опасности нам это поможет.
– Нет никаких вопросов.
Влад с такой силой сжимает руль, что мне кажется, тот сейчас рассыплется в его руках. Да что его так разозлило?
Ещё немного, и я не сдержусь, спрошу. Тогда ссоры точно не избежать.
Напряжение в тесном салоне авто растёт с каждой минутой. Молчание давит, от множества мыслей начинает кружиться голова.
Выходной безнадёжно испорчен, как и наше свидание. И я отчётливо это понимаю, когда Влад сворачивает в сторону моего дома.
А ведь мы планировали весь день провести вместе.
Дура, дура, дура…
Может, стоит извиниться? Но за что? Я ведь ничего плохого не сделала, спросила банальную на первый взгляд вещь.
И вывод напрашивается сам собой: раз Влад так отреагировал, значит, на то есть свои причины. Не уверена, что хочу знать о них.
– Надь, – пытается коснуться моей руки, но я её одёргиваю.
Причём это происходит неосознанно. Будь у меня время на размышления, я ни за что не стала бы так поступать. Демонстрировать свою обиду? Вот ещё. Я же не ребёнок, в конце концов.
Но моё действие продиктовано внутренними сигналами. Оно спонтанное, необдуманное. И мне опять стыдно.
Да что же это? Влад играет с моими эмоциями, как с баскетбольным мячом. Ведёт уверенно, методично и достигает цели.
– Хорошо, давай поговорим, – тон становится миролюбивее.
Может и хорошо, что я дала понять своё состояние. У меня тоже есть чувство собственного достоинства.
– Только не здесь, – заводит машину, выезжает на дорогу.
Проезжаем несколько кварталов, сворачиваем в сторону дома Чернышевского.
Надо отвлечься. Иначе в голову опять начинают лезть разные навязчивые мысли. Сама не заметила, как стала слишком нервной.
Сначала переезд, потом эти мажоры, отец. Теперь вот угрозы, странная реакция Влада – отличная смесь для сжигания нервных клеток.
Машина тормозит, но выйти Влад не предлагает. Теребит в руках ключи, гипнотизирует лобовое стекло.
– Два года назад я вместе с матерью и младшей сестрой переехал в этот город, – произносит мрачно.
Сестра? Она сказал, с сестрой?
– В прежней школе я очень любил играть. Не только в баскетбол. Мне нравилось играть с эмоциями других людей: страх, злость, отчаяние… Это непередаваемый кайф, так мне тогда казалось.
Вслушиваюсь в его слова, пытаясь понять смысл. Кажется, что вместо мозгов мне в голову запихали кучу ваты, и как бы я не старалась, уловить суть не получается.
– Играть с эмоциями… это как? – мне всё ещё кажется, что я ослышалась.
– Очень легко, ты хочешь узнать подробности? – на губах Влада появляется кровожадная улыбка, а в глазах вспыхивает недобрый огонёк.
– Ты болен? – отшатываюсь растерянно.
Я устала бояться, а после слов Влада, тем более не хочу подпитывать в себе эту эмоцию.
– Теперь нет. Надеюсь, – ухмыляется. Он опять старается избегать прямого контакта взглядами. Наверное, понимает, что на этом наш разговор закончится.
– И что же произошло? – да, я буду задавать вопросы. Неудобные, опасные, нужные. Иначе ничего не смогу понять и уж тем более продолжать общаться с Чернышевским.
Нет, мои чувства никуда не денутся, просто, когда настанет момент принимать решения, я должна отдавать себе отчёт в последствиях.
– Однажды мои игры зашли слишком далеко, – продолжает парень. – Я не просто издевался над одноклассниками, я придумал целую схему, с помощью которой можно было довести человека до нервного срыва. Научил ей ребят – таких же моральных уродов, каким был я сам. А потом…
Нет, он точно не совсем здоров. Нормальный адекватный человек не станет проворачивать такое, а потом спокойно рассказывать о своих подвигах. Голос разума кричит, буквально вопит: уходи! Но я хочу услышать всё. Надеюсь, что будет логическое объяснение всему тому бреду, который выливает на мою голову Влад.
На то я и Надежда, чтобы продолжать надеяться. Даже когда остальные опускают руки.
– Потом я перешёл границу. Довёл до нервного срыва одну учительницу. Ей пришлось уволиться и оставить работу с детьми. А ещё стать постоянной клиенткой психиатрического диспансера.
Я чувствую, как шевелятся волосы на затылке от услышанного. Разве может подросток провернуть такое? Разве посмеет?
– Я никого и ничего не боялся, деньги матери затыкали рот любому, кто смел разевать его в сторону нашей семьи. Её деньги и деньги её любовников. У нас с сестрой разные отцы, – с грустью уточняет.
Я уже не ребёнок, и понимаю, что жизнь – это не весёлая прогулка. В ней бывают свои сложности, трудности и переживания.
Но от того, что говорит Влад мне страшно. Кажется, что я очутилась в настоящем психологическом триллере, потому что в реальной жизни такое ещё надо придумать.
Мне кажется, что исповедь парня окончена. На сегодня и так откровений предостаточно, куда уж больше?
Осталось только уточнить, почему его игра напоминает схему, с помощью которой меня пытается извести этот проклятый инкогнито.
Теперь я не уверена, что это именно Диана…
Глава 32
Влад
– Я никого и ничего не боялся, деньги матери затыкали рот любому, кто смел разевать его в сторону нашей семьи. Её деньги и деньги её любовников. У нас с сестрой разные отцы, – забиваю последний гвоздь.
Сомневаюсь, что после моей исповеди Надя захочет со мной общаться.
– Это ужасно… – шепчет девушка, смотря на телефон в своих руках.
Невыносимо больно видеть страх в её светлых прекрасных глазах. Но я давно должен был всё ей рассказать, сам виноват, что затянул. Она имеет право знать, с кем связалась. И только потом выбирать – общаться со мной дальше или нет.
Если Надюша больше не захочет знать меня, я пойму её. Не уверен, что сам захотел бы сблизиться с таким чудовищем.
– А потом сын этой учительницы решил отомстить, и сделал это с помощью моей сестры, – до боли прикусываю нижнюю губу.
Чувствую металлический привкус во рту. Кулаки сжимаются сами собой, когда вспоминаю тот страшный
