He hesitated just long enough for Lime to put the kiosk between them (он колебался как раз достаточно долго для Лайма, чтобы поставить будку между ними = чтобы Лайм успел зайти за будку): then he called out (тогда он выкрикнул) "That's him (это он)," but Lime had already gone to ground (но Лайм уже ушел в землю).
What a strange world unknown to most of us (какой странный мир, неизвестный большинству нас) lies under our feet (лежит под нашими ногами): we live above a cavernous land of waterfalls and rushing rivers (мы живем над пещеристой землей водопадов и мчащихся рек; cavern — пещера), where tides ebb and flow as in the world above (где чередуются прилив и отлив, как в мире сверху; tide — прилив и отлив; to ebb — убывать /о воде во время отлива/; to flow — течь; прибывать /о воде во время прилива/). If you have ever read the adventures of Allan Quartermain (если вы когда-нибудь читали приключения Аллена Куортермейна) and the account of his voyage along the underground river to the city of Milosis (и отчет о его путешествии вдоль подземной реки к городу Милосис), you will be able to picture the scene of Lime's last stand (вы будете способны вообразить сцену последней битвы Лайма; stand — остановка; сопротивление). The main sewer (главный коллектор), half as wide as the Thames (вполовину такой широкий, как Темза), rushes by under a huge arch (бежит мимо под огромным сводом), fed by tributary streams (питаемый второстепенными потоками; tributary — платящий дань; подчиненный; являющийся притоком; tribute — дань; подать): these streams have fallen in waterfalls (эти потоки упали водопадами) from higher levels (с более высоких уровней) and have been purified in their fall (и были очищены в своем падении), so that only in these side channels is the air foul (так что только в этих боковых каналах воздух отвратителен). The main stream smells sweet and fresh with a faint tang of ozone (главный поток пахнет приятно и свежо с легким запахом озона; tang — резкий вкус, ощутимый привкус; острый запах; faint — слабый, ослабевший; вялый; тусклый; нечеткий, расплывчатый; бледный; незначительный, слабый и т. п.), and everywhere in the darkness is the sound of falling and rushing water (и повсюду во тьме есть = раздается звук падающей и несущейся воды). It was just past high tide (это было как раз после прилива) when Martins and the policeman reached the river (когда Мартинс и полицейские достигли реки): first the curving iron staircase (сперва винтовой железной лестницы), then a short passage so low they had to stoop (затем короткого коридора, такого низкого, что им пришлось пригнуться), and then the shallow edge of the water lapped at their feet (и затем мелкий край воды плескался у их ног). My man shone his torch along the edge of the current (мой человек посветил своим фонарем вдоль края потока) and said, "He's gone that way (он ушел эти путем)," for just as a deep stream when it shallows at the rim leaves an accumulation of debris (ибо прямо как глубокий поток, когда он мельчает у края, оставляет массу /наносного/ мусора; debris — осколки, обломки), so the sewer left in the quiet water against the wall a scum of orange peel (так и канализация оставила в тихой воде у стены отбросы из апельсиновой кожуры), old cigarette cartons and the like (старых сигаретных коробок и тому подобного), and in this scum (и в этих отбросах) Lime had left his trail (Лайм оставил свой след) as unmistakably as if he had walked in mud (так безошибочно, как если он бы прошел в грязи). My policeman shone his torch ahead with his left hand (мой полицейский светил своим фонарем вперед своей левой рукой; to shine), and carried his gun in his right (и нес = держал свой пистолет в своей правой). He said to Martins, "Keep behind me, sir (держитесь сзади меня, сэр), the bastard may shoot (этот ублюдок может стрелять)."
"Then why the hell should you be in front (тогда какого черта должны вы быть впереди; why — почему; hell — ад)?" "It's my job, sir (это моя работа, сэр)." The water came halfway up their legs as they walked (вода поднялась им до колен: «пришла на полпути вверх по их ногам», пока они шли): the policeman kept his torch pointing down and ahead (полицейский держал свой фонарь указывающим вниз и вперед) at the disturbed trail at the sewer's edge (на неровный след вдоль края канала; to disturb — беспокоить; приводить /что-л./ в беспорядок, хаос). He said, "The silly thing is the bastard doesn't stand a chance (глупость в том, что у этого ублюдка нет ни одного шанса). The manholes are all guarded (люки все охраняются) and we've cordoned off the way into the Russian zone (и мы оцепили весь путь в русскую зону). All our chaps have to do now (все, что наши парни должны делать сейчас) is to sweep inwards down the side passes from the manholes (это прочесывать внутрь вдоль: «вниз» по боковым коридорам от люков)." He took a whistle out of his pocket and blew (он достал свисток из своего кармана и дунул; to blow), and very far away here and again there (и очень далеко здесь и снова там) came the notes of the reply (пришли = раздались сигналы ответа). He said, "They are all down here now (теперь они все здесь внизу). The sewer police I mean (канализационная полиция, я имею в виду). They know this place just as I know the Tottenham Court Road (они знают это место точно так же, как я знаю /улицу/ Тоттенхэм-Корт-Роуд). I wish my old woman could see me now (я желаю = хотел бы, чтобы моя старуха могла видеть меня сейчас)," he said, lifting his torch for a moment to shine it ahead (сказал он, поднимая на секунду свой фонарь, чтобы посветить им вперед), and at that moment the shot came (и в этот момент раздался выстрел). The torch flew out of his hand (фонарь вылетел наружу из его руки; to fly — лететь) and fell in the stream (и упал в поток). He said, "God blast the bastard (Господь разрази этого ублюдка)."
rare [req], brush [brAS], cavernous ['kxv(q)nqs], adventure [qd'ventSq], account [q'kaunt], voyage ['vOIIG], Thames [temz], tributary ['trIbjut(q)rI], current ['kAr(q)nt], debris ['deIbri:], quiet ['kwaIqt], orange ['OrInG], disturb [dIs'tq:b]
What had happened was this. Martins was still on the telephone to me when Harry Lime came into the café. I don't know what he heard, if he heard anything. The mere sight of a man wanted by the police and without friends in Vienna speaking on the telephone would have been enough to warn him. He was out of the café again before Martins had put down the receiver. It was one of those rare moments when none of my men was in the café. One had just left and another was on the pavement about to come in. Harry Lime brushed by him and made for the kiosk. Martins came out of the café and saw my men. If he had called out then it would have been an easy shot, but it was not, I suppose, Lime, the penicillin racketeer who was escaping down the street; it was Harry.
He hesitated just long enough for Lime to put the kiosk between them: then he called out "That's him," but Lime had already gone to ground.
What a strange world unknown to most of us lies under our feet: we live above a cavernous land of waterfalls and rushing rivers, where tides ebb and flow as in the world above. If you have ever read the adventures of Allan Quartermain and the account of his voyage along the underground river to the city of Milosis, you will be able to picture the scene of Lime's last stand. The main sewer, half as wide as the Thames, rushes by under a huge arch, fed by tributary streams: these streams have fallen in waterfalls from higher levels and have been purified in their fall, so that only in these side channels is the air foul. The main stream smells sweet and fresh with a faint tang of ozone, and everywhere in the darkness is the sound of falling and rushing water. It was just past high tide when Martins and the policeman reached the river: first the curving iron staircase, then a short passage so low they had to stoop, and then the shallow edge of the water lapped at their feet. My man shone his torch along the edge of the current and said, "He's gone that way," for just as a deep stream when it shallows at the rim leaves an accumulation of debris, so the sewer left in the quiet water against the wall a scum of orange peel, old cigarette cartons and the like, and in this scum Lime had left his trail as unmistakably as if he had walked in mud. My policeman shone his torch ahead with his left hand, and carried his gun in his right. He said to Martins, "Keep behind me, sir, the bastard may shoot."
"Then why the hell should you be in front?" "It's my job, sir." The water came halfway up their legs as they walked: the policeman kept his torch pointing down and ahead at the disturbed trail at the sewer's edge. He said, "The silly thing is the bastard doesn't stand a chance. The manholes are all guarded and we've cordoned off the way into the Russian zone. All our chaps have to do now is to sweep inwards down the side passes from the manholes." He took a whistle out of his pocket and blew, and very far away here and again there came the notes of the reply. He said, "They are all down here now. The sewer police I mean. They know this place just as I know the Tottenham Court Road. I wish my old woman could see me now," he said, lifting his torch for a moment to shine it ahead, and at that moment the shot came. The torch flew out of his hand and fell in the stream. He said, "God blast the bastard."
"Are you hurt (вы ранены)?"
"Scraped my hand (поцарапало мою руку), that's all (это есть все). Here (вот), take this other torch, sir (возьмите этот другой фонарь, сэр), while I tie my hand up (пока я перевяжу свою руку). Don't shine it (не зажигайте его). He's in one of the side passages (он в одном из боковых коридоров)." For a long time (в течение долгого времени) the sound of the shot went on reverberating (звук выстрела продолжал: «шел дальше» отражаться): when the last echo died a whistle blew ahead of them (когда последнее эхо умерло, свисток дунул = просвистел впереди от них), and Martins' companion blew an answer (и Мартинса товарищ свистнул в ответ).
Martins said, "It's an odd thing (странная вещь)—I don't even know your name (я не знаю даже вашего имени)."
"Bates, sir (Бэйтс, сэр)." He gave a low laugh in the darkness (он издал тихий смешок в темноте): "This isn't my usual beat (это не мой обычный район обхода). Do you know the Horseshoe, sir (вы знаете Подкову, сэр)?"
"Yes."
"And the Duke of Grafton (а Толчок: «герцога Графтонского»)?"
"Yes."
"Well, it takes a lot to make a world (ну, нужно многое, чтобы составить мир; it takes — требуется)."
Martins said, "Let me come in front (позвольте мне пойти вперед). I don't think he'll shoot at me (я не думаю, что он выстрелит в меня), and I want to talk to him (и я хочу поговорить с ним)."
"I had orders to look after you, sir, careful (я получил приказ смотреть за вами, сэр, осторожно)."
"That's all right (все в порядке)." He edged round Bates (он пробрался вокруг Бэйтса), plunging a foot deeper in the stream as he went (при этом: «когда он шел» погрузившись на один фут глубже в поток). When he was in front he called out (когда он оказался впереди, он выкрикнул), "Harry," and the name set up an echo (и это имя вызвало: «устроило» эхо), "Harry, Harry, Harry!" that travelled down the stream (которое распространилось вдоль потока) and woke a whole chorus of whistles in the darkness (и разбудило целый хор свистков в темноте). He called again (он снова позвал), "Harry. Come out (выходи). It's no use (в этом нет никакой пользы = это бесполезно)."
A voice startlingly close (голос, пугающе близкий) made them hug the wall (заставил их прижаться к стене; to hug — крепко держать, сжимать в объятиях). "Is that you, old man (это ты, старина)?" it called (позвал/крикнул он /голос/). "What do you want me to do (что ты хочешь от меня: «чтобы я сделал»)?"
"Come out (выходи). And put your hands above your head (и подними руки над головой)."
