Может, уехать сегодня же и вернуться, когда уберется Грабовски? Но сегодня у нее дела, и было бы верхом грубости пропустить вечеринку, которую устраивает для нее Эмбер. Скорее всего она уедет завтра.
Что бы посоветовал Лоуренс? У него нашлось бы много мудрых слов. Мудрых слов и доброты. Что бы он сказал?
Как-то она слышала от него историю о том, как он ждал встречи с ней в бразильской бухте. Гулял по причалу и наткнулся на папарацци, которого узнал. Он тогда заметил, что все они, как малые дети, которые загородили лицо подушкой и считают себя невидимыми. Они еще не развили в себе то, что называется «теорией разума». Не способны посмотреть на себя глазами окружающих людей и судят обо всем только со своей точки зрения.
– Мы, взрослые, – добавил он, – иногда делаем нечто совершенно противоположное. На несколько секунд мне показалось, что если я узнал его, значит, и он узнал меня. Иными словами, я спроецировал свои страхи на него.
Лидия отняла руки от лица. В прежней жизни она постоянно чувствовала плетущиеся вокруг нее заговоры. Постоянная слежка, постоянные предательства. Она даже боялась, что ее убьют.
На самом деле именно она представляла опасность для самой себя. Это ближе к истине.
Но даже если бы она и была жертвой, объектом заговора, этому больше не бывать. Мир не вращается вокруг нее. Она не центр вселенной.
Лидия встала и поставила в раковину тарелку с едой, до которой не дотронулась.
Сегодня не время предаваться самоистязанию. Она поедет в город, продаст браслет и отвезет деньги Эстер. Сегодня она преподнесет себе самый большой подарок на день рождения – напрочь забудет о себе… Позвонит Эмбер из машины, чтобы та перестала волноваться по поводу вечерних приготовлений. Интересно, что сейчас делает Карсон?
Сегодня утром она возьмет Зевса и Топпера на долгую прогулку в лесу.
Лидия выбросила в мусорное ведро содержимое тарелки и вымыла ее. Еще раз взглянула в окно на жующего траву кролика. Взяла со стойки ключи от машины. Проверила мобильный: нет ли сообщений от Карсона. И только потом выдвинула ящик с ножами. Десять ножей в ряд. Она провела пальцем по лезвию одного, второго, третьего, пересчитала от одного до десяти, потом от десяти до одного. И, полуобернувшись, бедром толкнула ящик.
Ювелирный магазин был отделан полированным деревом и шелковыми драпировками, как внутренность шкатулки. Воздух звенел тиканьем часов. Ожидая оценщика, она рассматривала ряды серебряных и золотых ожерелий, лежавших на ярдах светло-фиолетового шелка.
– Прекрасный день, прекрасная женщина. Чего еще желать мужчине?
– Здравствуйте. И у меня прекрасный браслет для вас.
– Я Гюнтер. И не хочу вашего браслета. Хочу пригласить вас на ужин.
Лидия рассмеялась и сняла браслет с запястья. На Гюнтере было нечто вроде пижамной куртки. Дрожащими, как после инсульта, руками он взял браслет. Пятна старческой пигментации рассыпались по его лицу и лысине. Глаза озорно блестели.
– Как, – удивился он, – вам не нравится мой наряд? Ханна, – обратился он к стоявшей за прилавком женщине, – ей не нравится мой наряд. Скажи, что ей следует видеть, как я мою руки и прихорашиваюсь!
– Не обращайте внимания, – посоветовала Ханна. – Он просто дурачится. Гюнтер, перестань дурака валять!
Гюнтер вынул из кармана лупу часовщика и подмигнул Лидии.
– Уж эти феминистки! Разве от них чего-нибудь умного дождешься?!
Он положил браслет на кусок зеленого фетра, направил на него свет лампы, вставил в глаз лупу и нагнулся.
– Вы точно хотите продать?
– Да, пожалуйста, – кивнула Лидия, – я бы хотела, чтобы вы купили браслет.
– Уверены, что не предпочитаете сбежать со мной?
Он одернул свою куртку.
– Пусть это вас не смущает. У богатых свои причуды. Поверьте, сейчас вы смотрите на настоящего Говарда Хьюза!
Он зашелся старческим смехом.
– Гюнтер, – велела Ханна, – немедленно перестань!
– Ладно-ладно, – проворчал он и стал переворачивать браслет, проверяя, как закреплены гранаты. – Знаете, что неладно с нынешним миром? Все так чертовски серьезны!
День, как верно сказал Гюнтер, был прекрасным. Лидия опустила окно, и Руфус встал на пассажирском сиденье, упершись лапами в бардачок, его шерсть развевалась на ветру. В сумочке лежал чек, а солнце освещало ее лицо. Если бы она думала только о том, что хорошего в жизни, если бы она шла медленно, шаг за шагом, а не кружилась, как в танце, теряя главное направление, в конце той одинокой извилистой дороги, которую выбрала, ее ждал бы покой. Нужно попробовать перестать думать о Карсоне. Машина зловеще взвыла, в двигателе что-то задребезжало. Лидия прислушалась, но звук стих так же внезапно, как появился. И возможно, все это было только плодом ее воображения.
– Эй, Хэнк, – окликнула Лидия. – Эстер где-то здесь?
– Привет, Лидия! Как ты?
– Лучше некуда, а ты?
Следовало знать, что с Хэнком нельзя общаться наспех. Существуют определенные ритуалы, определенные правила, которые необходимо строго соблюдать.
– Я тоже в порядке. Спасибо, что спросила.
Он носил шорты до колен, носки с сандалиями, и Лидия никогда не видела на нем рубашку навыпуск, какая бы ни стояла жара.
– Я никак не могу найти Эстер.
Она не хотела торопить его, но просто мечтала поскорее вручить чек почти на девять тысяч долларов, выписанный на Кенсингтонский приют для собак.
– О, Эстер ушла на ленч, – сообщил Хэнк. – Слушай, Лидия, мне сказали, что у тебя день рождения. Правда, только сегодня, поэтому у меня нет подарка. Но все равно, с днем рождения! И пусть этот день принесет тебе все, чего желает сердце.
Он поклонился ей в пояс.
– Спасибо, Хэнк, это чудесное поздравление. Не знаешь, куда именно она пошла?
Эстер никогда не ходила на обед. Каждый день она приносила с собой пластиковый контейнер с салатом. Курица с рисом.
– Боюсь, не знаю. Слышал, что ты взяла выходной?
– У меня сюрприз для Эстер, – пояснила она. – Я кое-что хотела ей отдать. Когда она ушла?
Хэнк сверился с часами.
– Почти час назад. Должна скоро прийти. Ушла с тем англичанином, которого водила сего-дня по приюту.
– Как он выглядел?
– О, – пробормотал Хэнк, медленно поднимая руку, – примерно такого роста, волосы седые… Эй, Лидия, ты что, уходишь? Хорошие новости, он хочет сделать большое пожертвование!
Все это реально. Все происходит на самом деле. Сначала он вынюхивал что-то в магазине Эмбер, а теперь и у нее на работе. Грабовски собирается сообщить всему миру, что нашел ее. Она должна в течение часа убраться из города.
Ее рука сильно дрожала, и она с трудом вставила ключ в зажигание. А когда это ей удалось, мотор взвыл и тут же заглох. Будь оно все проклято! Пропади все пропадом! Она ударила кулаком по клаксону. Попыталась еще раз. И еще раз.
– Мать твою! – завопила она. – Такого не бывает!
– Неприятности, Лидия? – спросил Хэнк, подбежав к окну.
– Хэнк, – попросила Лидия, стараясь говорить спокойно, – тебе придется подвезти меня до дома. Пожалуйста.
– Впервые слышу, чтобы ты ругалась, Лидия, – заметил он, раскачиваясь взад-вперед.
– Прости, – пробормотала она, выходя из машины. – Мне очень нужно попасть домой.
Хэнк вел свой «вольво», как похоронный катафалк. Она едва удерживалась, чтобы не закричать на него.
– Не могли бы мы ехать немного быстрее, Хэнк, пожалуйста!
Он повысил скорость на три мили в час.
– Кое-кто спешит, – почти пропел он.
Ее первые подозрения были верными. Как она могла не прислушаться?! Сейчас уже слишком поздно останавливать его, что бы он там ни накопал. А она все это время могла бы все больше удаляться от города, однако вместо этого сидит здесь и твердит себе, что спятила. И бояться нечего.
– Этот парень из Англии, – стал рассказывать Хэнк, – у него когда-то была бордер-колли. В детстве. Ее сбил грузовик. Звали пса Зорба. Как мою первую собаку. Как думаешь, он даст денег?
– Вряд ли, – пожала плечами Лидия.
Он высадил ее на подъездной дорожке. Лидия поблагодарила его и бросилась к двери. Но тут же метнулась обратно:
– Хэнк! Хэнк! Погоди!
– Тебе чем-то помочь? – спросил он, высунув голову в окно.
– Не можешь передать это Эстер от меня?
Она вытащила чек из сумочки.
Разглядев сумму, он присвистнул.
– Какая же ты добрая! Раздаешь подарки в свой день рождения!
Она снова помчалась к двери, а он крикнул ей вслед:
– Не волнуйся, Лидия, все образуется!
Глава 26
Всю ночь напролет, наблюдая за домом, Грабовски пытался представить, о чем она думает. Проводив глазами габаритные огни, исчезавшие вдали, он бросился в «Ночлег и завтрак», зная, что нужно действовать быстро. Сначала он решил первым же рейсом вылететь в Лондон. Но, поднимаясь по ступенькам крыльца, сообразил: это – ошибка. Теперь он знает, что делать!
Он схватил ноутбук и сумку с камерой.
Теперь он не мог понять ее бездействия. Он трясся от холода за густыми зарослями калины, росшей по периметру двора, жалея, что не захватил куртку. Да что же это творится? Либо он не так себя видит, либо она вне себя от бешенства. Она пыталась убить его. По крайней мере уж точно отпугнуть! Значит, она знает, что он затеял охоту, и, поскольку у нее не хватило мужества сбить его насмерть, остается только взять паспорт и удрать. Если последовать за ней, он сумеет сфотографировать ее, ожидающую выхода на поле. И даже если она его засечет, это придаст истории еще больше сенсационности. Не важно, что, приземлившись, она пересядет на другой самолет. За ней будет тянуться бумажный след, по которому ее выследят власти.
