Эджертону была нанесена рана, причинявшая ему боль. Ранены были его себялюбие и алчность: он узнал, как неприглядно выглядит в глазах честного человека, и ему не удалось наложить руку на огромное состояние. А он так надеялся заполучить это огромное богатство, чтобы тратить его по своему усмотрению.
Эджертон выскочил на улицу, кипя от гнева. Он быстро зашагал, едва ли сам зная, куда идет. Он шел без остановки через леса и холмы, пока не зашло солнце. Лишь когда начала сгущаться тьма, он решил вернуться домой.
Проходя мимо дома мисс Стэнхоп, он увидел свет в гостиной. До его слуха долетела красивая мелодия. Он отвернулся, выругался, пересек улицу и вошел в ворота миссис Шиллинг. Она сидела на крыльце, отдыхая после трудового дня и наслаждаясь прохладным вечерним воздухом.
— Мистер Эджертон! Это вы? — воскликнула она, вскакивая и отступая в сторону, чтобы дать ему дорогу. — Я уж начала думать, что вы не вернетесь. Вот уже два часа, как я погасила свет и убрала со стола. Вас, кстати, ожидало изысканное угощение. Но потом я пришла к выводу, что вы остались на чай у мисс Стэнхоп или у кого-нибудь еще.
— Нет, я еще не ужинал, — ответил он угрюмо.
— Не ужинали? Тогда, полагаю, вы голодны. Присаживайтесь. Я что-нибудь состряпаю для вас. Но, боюсь, у вас будет несварение, если есть так поздно. Сейчас уже девять или десять часов. Я собиралась запереть двери и идти спать.
— Что ж, я еще недолго буду причинять вам беспокойство. Через несколько дней я покидаю этот город.
— Уезжаете из Лэндсдэйла?
- Да.
— Почему?
— Время, которое я отвел для отдыха и восстановления сил, истекло. Бизнесмен не может развлекаться вечно.
— Я понимаю. Мистер Динсмор тоже приехал за своей дочкой.
— Что мне за дело до того? — пробормотал Эджертон. Однако хозяйка его не услышала, поскольку уже вышла из комнаты.
Перед тем как заснуть, Эджертон решил обратиться с трогательной мольбой к самой Элси. Он напишет ей и найдет какой-нибудь способ передать письмо ей прямо в руки. Сразу же после завтрака он приступил к осуществлению своего замысла. Сидя возле окна, он наблюдал за усадьбой мисс Стэнхоп в надежде увидеть Элси. Он с тревогой следил за передвижениями мистера Динсмора. Миссис Шиллинг сообщила ему, что «друзья мисс Стэнхоп не собираются уезжать до понедельника». Она узнала об этом от Филлис через Ленвиллу Эллавею, которую отправили «попросить немного дрожжей, чтобы испечь печенье к завтраку». Но Эджертон опасался, что информация эта ненадежная, и что мистер Динсмор уже уехал со своей дочерью ранним утром.
Но его опасения в конце концов рассеялись. Он увидел Симона, который вел лошадей для молодых леди. За ним шел работник из платной конюшни с двумя хорошими жеребцами, по всей видимости, предназначенными для джентльменов. Отложив перо, Эджертон наблюдал с минуту, как компания села на лошадей и yexaла на прогулку — мистер Динсмор рядом со своей дочерью, а мистер Травилла — с Лотти. На Элси была одета вуаль, поэтому он смог увидеть ее лицо лишь мельком.
Выругавшись, он снова взялся за перо. В нем горело желание перехитрить «заносчивого южанина» и получить свой трофей, несмотря ни на что.
Полчаса спустя Симон, собиравший в саду за домом горох и помидоры к обеду, услышал как кто-то его тихо окликнул из-за изгороди. Повернув голову, он увидел мистера Эджертона. Тот жестами подзывал его подойти ближе.
— Доброе утро, сэр. Чего вы хотите, сэр? — спросил парень, опуская на землю свою корзину и приближаясь к разделявшей их изгороди.
— Ты знаешь, что это такое? — спросил Эджертон, показывая Симону маленький блестящий предмет.
— Да, сэр, это пятидолларовая золотая монета, сэр, — ответил парень, кивая головой и хихикая. — А что джентльмен хочет, чтобы я сделал?
— Передай вот это в руки мисс Динсмор, — ответил Эджертон, показывая письмо. — Прямо ей в руки, понял? Если сделаешь это, то пять долларов твои. А если принесешь мне ответ, то получишь десять. Но ты сделай все так, чтобы никто не видел, понял?
— Да, сэр, бьюсь об заклад, я сделаю все как надо, сэр. Можете не сомневаться.
Желая получить обещанное вознаграждение, Симон позаботился о том, чтобы не пропустить возвращение господ с прогулки, и тут же встал возле лошади Элси. Мистер Динсмор помог дочке спуститься. Когда он отвернулся, чтобы что-то сказать Лотти, Симон ловко сунул записку в руку Элси. Этого не заметили ни ее отец, ни кто другой.
Элси вздрогнула от неожиданности и вопросительно взглянула на слугу. Даже сквозь складки плотной вуали было видно, что ее лицо и шея густо покраснели.
Симон широко улыбнулся и, кивая и подмигивая, указал на противоположную сторону улицы, давая понять, откуда пришло послание.
Элси повернулась и быстро пошла к дому. Ее сердце билось быстро и громко, пальцы крепко сжимали записку, спрятанную между складок длинной юбки. Вбежав в свою комнату, она заперла дверь, скинула шляпку и вуаль и опустилась на стул, дрожа от волнения и избытка чувств. Ей очень хотелось узнать, что написал Эджертон. Но она никогда не обманывала, никогда не допускала умышленного непослушания отцу. Неужели сейчас она ослушается его? Искушение было велико. Возможно, она и поддалась бы ему, но тут на лестнице послышались быстрые шаги мистера Динсмора. Через мгновение раздался тихий стук в дверь.
Она встала и открыла, спрятав записку в карман.
— Дорогая, что случилось? — встревожено спросил отец, увидев ее бледное, взволнованное лицо.
— Ах, папа, если бы ты позволил мне! Если бы ты позволил!— воскликнула она и с рыданиями бросилась ему на шею.
— Позволил что, доченька? — спросил отец, гладя ее по волосам.
— Прочитать вот это, — сказала она сдавленным голосом, доставая из кармана записку. — О, если бы ты знал, как я хочу ее прочитать! Можно, папа? Ну, пожалуйста, папа, скажи «да».
— Нет, Элси. Мне неприятно отказывать тебе, но ее следует отправить назад нераспечатанной. Отдай ее мне.
Она вложила записку ему в руку и отвернулась, безудержно рыдая.
— Как она попала к тебе? — спросил он, подходя к ее письменному столу, чтобы взять конверт, перо и чернильницу.
— Я обязана тебе сказать, папа? — спросила она. Чувствовалось, что она очень не хочет сообщать ему ту информацию, о которой он просил.
— Конечно.
— Ее несколько минут назад дал мне Симон.
Мистер Динсмор позвонил в колокольчик и попросил Хлою отнести эту записку в дом на противоположной стороне улицы.
— Ничего не говори, — добавил он. — Письмо предназначено мистеру Эджертону, вручи его прямо у дверей.
— Хорошо, сэр, — и бросив печальный, полный сочувствия взгляд на заплаканные глаза своей юной госпожи, верная старая служанка вышла из комнаты.
— Моя бедная доченька! Наверное, ты сейчас думаешь, что твой отец очень жестокий, — сказал мистер Динсмор нежно, обнимая Элси, — но однажды ты будешь благодарна мне за это.
Элси опустила голову ему на грудь и горько заплакала, а он утешал ее ласками и словами, полными отцовской любви.
— Папа, пожалуйста, не сердись на меня, — прошептала, наконец, Элси. — Я стараюсь не бунтовать, но мне кажется, что ты выносишь приговор мистеру Эджертону, не выслушав его.
— Нет, доченька, это не так. Я дал ему возможность опровергнуть выдвинутые против него обвинения, но у него не было ни каких доказательств.
— Папа, он сказал, что если потеряет меня, то это разобьет ему сердце, — воскликнула Элси в порыве печали.
— Мое дорогое дитя, у него нет сердца. Если бы он смог завладеть твоим имуществом, то его, без сомнения, мало волновало бы твое благополучие.
Мистер Динсмор говорил очень твердо, но Элси, хоть и молчала, не могла с ним согласиться.
Сквозь полуопущенные шторы своей комнаты Эджертон с ликованием наблюдал за успешным маневром Симона и за тем, как Элси поспешно пошла домой, чтобы (в чем он не сомневался) тайно прочесть его записку и ответить на нее. Увидев направлявшуюся к его дому Хлою, он подумал, что юная госпожа послала ее с ответной запиской, в которой, возможно, назначено время и место тайной встречи. Он был настолько уверен в силе своей неотразимости, что ему и в голову не приходило, что Элси может ему отказать.
