птичка сделала вид, будто завязывает ремешок, затем тронулась следом за ним по тропинке.
«Если встать на цыпочки, мой затылок будет на уровне его груди. „Сложен как бог“, — сказала Андреа. Она права».
Птичка мысленно представила Клеопатру, приглашающую к себе нового слугу — сильную, с обнаженной грудью, мужскую особь с юга — для демонстрации стрельбы из лука. Клеопатра любила уроки в саду. Тут их только двое. Ей нужно точно знать, как слуга держит лук, и она идет за ним, глядя, как он изгибается и натягивает тетиву. Оценивая принятую им позу, роковая красавица легко пробегает своими гибкими пальцами по его спине и рукам. Его мышцы извиваются под кожей как виноградная лоза. Вдруг, откуда-то справа, с дерева спускается его возлюбленная, ведьма с севера…
— Пришли. — Брэд остановился и поднял руку.
От неожиданности она налетела на него.
— Ой, извините, я не заметила, что вы остановились. Надо было предупредить, я бы обошла. Вовсе не собиралась налетать на вас.
— Я не могу. — Брэд пропустил ее слова мимо ушей.
— Я тоже. — Ее лицо исказилось от страха.
— Просто мне кажется, это неправильно.
— Вот именно. У меня всегда было точно такое же ощущение. К тому же Клеопатра носила другие ремешки.
— Простите… — Брэд недоуменно посмотрел на нее.
— Не важно. Так о чем вы говорили?
— Элисон велела мне быть честным с вами…
Птичка выжидательно посмотрела на него и, не дождавшись продолжения, заговорила сама:
— Если под честностью понимать противоположность лжи, то верно, так она и должна была сказать, ведь когда-то Элисон была монахиней. Все правильно, я тоже так думаю. Честность — самое лучшее, особенно если иметь дело с такими, как я, — презирающими подделки.
