A voice startlingly close (голос, пугающе близкий) made them hug the wall (заставил их прижаться к стене; to hug — крепко держать, сжимать в объятиях). "Is that you, old man (это ты, старина)?" it called (позвал/крикнул он /голос/). "What do you want me to do (что ты хочешь от меня: «чтобы я сделал»)?"
"Come out (выходи). And put your hands above your head (и подними руки над головой)."
"I haven't a torch, old man (у меня нет фонаря, старик). I can't see a thing (я ничего не вижу)."
"Be careful, sir (будьте осторожны, сэр)," Bates said.
"Get flat against the wall (прижмитесь к стене: «сделайся плоским против стены»). He won't shoot at me ( он не выстрелит в меня)," Martins said. He called (он крикнул), "Harry, I'm going to shine the torch (Гарри, я собираюсь зажечь фонарь). Play fair (действуй честно: «играй честно») and come out (и выходи). You haven't got a chance (у тебя нет ни одного шанса)." He flashed the torch on (он зажег фонарь), and twenty feet away (и в двадцати футах от него), at the edge of the light and the water (на границе света и воды) Harry stepped into view (Гарри ступил в поле зрения). "Hands above the head, Harry (руки над головой, Гарри)." Harry raised his hand and fired (Гарри поднял свою руку и выстрелил). The shot ricochetted against the wall a foot from Martins' head (выстрел срикошетил по стене в футе от головы Мартинса), and he heard Bates cry out (и он услышал, как вскрикнул Бэйтс). At the same moment (в тот же момент) a searchlight from fifty yards away lit the whole channel (фонарь /находящийся/ на расстоянии пятидесяти ярдов, осветил целый канал; to light), caught Harry in its beams (поймал Гарри в свои лучи), Martins (Мартинса), the staring eyes of Bates slumped at the water's edge (широко раскрытые глаза Бэйтса, тяжело опустившегося у края воды; to slump — проваливаться /в болото, трясину/; шлепаться в воду) with the sewage washing to his waist (со сточной водой, плещущейся = подступающей к его поясу). An empty cigarette carton (пустая сигаретная коробка) wedged into his armpit (вплыла в его подмышку; to wedge — вклиниваться) and stayed (и осталась /там/). My party had reached the scene (мой отряд достиг места действия: «сцены»).
Martins stood dithering there above Bates' body (Мартинс стоял, дрожа, там, над трупом Бэйтса; to dither — вибрировать, трястись; дрожать, ежиться), with Harry Lime halfway between us (с Гарри Лаймом посередине: «на полпути» между нами). We couldn't shoot for fear of hitting Martins (мы не могли стрелять из страха подстрелить Мартинса; to hit — ударить; попасть /в цель/), and the light of the searchlight dazzled Lime (а свет фонарика ослепил Лайма). We moved slowly on (мы медленно двинулись дальше), our revolvers trained for a chance (с нашими револьверами наготове на всякий случай; train — тренировать, готовить; наводить /орудие, объектив и т. п./), and Lime turned this way and that way like a rabbit dazzled by headlights (а Лайм поворачивал туда и сюда, словно кролик, ослепленный фарами): then suddenly he took a flying jump (затем внезапно он прыгнул с разбега: «взял летящий прыжок») into the deep central rushing stream (в глубокий центральный несущийся поток). When we turned the searchlight after him he was submerged (когда мы повернули фонарь за ним, он был погружен), and the current of the sewer carried him rapidly on (и течение канализации несло его быстро дальше), past the body of Bates (мимо тела Бэйтса), out of the range of the searchlight into the dark (за пределы досягаемости фонаря во тьму). What makes a man (что заставляет человека), without hope (без надежды), cling to a few more minutes of existence (цепляться за несколько больше минут существования)? Is it a good quality or a bad one (есть это хорошее качество или плохое)? I have no idea (не знаю: «я не имею никакого понятия»).
passage ['pxsIG], reverberate [rI'vq:b(q)reIt], echo ['ekqu], travel [trxvl], chorus ['kO:rqs], ricochet ['rIkqSeI], channel ['tSxn(q)l], sewage ['sju:IG], carton ['kRt(q)n], submerge [sqb'mq:G], existence [Ig'zIst(q)ns], quality ['kwOlItI]
"Are you hurt?"
"Scraped my hand, that's all. Here, take this other torch, sir, while I tie my hand up. Don't shine it. He's in one of the side passages." For a long time the sound of the shot went on reverberating: when the last echo died a whistle blew ahead of them, and Martins' companion blew an answer.
Martins said, "It's an odd thing—I don't even know your name."
"Bates, sir." He gave a low laugh in the darkness: "This isn't my usual beat. Do you know the Horseshoe, sir?"
"Yes."
"And the Duke of Grafton?"
"Yes."
"Well, it takes a lot to make a world."
Martins said, "Let me come in front. I don't think he'll shoot at me, and I want to talk to him."
"I had orders to look after you, sir, careful."
"That's all right." He edged round Bates, plunging a foot deeper in the stream as he went. When he was in front he called out, "Harry," and the name set up an echo, "Harry, Harry, Harry!" that travelled down the stream and woke a whole chorus of whistles in the darkness. He called again, "Harry. Come out. It's no use."
A voice startlingly close made them hug the wall. "Is that you, old man?" it called. "What do you want me to do?"
"Come out. And put your hands above your head."
"I haven't a torch, old man. I can't see a thing."
"Be careful, sir," Bates said.
"Get flat against the wall. He won't shoot at me," Martins said. He called, "Harry, I'm going to shine the torch. Play fair and come out. You haven't got a chance." He flashed the torch on, and twenty feet away, at the edge of the light and the water Harry stepped into view. "Hands above the head, Harry." Harry raised his hand and fired. The shot ricochetted against the wall a foot from Martins' head, and he heard Bates cry out. At the same moment a searchlight from fifty yards away lit the whole channel, caught Harry in its beams, Martins, the staring eyes of Bates slumped at the water's edge with the sewage washing to his waist. An empty cigarette carton wedged into his armpit and stayed. My party had reached the scene.
Martins stood dithering there above Bates' body, with Harry Lime halfway between us. We couldn't shoot for fear of hitting Martins, and the light of the searchlight dazzled Lime. We moved slowly on, our revolvers trained for a chance, and Lime turned this way and that way like a rabbit dazzled by headlights: then suddenly he took a flying jump into the deep central rushing stream. When we turned the searchlight after him he was submerged, and the current of the sewer carried him rapidly on, past the body of Bates, out of the range of the searchlight into the dark. What makes a man, without hope, cling to a few more minutes of existence? Is it a good quality or a bad one? I have no idea.
Martins stood at the outer edge of the searchlight beam (Мартинс стоял у внешнего края фонарного луча), staring down stream (внимательно смотря вниз по течению): he had his gun in his hand now (он держал теперь пистолет в руке), and he was the only one of us who could fire with safety (и он был единственным из нас, кто мог стрелять с безопасностью). I thought I saw a movement and called out to him (я подумал = мне показалось, что я увидел движение и крикнул ему), "There (там). There. Shoot (стреляйте)." He lifted his gun and fired (он поднял свой пистолет и выстрелил), just as he had fired at the same command all those years ago on Brickworth Common (точно так же, как он стрелял по той же команде столько лет назад на Брикуорт Коммон), fired as he did then inaccurately (выстрелил, как он выстелил и тогда, неточно = не метясь). A cry of pain came tearing back like calico down the cavern (крик боли раздался в ответ, раздирая, как ситец = словно рвущийся ситец, по пещере): a reproach, an entreaty (укор, мольба). "Well done (хорошо сделано)," I called and halted by Bates' body (крикнул я и остановился у тела Бэйтса). He was dead (он был мертв). His eyes remained blankly open (его глаза остались пустующе открытыми; blank — белый; бледный, бесцветный; пустой) as we turned the searchlight on him (когда мы повернули фонарь на него): somebody stooped and dislodged the carton and threw it in the river which whirled it on (кто-то нагнулся, удалил картонку и кинул ее в реку, которая закружила ее)—a scrap of yellow Gold Flake (обрывок от Золотой Кукурузы; flake — чешуйка, flakes — хлопья; cornflakes— корнфлекс, кукурузные хлопья /подаются к утреннему завтраку с молоком и сахаром/): he was certainly a long way from the Tottenham Court Road (/теперь/ он был /уж/ точно далеко от Тоттенхэм-Корт-Роуд).
I looked up and Martins was out of sight in the darkness (я взглянул наверх/воднял взгляд, и Мартинс был вне поля зрения в темноте): I called his name (я выкрикнул его имя) and it was lost in a confusion of echoes (и оно было потеряно в неразберихе эхо), in the rush and the roar of the underground river (в напоре и реве подземной воды). Then I heard a third shot (затем я услышал третий выстрел).
Martins told me later (Мартинс рассказал мне позже): "I walked upstream to find Harry (я шел вверх по течению, чтобы найти Гарри), but I must have missed him in the dark (но я, должно быть, пропустил его в темноте = прошел мимо него). I was afraid to lift the torch (я боялся: «был испуган» поднимать фонарь): I didn't want to tempt him to shoot again (я не хотел искушать его выстрелить снова). He must have been struck by my bullet just at the entrance of a side passage (он, должно быть, был поражен моей пулей прямо у входа в боковой коридор; to strike — бить; поражать). Then I suppose he crawled up the passage to the foot of the iron stairs (затем, /как/ я предполагаю, он пополз вверх по коридору к подножью железной лестницы). Thirty feet above his head was the manhole (в тридцати футах над его головой был люк; feet — мн. ч. от foot — нога /ступня/; фут), but he wouldn't have had the strength to lift it (но у него не было силы, чтобы поднять его), and even if he had succeeded (и даже если он бы преуспел) the police were waiting above (полицейские ждали наверху). He must have known all that (он, должно быть, знать все это), but he was in great pain (но он был в большой боли = испытывал большую боль), and just as an animal creeps into the dark to die (и точно так же, как животное ползет в темноту, чтобы умереть), so I suppose a man makes for the light (так, я полагаю, человек стремится к свету). He wants to die at home (он хочет умереть дома), and the darkness is never home to us (а темнота никогда не является для нас домом). He began to pull himself up the stairs (он начал подтягивать себя вверх по лестнице), but then the pain took him (но тогда боль охватила его) and he couldn't go on (и он не смог двигаться дальше). What made him whistle that absurd scrap of a tune I'd been fool enough to believe he had written himself (что заставило его просвистеть этот абсурдный ошметок мелодии, которую я был дурак достаточно, чтобы верить, он написал сам = которую, как я по глупости думал…)? Was he trying to attract attention (пытался ли он привлечь внимание), did he want a friend with him (хотел ли он друга с собой = чтобы с ним рядом был друг), even the friend who had trapped him (даже друга, который заманил его/в ловушку/), or was he delirious (или был он исступленный/находящийся в бреду; delirium — делирий, бред, расстройство сознания /сопровождаемое галлюцинациями, обычно зрительными/) and had he no purpose at all (и не имел никакой цели вообще)? Anyway I heard his whistle (во всяком случае, я услышал его свист) and came back (и пошел назад) along the edge of the stream (вдоль края потока), and felt the wall end (и ощупал конец стены; to feel) and found my way up the passage where he lay (и нашел мой путь по коридору: «вверх по коридору», где он лежал; to find — найти, to lie — лежать). I said, 'Harry,' and the whistling stopped (и свист остановился), just above my head (прямо над моей головой). I put my hand on an iron handrail and climbed (я положил руку на железный поручень и полез): I was still afraid he might shoot (я был все еще боялся, что он может выстрелить). Then, only three steps up (затем, только три ступеньки вверх), my foot stamped down on his hand (моя нога наступила на его руку), and he was there (и он был там). I shone my torch on him (я посветил моим фонарем на него): he hadn't got a gun (у него не было пистолета): he must have dropped it (он, должно быть, уронил его) when my bullet hit him (когда моя пуля попала его). For a moment (на какое-то мгновение) I thought he was dead (я подумал, что он мертв), but then he whispered with pain (но затем он /что-то/ прошептал от боли). I said, 'Harry,' and he swivelled his eyes with a great effort to my face (и он повернул свои глаза с большим усилием к моему лицу; swivel — вертлюг, шарнирное соединение; to swivel — поворачивать). He was trying to speak (он пытался говорить), and I bent down to listen (и я наклонился, чтобы слушать). 'Bloody fool (проклятый дурак),' he said—that was all (это было все): I don't know whether he meant that for himself (я не знаю, подразумевал ли он это для себя = имел ли он при этом в виду себя)—some sort of act of contrition however inadequate (что-то вроде акта раскаяния, хотя и недостаточного; inadequate — неадекватный; не отвечающий требованиям; недостаточный) (he was a Catholic (он был католиком))—or was it for me (или было это для меня)—with my thousand a year taxed (с моей тысячей в год, обложенной налогами) and my imaginary cattle rustlers (и моими воображаемыми угонщиками скота; cattle — скот; rustler — человек, занимающийся кражей и клеймением чужого скота) who couldn't even shoot a rabbit clean (который не мог даже чисто = ловко/умело пристрелить кролика). Then he began to whimper again (затем он начал скулить снова; to whimper — хныкать). I couldn't bear it any more (я не мог выносить это сколько-нибудь больше) and I put a bullet through him (и я пустил: «положил» пулю сквозь него = выпустил в него пулю)."
