– Ладно, желтобрюхий, обойдемся без твоих подсказок, – отмахнулся я. – Но раз уж ты дал Торки Биксу возможность отыграться, будь другом, окажи мне еще одну услугу.
– Какую? – настороженно поинтересовался ящер.
– Ничего такого, чему тебя пришлось бы учить, – ответил я, доставая зарядный кабель и протягивая его компаньону. После чего слегка виновато добавил: – Сам понимаешь, останавливаться некогда, поэтому придется подкармливать турбошмеля на ходу. Можешь сильно не напрягаться – заряд в аккумуляторах еще есть. Просто время от времени фыркай на датчик, чтобы поддерживать энергозапас… И, кстати, я забыл сказать: Злюка просил поблагодарить тебя за ваше прошлое… интимное общение. И хоть ты был с ним неласков, ему все равно понравилось.
– О, Анадор! Опять?! – взвыл Гробур, но, выпустив пар, послушно сунул датчик в пасть.
– Хороший ящер, – похвалил я желтобрюхого и утешил: – Потерпи, герцог, уже недолго осталось. К обеду или оседлаем нашего демона, или станем жмуриками. Третьего не дано.
Нагрузив компаньона работой, сам я склонился над нейропультом и, откорректировав курс и скоростной режим, взялся за перенастройку буфера обмена нейроимпульсами. Гениальный биомеханик Алек-Пет подверг его серьезной модернизации, и самое главное – заблокировал в нем функцию автоматического аннулирования выполненных команд. Всю дорогу от «Летающего тэнки» мне приходилось периодически вручную очищать турбошмелю память командного нейроцентра – несложное, но слегка раздражающее занятие. Зато теперь, когда во всех этих запрещенных погонщицких примочках возникла реальная необходимость, я мог без проблем запрограммировать перехватчика чуть ли не на тысячу автономных действий. Причем достаточно сложных: увеличенная в четыре раза память буфера позволяла сохранять в ней длинные цепочки команд. И ни одна из них не стерлась бы оттуда без моего ведома, постоянно оставаясь в активном режиме.
Задействованная мной функция представляла из себя на порядок усовершенствованный, обычный мутазвериный автопилот. Разумеется, такому трюку также не обучали в погонщицкой школе, а всем биоинженерам категорически запрещалось подвергать транспортных животных подобной модернизации. В противном случае погонщики программировали бы их кто во что горазд, а безнадзорные мутазвери летали и бегали бы по миру, следуя заданным им уникальным линиям поведения. На транспортных магистралях начался бы форменный беспредел, и потому, во избежание оного, все автопилоты мутазверей программировались по единой системе правил: лишился погонщика – выждал положенный срок – отправился на ближайшую базу. И никаких самостоятельных дозаправок, сложных навигационных расчетов и отсроченных таймером действий. То есть всего того, чем мутазверю возбранялось заниматься без присмотра хозяина.
Конечно, было бы желательно расписать подробно все действия Злюки, какие он мог бы совершать в режиме автопилота, но для этого требовалась более спокойная обстановка и светлая голова. В условиях быстрого полета я – усталый и издерганный – составил лишь пару сотен основных командных цепочек, необходимых нашему турбошмелю для автономной жизни. У него могли возникнуть сложности лишь с дозаправкой, и мне пришлось настроить его на поиск высоких газовых факелов, что круглые сутки горели на некоторых фабриках Блистающих земель. Фиксаторы на лапах перехватчика позволяли ему цепляться за вертикальные поверхности, так что в случае разрядки аккумуляторов Злюка мог закрепиться на верхушке фабричной трубы, сунуть в нее зарядный кабель и пополнить запасы энергии. Проделывать такое турбошмелю предписывалось ночью – единственное время суток, когда запрограммированное мной злостное хулиганство могло остаться незамеченным.
Все это, само собой, предназначалось на случай, если вдруг перехватчику придется летать на автопилоте слишком долгое время. Основной же задачей Злюки было неусыпно держать меня в пределах видимости и быть готовым среагировать на любое изменение обстановки. Каким образом среагировать и на какое именно изменение, я также постарался детально расписать в командных цепочках. Жаль, Торки Бикс был не в состоянии предусмотреть все варианты развития событий нашего ближайшего будущего. Но и тех сценариев, которые я заложил в нейроцентр турбошмеля, должно было по идее хватить. На худой конец, если Злюка будет находиться поблизости и при этом испытывать какие-либо затруднения, я могу привлечь его голосом. Или, не имея возможности позвать на помощь, подыграть мутазверю иными способами, дабы в меру смышленое животное сообразило, что от него требуется.
Вновь переведенный из телохранителя в «зарядное устройство», Гробур мусолил в пасти датчик энергокабеля и понятия не имел, чем я сейчас занимаюсь. Ящеру не полагалось знать обо всех этих погонщицких премудростях. И не потому, что он все равно ничего бы не понял. Я не зря попросил Алек-Пета, помимо снятия ограничителя, поставить на Злюку дежурный пакет моих привычных усовершенствований. Мне следовало подстраховаться на будущее и разжиться в затеянной Карадором игре своим тузом в рукаве. И теперь, пока мы во весь опор неслись к Рубину, настало время подготовиться к неприятным сюрпризам, которые в любой момент мог подкинуть мне компаньон.
Речь идет не только о сворачивании моей многострадальной шеи – как раз подобное и не стало бы для меня откровением. Имеются в виду те неприятности, какие Гробур мог устроить помимо этого, в том числе и невольно. Предположим, мне удастся угнать мутадемона, а ящер сложит на полигоне свою буйную голову. Что тогда? Карадор – мой второй непосредственный деловой партнер – остался на Рэдисе. А значит, мне предстоит самому договариваться с разгуливающими на свободе членами этого теневого братства, владыка которого сидит за решеткой. Несмотря на то что он все еще пользуется авторитетом у подчиненных, где гарантии, что в гильдии Карадора не начался разброд и шатание? Босс осужден на пожизненную каторгу, его приближенный Гробур мертв – чем не повод какому-нибудь выскочке перехватить бразды правления идущей на дно организацией и начать диктовать в ней собственную политику? Я пригоню ящерам товар, а они заявят, что все мои договоренности с Карадором и Гробуром не имеют силы, и на этом наш разговор окончится. При всем моем недоверии к герцогу, его братьям я не доверял и подавно.
Поэтому турбошмель Злюка оставался единственным, кто мог прикрыть мне спину. Но без моих детальных инструкций он, к сожалению, сам до этого никогда бы не додумался. Он был таким, каким я его приручил, так что все допущенные крылатым напарником ошибки станут моими ошибками. А он будет спать спокойно, как и прежде, ведь мутазверей никогда не мучает совесть…
12
Солнце поднималось все выше и выше, и вот наконец на горизонте показалась долгожданная радуга. Я не оговорился: в солнечный день – самая что ни на есть настоящая радуга. И притом куда более яркая, нежели ее сестрица, которая обычно появляется на небе после дождя. Увиденная нами сейчас, играющая многоцветными бликами световая арка не являлась порождением природных стихий. Она была всего лишь побочным эффектом, возникавшим над созданным цвергами великолепным городом. В погожий денек – такой, как сегодня, радуга неизменно сверкала над бриллиантовыми шпилями Рубина, издалека приветствуя всех путников, прибывавших в столицу Блистающих земель. Даже тех, кто спешил сюда с недобрыми помыслами вроде нас с Гробуром.
Если вам не доводилось посещать главный город цвергов, значит, вы многое потеряли. Конечно, Рубину не сравниться размерами и величием с такими колоссами, как Истадал или Веллана. Поселения расы мастеровитых коротышек никогда не раскидывались на огромные площади и не стремились дотянуться крышами до облаков. Да и у цвергских зодчих при всем желании не получилось бы создать такие города, поскольку все они по традиции строились под землей, в огромных пещерах. Рубин также не был исключением из этого правила, но сегодня назвать его пещерным было уже нельзя. Дело в том, что со временем столице Блистающих земель стало тесновато под нависающими над ней каменными сводами, и власти города распорядились снести их, позволив таким образом Рубину расти ввысь. Указ этот был не только практичным, но и осуществил, можно сказать, акт исторической справедливости, позволив гостям этих мест наслаждаться видом грандиозного сверкающего города с высоты мутазвериного полета. А Рубин в свете солнечных лучей стал выглядеть втрое прекраснее, чем прежде.
Впервые очутившийся в Рубине гость мог часами расхаживать по какой-нибудь рядовой столичной улочке и во все глаза пялиться на дома простых горожан: каменщиков, ремесленников или мелких торговцев. Гармонично вплетенные в вычурную архитектуру местных зданий разноцветные кристаллы – разумеется, обычные, а не драгоценные – превращали даже мелкую торговую лавчонку в воистину миниатюрный дворец. Что же тогда говорить об архитектуре богатых кварталов, после посещения которых туристы и вовсе впадали в культурный шок.
