с каждого дыма. Селение бедное и состоит из полуврытых землянок с камышовыми потолками. Здесь камыш в русле реки достигает 2½ саж., и его густые поросли сопровождают все течение Карасу. Осенью камыш срезают, устраивают крепко связанные фашины, а выгибая их, устраивают сводчатый потолок, который сверху еще покрывается камышом, обсыпая уже этот последний землей.
Жители жалуются, что трудно сеять хлеб, так как кочевники беспощадно потравляют его скотом. Потому они разводят преимущественно хлопок, а также рис на заболоченных местах, куда скот боится ходить; жаловались также жители этого селения и на грабежи шахсевен; так, напр[имер]., вчера шахсевены силою захватили в селении 3-х быков и несколько вьюков пшеницы. Беки, наезжая в селение во время охоты, тоже обирают жителей: стравляют соколами домашнюю их птицу и все припасы берут даром. Жители извинялись, что не могут предложить мне даже яиц.
На правом берегу Карасу, против сел. Ленкован, видны развалины калы Али-Каны, уже наполовину подмытые отступающим на восток руслом реки; я с трудом рассмотрел их только по указанию жителей. Вечером приехал брат старшины общества ходжа-хайму Махмуд-хан-бек с одним всадником, чтобы проводить меня к Асландузу.
Вечером за чаем долго беседовали о порядках в Персии и у нас. Все в один голос говорили о мухтамане как о страшном взяточнике, у которого можно откупиться от наказания за любое преступление. Шахсевены ушли спать. Наш черводар, бывший когда-то поваром на пароходе, приготовил отличный плов, и мы хорошо поужинали. Ночью нас атаковали паразиты с такой яростью, что нельзя было сомкнуть глаз. Утром до восхода солнца приехали шахсевены, и надо было встать. Пока напились чаю, взошло солнце, но скоро стало пасмурно, а в общем, холодно. Весь переход от сел. Зейва до сел. Ленкован в движении были 3h05m, что составляет около 25 вер.
Ночью меня поражало большое шуршание в камышах потолка и в стойках из камышовых фашин. Объяснилось оно только утром, когда рассвело, и я моими собственными глазами увидел пару змей, проползавших по полу землянки к выходу и исчезнувших в камышовых стенах. Жители объяснили, что змей здесь водится множество, как и всюду на Мугани. Я вспомнил рассказ римского историка о том, как армия Помпея, направлявшаяся было на север через Мугань, была остановлена массой змей, кусавших солдат за голые ноги; войска подняли ропот, и Помпей вынужден был вернуться.
Жители и хозяева на ночлеге в сел. Ленкован, по их словам, уже привыкли к соседству змей и приучают к тому же детей: они говорят, что между змеями есть очень ядовитые, но все они, если их человек не трогает, проползают мимо, не причиняя вреда. Маленькие дети, ползающие по полу жилища, так приучаются, что если змея проползает мимо ребенка, то он старается замереть и не шарахнуться, пока она не уйдет. Случаи укуса поэтому редки, но бывают. Если не высосать моментально ранки, то сильно распухает человек и даже умирает, особенно в жаркое время года, когда змеиный яд особенно действителен. Не скрою, что этот ночлег произвел на меня такое сильное впечатление, что я решил во что бы то ни стало выбраться поскорее из этого района страны. Щедро заплатив хозяевам за ночлег, закусив на дорогу холодными остатками ужина, мы быстро снарядились в путь. Утром 12/XI мы выступили из сел. Ленкован в 7 ч. 45 м.
Спустились в русло Карасу через поля Махмуд-хан-бека, который рассказывал о своих планах постройки деревни и мельницы; незаметно за разговором дошли до сел. Асландуз (6 д.) у подножья исторического Асландузского холма, где в 1812 г. наш генерал Котляревский[94] с небольшим отрядом разгромил армию валиягда Аббас-Мирзы, зайдя ему ночью в тыл его огромного лагеря[95]. У самой подошвы Асландузского холма устроены теперь шалаши, в которых жители живут летом, а зимою в таких же замлянках, как и в сел. Ленкован. Старшину сел. Асландуз я отправил с запиской к начальнику нашего пограничного поста; в ожидании ответа нам предложили арбуз, но только после уверения, что за него будет заплачено. Махмуд-хан-бек уверяет, что земля здесь крайне плодородна: из одного гарнца пшеницы получается 8 чувалов (по 4 пуда каждый).
Пётр Степанович Котляревский
Скоро нам принесли арбуз почти 1 пуд весом, за который я немедля дал 2 крана, приведя в отличное расположение духа жителей. Арбуз был красный, превосходного вкуса и хватило на всех. Лично я пошел осмотреть место блестящей победы Котляревского над Аббас-Мирзой: холм, высотою в 5 саж. имеет вид врезанного конуса (наверху по окружности 200 шагов) с остатками круглой батареи на вершине; у подошвы холм окружают остатки траншей, имеющие вид непрерывного бастионного начертания, причем со стороны верховья реки и запада видны остатки двойного вала. Все эти работы производились под руководством англичан, состоявших при Аббас-Мирзе, роскошная ставка которого находилась на склоне холма и богатейший лагерь внизу с восточной стороны. Обойденный в тыл, Аббас-Мирза бежал верхом с англичанами и личным конвоем, бросив свой лагерь и армию на произвол судьбы.
Прибыл, наконец, и посланный старшина с ответом, что записка моя получена. Мы двинулись с места привала в направлении на северо-запад, достигли первого рукава Карасу и перешли бродом по колено лошади, а спустя 5 м. – второй, главный, причем черводар (Баба-Киши) упал с лошади, которую удалось с большим трудом поднять; остальные все перешли лучше. Отсюда мы направились через поросли к реке Араксу, но перейти его в этом месте было нельзя, или, вернее, шахсевены не хотели показать мне, что знают, где здесь брод, а провели через густые поросли камыша и тростника вниз по реке не меньше 20 м., и мы очутились против 2 рукавов реки Аракса: первый шириной до 40 сажень, который мы перешли благополучно, а второй, 60 сажень, и глубже (вода до седла всаднику); течение очень быстрое. Мы переходили в таком порядке: юз-баши[96] Махмуд (из сел. Асландуз) посадил на круп своего коня черводара Мамеда, который держал в поводу свою вьючную лошадь; за ним Махмуд-хан-бек, за ним другой черводар на крупе коня и с вьючной лошадью в поводу; потом гулям, потом я, а за мной переводчик Халилов и нукер. Переправлялись с криком, чтобы заглушить рев реки и ободрить лошадей. Были мгновения действительно страшные. Баба-киши даже плакал от страха. Прошли благополучно, но промокли сами и подмочили вещи во вьюках.
На том берегу нас поджидали казаки, которые присматривались к нам весьма подозрительно, так что я еще с того берега кричал им во всю глотку, спрашивая, где брод.
