Я просовываю руку в щель шкафа и достаю пакетик на молнии, где прятала таблетки. Во время своих дежурств на кухне я запасалась дозами для особого случая.
Я никогда не глотала больше двух за раз.
На этот раз я беру пять.
Я знаю, что он проверяет меня. Его отсутствие – просто способ испытать мою любовь.
Но теперь мы навсегда можем остаться вместе.
Мне лишь нужно перейти на другую сторону.
– Сайлас? Я здесь… я уже иду, – может, он меня не слышит. Его слова все еще нацарапаны на стене, но буквы перестали быть четкими. Черная плесень разрастается.
Я выработала привыкание. Надо прорваться – сорвать завесу и нырнуть в загробную жизнь. Поэтому я проглатываю еще одну таблетку. И еще одну. Уже теряю им счет.
– Сайлас, я иду… – мне нужно отпустить это тело. Очистить дух от этой кожи.
Я уже не знаю, как давно ничего не ела. Глотаю только Призрака.
– Я готова, Сайлас. Пожалуйста. Забери меня. Забери меня отсюда.
Желудок сводит. Судороги сковывают все тело.
– Сайлас…
Меня рвет. Выходит только жидкость. Что-то все давит, прокладывая путь наверх. Язык распухает, прижимаясь к челюсти, и я задыхаюсь. Тонкий стебелек пульсирующего розового проталкивается мимо губ. На глаза наворачиваются слезы, но я могу лишь наблюдать, как шляпка раскрывается мясистым зонтиком, а пластинки колышутся нимбом прямо над моей головой.
Ко мне поворачивается дух – видит меня. У него есть глаза и щель, имитирующая рот.
Привет, малышка Деб, – шепчет он.
Я пытаюсь откусить стебель, но зубы постоянно соскальзывают.
Дух разворачивается. Его сужающийся хвост эктоплазмы соскальзывает с влажным щелчком, освобождая меня. Мое тело падает, ударяется об пол. Шлеп. Я снова могу дышать, но каждый вдох обжигает. У меня саднит в горле, будто кто-то потер все внутренности и рот.
Пятна плесени пляшут перед глазами. Я вот-вот потеряю сознание. Пожалуйста не отключайся. Я чувствую, как со всех сторон надвигается темнота. Пожалуйста не отключайся пожалуйста не отключайся пожалуйста…
– Эрин?
Кто-то трясет меня. Голова катится по полу. Пара рук хватает за плечи, поднимает и тащит обратно из тени.
– Эрин… очнись!
Глаза не так-то просто открыть, они как будто покрыты коркой. Я сосредотачиваюсь на лице, парящем надо мной.
– Эрин… ты меня слышишь?
Амара спешит на помощь. Вокруг ее головы едва заметный ореол, и я хочу верить, что она реальна, мне нужно верить, что она на самом деле здесь, но я больше не могу доверять ничему телесному.
– Это ты? – пожалуйста, пусть она будет настоящей. Пожалуйста, пусть это будет она.
– Это я, и я здесь.
– Я думала, что увидела…
призрака
Это правда она. Амара. Я не могу перестать плакать. Уже и не думала, что увижу ее снова. Мне нужно потрогать ее, коснуться лица. Я обнимаю ее, сильно сжимая. Это она.
– Ты перестала отвечать на звонки… Никто не видел тебя больше месяца.
– Это мой дом, – слова ранят горло.
– Я отвезу тебя в больницу, – голос Амары срывается, когда она ставит меня на ноги. Колени подкашиваются, но Амара держит, кладя мою руку себе на плечи, чтобы я не упала.
На стопах как будто кирпичи. Мышцы так сильно болят.
– Я не могу… уйти…
– Нет, можешь, – Амара почти тащит меня. А я просто мертвый груз. Сколько раз мы тащили так друг друга после попоек? Прямо как в старые добрые времена.
– Ты сможешь, – говори она. – Давай, Эрин. Шаг за шагом. Сначала одну, потом вторую.
Краем глаза я замечаю, как по стене ползет черная плесень. Сайлас тянется ко мне – зовет меня.
– Сайлас здесь.
– Нет. Он даже не в хреновой могиле… – Амара обрывает себя на полуслове.
– …Что? – слова просто не имеют смысл.
– Кто-то… кто-то его выкопал.
В каком смысле? Его гроб?
– Что бы тут ни происходило, это… это плохо, Эрин. Тебе надо убираться отсюда, срочно.
Мое внимание рассеивается. Амара все говорит, умоляет, но слова утекают. Теперь я смотрю не на нее, а за нее – в дальний угол. Где собирается чернота.
Появляется силуэт. Дух, который вышел из меня, принимает форму – теперь я его вижу.
– Вот он.
Амара поворачивается.
– Я не вижу…
– Сайлас?
Амара оборачивается, теряя терпение. Ее взгляд не останавливается на нужном месте. Неужели она упрямится и просто притворяется, что не замечает?
– Эрин. Хватит. У нас нет на это времени.
Она не видит. Не видит его.
– Он подходит.
– Эрин, черт возьми…
– Сайлас прямо за тобой.
– Эрин, там никого нет…
– Он тянется.
– Никто не…
Амара задыхается. Что-то схватило ее сзади за шею, как котенка за шкирку. Ее ноги отрываются от пола. Я лишь наблюдаю, как ее спина выгибается дугой назад, а руки рассекают воздух. Она тянется, но не может ухватиться за…
Сайласа
…то, что ее держит. Я едва могу различить смутные очертания силуэта, подернутого рябью черной плесени. В одну секунду он у стены, а в следующую исчез, поднимая Амару.
– Эрин?.. – она хочет сказать что-то еще, но не успевает произнести вслух, ее рука трещит в локте. Глухой хрясть эхом разносится по детской.
Я вздрагиваю при виде ее болтающегося предплечья.
Амара кричит. Никогда не слышала, чтобы она – да и вообще кто-либо – так кричала. Ее откидывает в другой конец комнаты. Крик обрывается в тот момент, когда ее лицо ударяется о дальнюю стену, отчего гипсокартон трескается. На штукатурке появляется кривая трещина, испачканная ее кровью. Тело мягкой грудой сползает на пол.
– Амара? – я опускаюсь на колени. Комната качается. Я пытаюсь обрести равновесие и устоять на ногах, но не могу.
– Амара? – она не двигается. Глаза по-прежнему устремлены в одну точку, глядя в пустоту.
Она не отвечает. Не моргает.
– Амара, пожалуйста…
Сайлас подходит ближе. Его тело не обретает форму, не становится четче. Силуэт здесь, но упорно остается в тени, в колеблющейся форме, подернутый черной рябью.
– Почему… почему ты… Амара твоя подруга. Она… она лишь…
В голову закрадывается страшная мысль. Сначала нечеткая, но как только пускает корни, начинается быстро расти, пока не заполняет все.
– Кто ты?
Силуэт колеблется, упрямо не принимая форму.
– Ты не Сайлас… так ведь?
Силуэт качает головой – «Нет». Я не понимаю, говорит ли он, или я просто слышу его прискорбный голос в сознании, но слова летят в мозг, быстро прорастая.
НЕТ.
Когда я связывалась с Сайласом в последний раз? А что, если… Что, если ко мне выходил…
Что, если он притворялся…
Что, если он никогда…
Голова гудит. Глаза охватывают всю детскую, и теперь я вижу черную плесень в каждом углу. Она движется сама по себе. Появляются буквы. На стене формируются имена, а потом сползают на пол, ко мне.
ЗДЕСЬ ЖЕНЕВЬЕВА ЗДЕСЬ ДЖОН ЗДЕСЬ КОРРИН ЗДЕСЬ РЕБЕККА ЗДЕСЬ МЭТТЬЮ ЗДЕСЬ АНА ЗДЕСЬ КРЕЙГ ЗДЕСЬ НОЙ ЗДЕСЬ ХАННА ЗДЕСЬ УОЛЛЕС ЗДЕСЬ ДЕБ ЗДЕСЬ МАТТИАС ЗДЕСЬ ВАНЕССА ЗДЕСЬ АЙВИ ЗДЕСЬ ДЖОШУА ЗДЕСЬ МАК ЗДЕСЬ ДЭНИЕЛ ЗДЕСЬ ЛУНА ЗДЕСЬ ШАЙЕННА ЗДЕСЬ ПИКО ЗДЕСЬ ШОН ЗДЕСЬ КАЛЕБ ЗДЕСЬ КЕНДРА ЗДЕСЬ МАРКУС ЗДЕСЬ УИНСТОН ЗДЕСЬ МАРГАРИТА…
Черная плесень расширяется над моей рукой. Сначала над пальцами, затем над запястьем. Слова поднимаются вверх по руке, по груди. Обвиваются вокруг шеи. Я пытаюсь закричать, но ничего не выходит. Не слышно ни звука, только шипение слов, когда они выпускают споры в воздух. Черная плесень покрывает мои глаза, и все погружается во тьму.
Так вот, на что похожа смерть.
Волны черноты. Бесконечный океан теней. Вода простирается до самого горизонта, где натыкается на серые облака. Небо покрыто пеплом. Тусклое сияние того, что могло бы быть солнцем, едва проникает сквозь озон.
