— А как же! — ответила Аня. — Вот смотри.
И она, порывшись в сумке, достала какую-то книжку, аккуратно завернутую в белую бумагу и перевязанную голубой ленточкой.
— Посмотри, как я красиво завернула. Так и пошлем, ладно?
— А что это? — спросила Катя.
— «Украинские сказки». Знаешь? У тебя, кажется, тоже есть такая книжка.
Катя взяла в руки нарядный пакет.
— Мои «Украинские» вроде толще, — сказала она с удивлением. — У тебя, верно, какая-нибудь другая книжка?
Катя быстро сдернула голубую ленточку и развернула глянцевитую бумагу.
— Аня, да что же это?
В руках у Кати была растрепанная, потерявшая всякий вид книжка. Листы держались на ниточках, а доброй половины и совсем не хватало.
— Что это, Аня?
— Я же тебе говорю — «Украинские сказки», — отводя в сторону глаза, сказала Аня. — Народные. Да ты не думай! Тут все-таки еще осталось порядочно сказок. Самые интересные — про Вертодуба, Вернигору, про Ивасика-Телесика… Только первой не хватает, последней да еще из середины двух, кажется. Остальные — все.
— Да что у тебя, собаки эту книжку трепали, что ли?
— Какие еще собаки! — обиделась Аня. — У нас собак нет. Просто я ее с собой на дачу брала. Читала на берегу. Один раз забыла в саду, и она под маленький дождик попала… Вот и все.
— Аня, и тебе не стыдно?
— Да чего же стыдиться-то? Книжку можно подшить — ниточки же остались, — подклеить…
Кате стало жарко. Она посмотрела на Аню прищуренными глазами и решительно протянула ей книжку:
— Возьми! Подшей, подклей и себе оставь. А товарищам не дарят самое плохое, чего не жалко. Дарить нужно хорошее! У самой тысяча книг, а она какую-то рвань притащила!
У Ани задрожали губы и глаза налились слезами:
— А ты считала, сколько у меня книг?
— И не считала, а знаю.
— Ну так приходи, посчитай. «Тысяча»! Скажет тоже…
— И не приду, и считать не стану!
Аня закрыла лицо руками, всхлипнула и прижалась лбом к подоконнику.
— Нечего реветь! — сказала Катя. — Сама понимаешь, что пионерки так не делают.
Аня в ответ только носом потянула.
В эту минуту к дверям подошла Настя:
— Ой, Снегирь, пропусти скорей, а то не донесу!
Настя в одной руке несла туго набитую сумку, а в другой — пакет, крепко перевязанный веревочкой.
— Ох, Настенька! — Катя от удивления всплеснула руками. — Откуда у тебя столько книг? — И Катя взяла у нее пакет. — Ну и тяжелый!
— Да разве это все мое? — сказала Настя. — Я весь наш дом обегала, собирала у ребят. Знаешь, есть такие, что все тебе отдадут, а другие до того жадные, что суют тебе всякую дрянь.
Катя засмеялась и посмотрела на Аню. Услышав ее смех, Аня оторвалась от подоконника и через плечо сердито поглядела на Катю.
— И нечего смеяться! — сказала она. — А если мне книги не для виду нужны, а для ума?
— Вот ума-то, видно, у тебя и не хватает! — решительно отрезала Катя и пошла в класс.
Аня поплелась вслед за ней и, сев за парту, положила на крышку голову. Она потихоньку всхлипывала, терла платком глаза, но Катя не обращала на нее никакого внимания.
Жалеть и утешать Аню ей сейчас не хотелось.
Аня сидела за партой, закрыв лицо руками, а тем временем девочки все подходили с книгами и, оглядываясь на Аню, спрашивали, что с ней такое. Но Аня не отвечала.
Катя с интересом рассматривала книги, которые девочки приносили и складывали перед ней, и уже совсем не замечала Аниных слез.
Оказалось, что большинство девочек не поскупились. Даже Стелла Кузьминская удивила всех. Она еле-еле вытащила из сумки увесистую книгу с серебряными буквами на красноватом переплете: «Н.А. Некрасов. Стихотворения».
На первой странице было написано аккуратным Стеллиным почерком: «Детскому дому имени Олега Кошевого от Стеллы Кузьминской».
Девочки обступили Стеллу, любуясь роскошной книгой и вдавленными в переплет буквами.
— Вот это, Стелла, замечательно! — похвалила ее Катя. — Такую книгу не пожалела!
— А у меня есть второй экземпляр, — сказала Стелла, как-то особенно нажимая на слово «экземпляр», и Катя поняла, что Стелла гордится и знанием такого слова и тем, что у нее дома много книг — так много, что некоторые даже имеются в двух экземплярах. — Мне на рождение, — прибавила Стелла, — всегда дарят очень много подарков: ведь я — единственная дочка, единственная внучка и единственная племянница.
Стелла как-то небрежно усмехнулась и отошла к своей парте. Катя ничего не сказала, но подумала: «А все-таки она — воображала! Ну все равно, пусть. Зато хорошую книгу принесла. А вот Аню надо проучить. Нельзя, чтобы у нас в отряде были такие жадные девчонки».
«Угадайте, как их зовут?»
Хотя Кате и не полагалось заниматься стенгазетой, ей — как председателю совета отряда — работы теперь хватало и без того. Но все-таки было решено, что для первого номера новой, Стеллиной, газеты рисунки сделает она, Катя. Ведь никто в классе не рисовал так хорошо, как она.
На первое собрание редколлегии пришла также и Лена Ипполитова, чтобы показать новому редактору Стелле, как делать газету.
В пионерской комнате за большим столом, отодвинув в сторону газеты и журналы и разложив перед собой большой лист бумаги, уселись пять девочек: Стелла, Катя, Лена, помощник редактора Наташа, да еще Настя Егорова, которая тоже вызвалась помогать редколлегии.
— Ну, Стелла, — сказала Лена, когда в комнате стало совсем тихо, — начинай.
— А что начинать? — спросила Стелла, слегка краснея и поглядывая растерянно на девочек.
— Скажи, какие заметки у тебя уже есть и о чем, по-твоему, еще надо написать.
Стелла пожала плечами:
— Я и сама не знаю, о чем надо. Я пока написала только одну заметку.
— Прочитай ее вслух.
Стелла достала из сумки, лежавшей на столе, листочек бумаги.
— «Незаметно бежит время, — прочитала она. — Первая четверть уже прошла. Наступила вторая…»
Девочки переглянулись, а Настя добавила, чуть улыбнувшись:
— Потом наступит третья, потом четвертая. Это неинтересно.
Стелла сердито обернулась к Насте:
— Почему это неинтересно?
— Ну как «почему»? Скучно.
Стелла поджала губы и по своей привычке повела плечом:
— Не знаю… Кому — как.
— Всем это не особенно интересно, — осторожно сказала Катя. — Ну, скажи по совести, Стелла: тебе самой интересно будет, если я тебе, как новость, стану рассказывать, что после понедельника будет вторник? Это же и так все знают.
Стелла искоса взглянула на Катю.
— Может быть, — процедила она нехотя. — А только о чем же писать? Какие у нас новости?
Она помолчала минуту и вдруг решительно тряхнула головой и сказала, поднимаясь с места:
— Пусть лучше кто-нибудь другой будет редактором, а мне пора домой.
Катя так и подскочила на стуле.
— Ты что — шутишь?
Стелла нахмурилась:
— Нет, не шучу!
И, скомкав листок со своей заметкой, она сунула его в сумку.
— Что, наверно, опять мама недовольна? — сочувственно спросила Лена и многозначительно посмотрела на подруг.
— Да нет, — ответила Стелла холодно. — Мама ничего такого не говорит, но я сама не хочу…
— Как это не хочешь? — с ужасом спросила Настя.
Стелла щелкнула замочком своей сумки.
— А если у меня не выходит? — сказала она, поглядев на Настю через плечо. — Пусть тогда делают те, у кого выйдет.
— Значит, ты опять отказываешься? — рассердилась Катя. — Тебя выбирают…
— И доверяют тебе, — вставила Настя серьезно.
— Конечно, доверяют, — подхватила Катя, а ты чуть что — хочешь все бросить!
— А если у меня не выходит? — упрямо повторила Стелла.
— Должно выйти! — сказала Катя твердо. — Мы же хотим тебе помочь. Садись, Стелла. И не обижайся, пожалуйста. Давайте, девочки, все вместе подумаем, что сделать, чтобы газета вышла интересная. О чем бы написать?
Все помолчали.
— Ну, — сказала Катя, — скорей думайте! Что кому в голову приходит — такое интересное?
— Ничего не приходит, — откровенно сказала Наташа.
Стелла насмешливо улыбнулась.
— Подожди, Стелла, — остановила ее Катя. — Сейчас придумаем. Ну, Настя!
Настя покачала головой:
— Может быть, нам лучше разойтись и сперва дома подумать?
— Нет, постойте, девочки… — Лена Ипполитова взяла карандаш в руки и зачем-то написала на листке цифру «один» и скобочку. — Я вот что скажу. Нарочно придумать интересное очень трудно. Давайте не будем уж так стараться выдумывать что-нибудь особенное, а попросту сообразим, про что бы нам такое написать. Ну, не для интереса, а хоть для пользы. Вот, например, у нас дисциплина не очень хорошая. Пускай кто-нибудь и напишет про это заметку.
