— Но как? Это же личная информация.
— Саш, деньги решают все, — быстро бросив на меня взгляд, ответил Денис.
— Согласна, — печально сказала я.
Всю дорогу до Жениного дома я нервничала. В голове образовались сотни вопросов, что же может произойти, и в каждом из них есть «А если?» «А что?». Что будет? Может, мы будем обниматься целые стуки, а может он даже не узнает меня и закроет дверь перед моим лицом. Может он прогонит меня, а может и выслушает. Я бы могла продолжать дальше, но машина останавливается во дворе.
Не скажу что это какой-то старый район со сломанными качелями на площадки, а из домов тут только пятиэтажки. Нет, это довольно чистое и красивое место. Вокруг хорошо оборудованной детской площадки стояли три десятиэтажки.
Выходим из машины, и пока я следовала за Денисом, то осматривала стоящие рядом машины. И останавливаюсь возле синей «BMW», которая сто процентов принадлежит Жени. Сердце сжалось и будто остановилось, когда на зеркальце я увидела висящею куколку из ниток мулине. Когда мне было девять лет, то на его двенадцатилетние я подарила ему эту куклу. Размером она в маленькую детскую ладошку. Прошло десять лет, а он все также хранит её…
— Саш, ты идешь? — появившись возле меня, спросил Денис, пытаясь понять, почему я остановилась.
— Д-да, — заикнулась я.
Ноги будто приросли и не хотели никуда идти, но Денис решительно взял мою руку в свой плен и потащил меня вовнутрь. Нам повезло, что из подъезда выходил парень с собакой, и мы смогли шмыгнуть вовнутрь. Поднимаемся на шестой этаж и подходим к одной из дверей.
— Готова?
— Нет, — тихо сказала я с ожиданием, когда же откроется дверь.
Денис нажимает на кнопку звонка и за дверью раздается мелодия. Я уже хотела развернуться и убежать, но ноги парализовала, когда до ушей доносится звук в замочной скважине. Дверь распахивается и на пороге появляется,… Катя.
Встречаюсь с золотистыми глазами девушки и понимаю, что она узнала меня. Её рука тенится к лицу, и она прикрывает её рот, пока, как и с моих, так и с её щек стекали одинокие слезы. Сердце остановилось….
— Кать, кто там? — за спиной девушки раздается голос Жени.
Взгляд устремляется за её спину, и я вижу его с ребенком на руках. Когда я нахожу карие глаза брата, то вот теперь точно сердце останавливается. Так и хочется закричать: «Научите меня заново дышать!?».
— Мам, а кто это? — возле ног Катя появляется ещё один мальчик, только он постарше, того ребенка, которого держит Женя.
Спускаюсь на корточки, рукой убирая слезы и, протянув мальчику ладонь, говорю:
— Я — Саша, а тебя как зовут?
— Ого! Меня тоже зовут Саша! — пожав мне руку, сказал мальчик, — ты очень похожа на ту девушку на фотографии, которая стоит в спальне у родителей. У тебя там красивые косички.
В голове сразу всплывает тот день, и я сразу понимаю, про какую фотографию идет речь.
— Ты до сих пор хранишь ту фотографию и куклу? — я просто начинаю дрожать, говоря это.
Спустив младшего сына на пол, Женя уверенно и быстро преодолевает расстояние между нами и заключает мое тело в объятья. Я в ответ обнимаю его. Прижимаясь к нему так сильно, потому что боюсь, вдруг он исчезнет, испариться и это все сон.
Сдерживать слез смысла не было. Я рыдала на взрыв. Внутри бушевал ураган, который я не могла остановить. Я чувствую слезы брата. Чувствую, как сильно бьется его сердце. Дрожь в теле то усиливается, то в венах стынет кровь.
— Мам, почему папа плачет? — спрашивает Саша.
— Подрастешь не много и поймешь.
— Ну, мам, я уже взрослый. Мне четыре.
— Раз взрослый, тогда мигом за стол доедать суп, — хлюпая носом, сказала Катя.
— Ну, мааам.
— Не мамкай.
Отрываю свою голову от его плеча и заглядываю в карие глаза, которые наполнены,… болью.
— Я, правда, скучала, — дрожащим голосом говорила я.
— Я тоже, — прикоснувшись своим лбом об мой, он показывает этим чувства.
Так было всегда. Когда мне было страшно, он прислонялся так, мысленно говоря, что верит в меня и бояться ничего не стоит. Когда мне было стыдно за какой-либо поступок, он прислонялся так, мысленно говоря, что я поступила правильно и пофиг кто и что об этом думает. Когда мне было грустно, он прислонялся так, мысленно говоря, что если будешь грустить, то дождь польется. Женя всегда делал этот жест с теплом, нежностью, братской любовью.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Поговорим? — спрашиваю я.
— Хорошо, — отвечает он и прерывает наши объятия.
Сколько мы обнимались? Видимо очень долго, раз Дениса, Кати и детей в подъезде не было.
Заходим в квартиру и, закрыв входную дверь, Женя помогает мне раздеться.
— Ты всегда была такой худой? — спрашивает он, увидев мое тело пока толстовка задралась из-за куртки.
Ничего не отвечаю и прохожу на кухню, где Денис сидел с Сашей на коленях, а Катя кормила двухлетнего сыночка.
— Саш, я наложила тебе суп, надеюсь, ты будешь кушать? — спрашивает Катя, а я чувствую, как Денис просто испепеляет меня взглядом.
Я не знала что ответить, и видимо молчала так долго, что все присутствующие смотрели на меня.
— Я не голодна.
— Саша ты должна поесть.
Я боролась сама с собой.
— Если у тебя была какая-то диета, то нарушь её ради меня и поешь, — сказал Женя, подталкивая меня к столу.
— Она в буквальном смысле не ела шесть суток, — выдал меня Денис, а глаза Кати расширились.
— Почему?
— Ладно, я поем и потом мы поговорим, — сказала я, и сев за стол начала поедать.
Стоило мне только его попробовать, как желудок завизжал от счастья и я начала поедать его с бешеной скоростью. Так я съела две три порции, на что славила, довольную улыбку Дениса.
— Мы где-то читали в новостях, что ты попала в аварию, — спросила Катя, отправив детей в детскую.
— Было дело, — горько ответила я.
— Сейчас все нормально?
— Да.
— Твою фальшивую улыбку я уже выучил ещё в детском доме, когда ты конфеты выпрашивала. Так что кались.
— Мало кто знает, но эта авария случилась за день до нашей свадьбы.
— Я думаю, он должен знать главное, — сказал Денис.
Я встаю из-за стола, выхожу в коридор и достаю из куртки ту самую шкатулку. Проглатываю целый ком боль, который образовался в моем горле и ставлю её на стол.
— Что это?
— Шкатулка с бижутерией мамы.
Денис с Катей переглянулись и, встав, ушли, оставляя нас наедине.
Женя аккуратно открывает её и его спокойное лицо наполняется шоком.
— Ты знал, что Титов мой биологический отец?
— Да.
— Когда?
— В восемнадцать лет, мать Кати рассказала.
— Я до сих пор не верю в то, что мама могла изменить вообще любому человеку.
— Чего!? — подняв на меня свой взгляд, удивился Женя.
— Ты разве не знаешь? Наша мать сначала встречалась с Титовым, пока тот ещё был бедным. Потом она изменила ему с Данилом, твоим отцом. Он узнал и они расстались.
— Саш, тебе, поди, эту фигню Титов рассказал?
— Да, — непонимающе ответила я.
— Титов и мой отец были лучшими друзьями, только у моего отца получалось все, и он зарабатывал достаточно, но Рафаэлю это не понравилось, и он решил обокрасть его. Сделал пару махинаций и владелицам стал он, а не Данил. Потом он отобрал у нас все, что нашей матери пришлось пожертвовать собой, тем, что она переспала с Титовым за деньги, только эта сволочь не предохранялась и получилась, так что Наталья забеременела тобой и твоей близняшкой. Надеюсь, про неё ты хоть знала?
— Да.
— И потом Титов начала шантажировать родителей, я без понятия чем, и получилось так, что одну из вас забрал Титов, а другую оставил матери. Но как говорили по слухам, твоя сестра не подошла характером, и её увезли в другой город и страну вовсе. А взамен забрали тебя, — на последних словах голос брата охрип, и я не выдержала этого взгляда, кинулась вновь в его объятия.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Я очень-очень сильно люблю тебя, — прошептала я.
— Я тебя тоже, сестренка, — поцеловав меня в висок, сказал он.
