— Ты стал настоящим затворником, Робьен! — улыбнулся я. — Рад тебя видеть!
— А ты стал воином. — Он взял меня за плечи и развернул к окну. Долго и внимательно рассматривал и наконец удовлетворенно кивнул. — Ты изменился. В твоей бороде уже вовсю буйствует седина, а на косе вижу амулет.
Амулет, о котором упомянул Робьен, был изготовлен кем-то из гномов Альвэра. Они его преподнесли, когда я вернулся в Кларэнс, и мы справили тризну по нашим погибшим братьям и друзьям. Это небольшой кусок серебра, напоминающий пулю. На нем изображены две руны, обозначающие «Боль» и «Память». Амулет надевают на тонкую косичку, заплетаемую с левой стороны.
Волосы у меня уже длинные, так что с этим проблем не возникло. Вот на этой косичке талисман и носят. Кстати, на любом пиру или в таверне вы можете заметить, как воины, поднимая бокал с вином, обязательно дотронутся рукой до такого амулета, поминая друзей, погибших в боях и битвах.
— Никто не обещал, что будет легко, — ответил я.
— Отвечать за жизни людей всегда сложно. За жизни и судьбы, — уточнил он.
Мы присели на лавку, стоящую у выхода на балкон, и несколько минут разговаривали о разных, вполне обыденных мелочах. Наверное, это тоже дань традиции или некая замена этикету.
— Этот месяц будет для тебя тяжелым, — сказал Робьен.
— С одной стороны, — кивнул я. — С другой — так даже лучше. Ты понимаешь, что нам нужны передышка и время, чтобы подготовиться к новой войне.
Дело в том, что время, отведенное королем на подготовку к празднику, считается в Асперанорре священным. На это время прекращаются войны, и даже мелкие междоусобицы могут прогневать богов. Проливать кровь можно, лишь защищаясь. Так что разборки со стариком Гуннэром придется отложить до лучших времен.
— С Гуннэром надо было кончать раньше. Барт норр Сьерра был прав, но я не послушал его совета. Теперь ты расплачиваешься за мои прошлые грехи и ошибки.
— Не стану лукавить, — ответил я, — это будет нелегко. Старик собрал изрядную команду из разномастной нечисти. И как только король терпит такое на своих землях?
— Королю это выгодно, — пожал плечами Робьен. — Тем более что старик преподносит такие подарки, что Гэральд Третий готов вытерпеть и не такое!
— Или ему не рассказывают всей правды, — предположил я. — Ты знаешь, что Гуннэру служат не только тадд-мэрры, но и эстелькхорки?
— Мэдд мне уже рассказывал, — кивнул Робьен и несколько секунд молчал, собираясь с мыслями перед тяжелым, но необходимым разговором. Я уже понял. Все-таки знал его не первый день.
— Ты хотел о чем-то поговорить?
— Да.
— Что-то случилось?
— Пока нет, но, кажется, что должно. — Рыжеволосый Робьен задумчиво провел рукой по бороде и прищурился.
— Если можно, расскажи поподробнее.
— Дело в том, что… — Он немного замялся. — Скажи, Серж, ты ведь уже пил кровь дракона?
— Да и не скрываю этого. Попробовал, но ничего не почувствовал. Мне кажется, что на меня и моих братьев она не действует.
— А я почувствовал.
— Но… — Я не понял сразу, а когда осознал, даже охрип от удивления. — Что?!
— Дело в том, что… В общем, я выпил почти половину бокала. У меня оставалась фляга, которую ты привез от мастера Азура.
— Робьен, ты с ума сошел? Это же могло тебя убить!
— Но ведь не убило, — резонно заметил он. — Не все так просто, Серж! Не все так просто!
Я посмотрел на него и только головой покачал. На сумасброда он не был похож.
— Рассказывай!
— Когда я болел, меня мучили жуткие боли. Я даже не могу их описать. Нечто такое, чего обычный человек не может вынести. Ты знаешь, Серж, что я старый воин и знаю цену словам и чувствам. Это не физическая боль, которую можно перенести усилием воли. Нечто другое — более ужасное. Этот вампир меня просто досуха выпил. Нет, он пил не кровь! Он выпил мои чувства, понимаешь? Для высших вампиров это самый желанный десерт. Кровь… Что кровь! Ее можно найти где угодно! Чувства, которые отложены в твоей душе, — сказал Робьен и дотронулся до своей груди, — это гораздо большее! Это твоя сила! Вот он и выпил меня. Досуха. Это очень страшно, когда у тебя не остается ничего. Ни воспоминаний, ни любви, ни воли и желания жить. Ты пуст. Тебя словно выжгли изнутри. Внутри гарь и пепел. Все, что было дорого, исчезло.
Знаете, что меня удивило в его рассказе? Он говорил спокойно и как-то отрешенно. Будто вспоминал себя прежнего. Опустошенного и слабого. Вспоминал скупо, тяжело роняя слова, и я, сравнивая его повествование с осколками своей памяти, понимал — ведь так и было. Робьен и правда учился заново жить. Жить и чувствовать. Поэтому он так радовался каждому дню, и любая мелочь, мимо которой мы проходим не задумываясь, представала перед ним как необычайное открытие. Открытие, которое по капле заполняло душу новыми эмоциями.
Робьен рассказывал, а я сидел и молчал. Представлял себя на его месте и поражался силе и стойкости человека. Мало залечить телесные раны. Вылечить опустевшую душу гораздо сложнее. Отсюда и любовь к книгам, и эти долгие прогулки. Общение с людьми, которых он раньше не замечал. Надо быть очень сильным, чтобы собрать свою душу, лежащую в серой пыли бытия. Или рискнуть и попробовать кровь дракона. Человек без эмоций — живой труп.
— Потом я нашел себя в книгах, — продолжил он и даже улыбнулся. — Слава богам!
— Ты нашел что-то особенное?
— Да. Нашел то, что разыскивал вампир. Три старинных манускрипта.
— Те самые, которые обнаружил Гуннар Шэр, но не успел передать Гонарду? Где ты их нашел?!
— Ты даже представить себе не можешь! — улыбнулся Робьен. — В книге стихов и сонетов о любви. Гуннар Шэр, да будут боги к нему добры и милостивы, был очень мудрым гномом! Именно туда вампир даже не подумал заглянуть. Нежити не знакомо это великое чувство. Любовь чужда их сущности, и поэтому они старательно избегают вещей, которые указывают на их неполноценность.
— Что было написано в этих манускриптах?
— История города Кларэнс.
— История? — переспросил я. — Но зачем…
— Да. Так мне показалось. Поначалу я решил, что это несколько страниц из книги о делах и свершениях моего предка — Урга Кларина. На первый взгляд так и было. История о деяниях и подвигах основателя нашего города. Но, вчитываясь в эти строки, я заметил, что некоторые слова написаны чуточку иначе. Будто специально выделены нажатием на перо. Линии чуть толще, чем может себе позволить образованный человек. Я думаю, что тебе лучше самому увидеть, чем десять раз выслушивать мой сбивчивый рассказ, — с этими словами Робьен поднялся и ушел в соседнюю комнату. Судя по всему, она превратилась в его личный кабинет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
