они там не найдут.
Любопытство меня не снедало, а вот желание позлорадствовать над Дипло… Это ведь он виноват. Сам накаркал про ритуальные убийства. Каждый знает упомянешь хоть одно ради шутки и получишь второе.
– Ну что, охота на ведьм объявляется открытой. – я старался не улыбаться во все тридцать два, когда Дипло тоже вышел покурить. Глаза у него были красные, от работы за компьютером.
– Причем тут ведьмы? – Дипло сел рядом и раскрыл папку с фотографиями и показаниями, как бы приглашая меня заглянуть.
– Для костров холодно, вот и повесили. Установили личность?
– Да. Это Элизабет Поп. Двадцать два года. Студентка Вашингтонского университета.
– Опять Вашингтонский университет. Наверное, студенты так переживают за смерть преподавателя, что решили совершить групповое повешение на против зданий исполнительной власти. Под окнами антитеррора никто не висит?
– Мак. Перестань. У меня голова сейчас взорвется, я уже объездил всех знакомых девушки. Отличница, умница, спортсменка, радость родителей, католичка. Врагов не имела.
– Поклонники?
– У нее был жених. Его допросить не смог. У него случился приступ астмы, когда я ему сообщил о смерти Поп. Слушай, я в этом ничего не понимаю. – он положил дело мне на колени. – Фотографиями, знаками, этим Энди всегда занимался. Я в интернете даже порнуху не могу найти.
Я достал из файлов фотографии. Близко мне не удалось рассмотреть, когда мы с Полом его нашли.
– Девушка в одежде. Следов сексуального насилия нет?
– Нет. О`Райли сказал, что она была задушена, повесили ее через час после смерти. Под ногтями частички нитрила, ее душили в перчатках. Она пыталась сопротивляться, но следов жесткой борьбы нет.
Я вытащил отчет О`Райли. Видимо Дипло его не прочитал.
– На груди был изображен символ, уже после смерти,
– А! Иероглифы эти. Я понятия не имею что это. Ирвин, ты ведь сталкивался с таким раньше? Помоги мне.
Опять просит меня помощи.
– Ладно. Я возьму снимки домой. У меня где-то была энциклопедия по таким делам.
– Спасибо. А том не еще отчет, по показаниям свидетелей писать.
Дома меня ждал ужин при свечах и три картонки в форме сердец. Видимо всем троим Ирвинам, что бы мы не передрались.
– Прости Пенни. Я забыл про подарок.
– То, что ты пришел с работы своими ногами, уже подарок. – с сарказмом сказала Пенни. – Слышала у вас там ЧП?
– Ага. Кто-то повесил девушку прямо на входе в бюро.
– И конечно же у вас снова были сбои в видеонаблюдении?
– Там слепая зона для камер.
– У вас там куда не плюнь слепая зона. Убийцы уже сами вами трупы под двери приносят.
Я разложил фотографии на столе, пока Пенни расставляла тарелки.
– О жертвоприношение! – сказала Пенни взглянув на фото через мое плечо.
– Жертвоприношение?! – я вздрогнул и уронил со стола вилки. – Садись! – я притянул Пенни за руку к столу. – Что ты об этом знаешь?
– Мы сейчас проходим мифологию в искусстве. Изображение богов, обрядов и ритуалов. Это кельтские руны. Это же ваша национальная мифология! Ты разве не знаешь?
– И что мне теперь богу молотка поклоняться? – меня раздражало, что все вокруг такие умные, а работаю я один.
– Тор из скандинавской мифологии. Но у них с кельтской есть много общего. Например, то, что жертв, как дары богам развешивали на деревьях.
– Вы там жертвоприношения в своей школе рисуете?
– Нет. Я собираюсь писать будничную оргию на Олимпе. Но не в этом суть. За ноги обычно подвешивали жертв богам войны. Что бы заручиться их поддержкой в битвах. За руки во имя плодородия, урожая и прочих сельскохозяйственных нужд. А я за шею богам смерти и хозяевам загробного мира. Это делалось так же перед битвами, что бы павшим воинам достались лучшие места, за возвращение из мира мертвых и просто как благодарность.
– Я еще ни разу не сталкивался с жертвоприношениями. Давай рассказывай, про эти загробные миры.
– В каждой культуре мифов, у египтян, римлян, греков, ацтеков, скандинавов, кельтов и прочих были загробные миры и каста богов, исполняющих там разные обязанности.
– Прямо как у нас на работе. Давай дальше.
– Они выполняли разные функции. Кто-то переправлял в мир мертвых, кто-то охранял кладбища и гробницы. У Греков и Римлян, загробный мир находился под землей, всякие огненные реки, демоническое зверье. Харону, например, давали монету. Клали на глаза усопшего, что бы он с ветерком перевез его через реку. У Кельтов и скандинавов это горные пещеры, покрытые льдами и мраком. Это логично, потом что это же северные страны. Хель, хозяйка загробного мира у скандинавов обычно никакие жертвоприношения не принимала, взятки не брала и была принципиальной стервой. А вот кельтские стражи ледяного мира мертвецов очень даже любили развешанные по зимнему лесу дары.
Я успевал записывать все на салфетках и раскладывать по столу, как раньше собирая в мозаику.
– Жертвоприношение богу ледяного царства мертвых, напротив бюро. Твою мать! – я вскочил из-за стола и побежал искать свой телефон.
Дипло ответил только с третьего раза, голос его было плохо слышно из-за громкой музыки и чужих голосов.
– Я понял кто убил девушку! Точнее, кто не понял, но понял зачем. Ты где? Ты не в бюро?
– Мак, я не много занят, давай завтра мне все расскажешь.
– Ты сказал, что будешь работать, а сам уехал бухать? – я и сам так делал, но в этот раз во мне заговорил суровый агент Маккинли.
– Ну сегодня же праздник, Ирвин.
Я сбросил вызов. И снова набрал номер.
– Мерфи? Ты где?
– Я в морге. Что-то случилось?
Я даже не знал, как сказать, что случилось.
– Как там наша повешенная? – я решил начать издалека.
– Я закончил вскрытие и занялся тем символом. Это кельтский обряд жертвоприношения, как я понял. Делать выводы не в моей компетенции, но я думаю, что это послание кому-то из бюро.
– Никуда не уходи. Я сейчас приеду.
– Я вообще то домой собирался. Может завтра?
– Я сказал не шагу из морга! И дверь закрой!
Я накинул пальто.
– Ты куда? Я с тобой. – подскочила ко мне Пенни. Спорить с ней не в силах был никто из нас троих, и я махнул рукой.
– Поехали. Только скорее. Мерфи может угрожать опасность.
– Не думаю. Если эта жертва предназначена ему, то это знак почитания и благодарности, а не намек, на то, что он следующий.
Мне нравилась пустота ночью в бюро. Так оно похоже на храм справедливости и защиты больше, чем днем, когда оно похоже на храм лицемерия, коррупции и халатности.
– Доброй ночи. А она тут зачем? Сюда нельзя посторонним. – раздраженно говорил Мерфи.
– Она… Пенелопа Бойл.
