Во главе стола сели главные герои дня, то есть, Амадей с Дианой и Жан-Поль с матушкой. Второстепенные персонажи расселись по бокам. Их было немного, человек двести от силы. Больше всего мероприятие напоминало свадьбу, на которую тебя пригласили дальние родственники: тьма народу, никто никого не знает, зато наливают и кормят на халяву.
Диана оказалась бесконечно далеко, не поболтаешь. Ну и смотреть на то, как она сидит рядом с Амадеем за столом, до зарезу напоминающим свадебный, было мерзко. Я и не смотрел. И без Дианы было на что смотреть — глазищи у Фионы при виде халявной выпивки так и засверкали.
Хорошо, хоть обслуга оказалась грамотной.
— Сок, вода, лимонад? — предложил возникший рядом с нами официант.
— А-а… — начала Фиона.
— Бэ, — перебил я. — Компот из сухофруктов есть? Нам понажористей, с черносливом.
Официант огорчённо развёл руками:
— Боюсь, что нет. Могу предложить ягодный морс.
— Давай, — кивнул я.
— А даме?
— Мне пива, — ухитрилась-таки влезть Фиона, — или вина. Или…
Официант покачал головой:
— Гонщикам алкоголь не предлагаем, простите. Распоряжение господина Монтрезо-младшего.
— Очень правильно, — одобрил я. — Передай господину Монтрезо моё восхищение.
Официант кивнул. Налил нам из стеклянного кувшина морса и ушёл.
— Костя, — глядя вслед официанту, трагическим голосом начала Фиона.
— Заикнёшься про выпивку — прибью, — пообещал я.
— Но, Костя! Это жестоко!
— Жестоко — лыка не вязать с утра пораньше, — парировал я. — Хорошо хоть, не срисовал тебя никто! Не пустили бы в заезд, и привет. Уже бы червей кормила.
— Да-да, я всё осознал! Я подвёл тебя, я не должен был пить. Больше никогда, клянусь!
— Проходили, ага, — кивнул я. — Только вот что, дружище. Имей в виду — я тебе не дражайшая супруга, чтобы морали читать. Сегодня — хрен с тобой, ладно. А вот если, не дай бог, ещё раз с утра накидаешься — сниму ремень и выпорю. Клянусь.
— Да-да, — забормотала Фиона, — я же говорю, я всё осознал! Утром — это действительно ни в какие ворота. Позор мне! Позор. Но сейчас-то уже вечер. — Она просительно заглянула мне в глаза. — Сейчас никуда не надо ехать, мы празднуем победу! Неужели по такому святому поводу…
— Неужели, — отрезал я. — Заткнись, не беси. И поездить нам, кстати, ещё придётся.
— То есть? — опешила Фиона. — Опять?!
— Снова. Это секрет, не ори.
Фиона горестно вздохнула, но приставать ко мне дальше не решилась.
А я, в процессе пережёвывания халявных закусок и запивания их морсом, понял, что план в голове постепенно сложился.
Наручных часов никогда не носил — нафиг надо, телефон есть. И сейчас наступил первый в жизни случай, когда пожалел об этом. Покрутил головой. Заметил часы на руке у соседа — аккуратного старичка в старомодном костюме-тройке.
— Простите. А который час?
Старичок посмотрел на украшающий левую руку золотой будильник:
— Шесть десять.
— Спасибо. — Я встал и подтолкнул Фиону: — Пошли, дельфин алкоголический.
Она даже не спросила, куда. Молча, понуро встала.
Отходняки начались, похоже. Это самое фиговое, когда с утра накидываешься. Плавали, знаем. Только вот сочувствия к Фионе у меня не пробуждалось абсолютно. Одно дело — благородно перед занятиями в техане нажраться, а другое — когда ты навигатор на самоубийственных гонках, пусть и липовый. Хотя в итоге навигатор ой как пригодился.
Я огляделся вокруг. За столом пировали.
Жан-Поль во главе стола толкал речь. До нас, кажется, никому не было дела. Без Дианы не сбежим, Жан-Поль это прекрасно понимает. А даже если бы и да — куда тут бежать-то? Даже номера мира не знаем, в котором оказались.
— Прогуляемся, — объяснил я зачем-то старичку-соседу, — свежим воздухом подышим.
Тот благосклонно кивнул.
А я потащил Фиону за собой, в сторону боксов. Товарищ инструктор, который в банкете почему-то участия не принимал, по моим прикидкам должен был находиться там.
— К-костя, — через несколько шагов озадачилась Фиона. — А п-почему я дельфин?
— Это древняя и красивая легенда. Когда-то, когда люди жили в пещерах и добывали огонь трением, мальчик и девочка из двух враждующих племён полюбили друг друга, но их родители не хотели, чтобы они были вместе. Они тайно встречались, но их выследил один уродец, которому больше всех было надо, и сообщил вождю племени мальчика. Вождь рассвирепел и велел повесить мальчика за яйца на дереве, а девочка от грусти превратилась в прекрасную русалку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— П-п-правда? — ахнула Фиона. Я заметил, что её начала колотить алкоголическая дрожь.
Этак, того гляди, скоро руки трястись будут на постоянной основе. Потом пойдут неизбежные изменения во внешности. Кожа одрябнет, взгляд потускнеет, интересные места обвиснут… Блин, хреново-то как. Лечить надо. Ле-чить!
— Истинная, — ответил я, стараясь не показать своей брезгливой жалости. — Два дерева нагнули. Левое яйцо — к берёзе, правое — к осине. И отпустили.
Фиона помотала головой, видимо, пытаясь отделить в моей речи правду от пурги. Не преуспела. Опомнилась:
— А куда мы идём?
— К ларьку, за пивом. Тебе ж похмелиться надо.
— Правда?! — аж подпрыгнула в предвкушении.
— Угу, вон и продавец стоит. У тебя тара есть? Тут только в свою наливают.
Фиона непонимающе завертела головой, а потом обалдело уставилась на товарища инструктора.
Он действительно стоял рядом с боксами. С таким видом, как будто не сомневался, что мы придём, и только нас тут и дожидался. Мрачно объявил, когда мы приблизились:
— Обычно я такого не делаю.
— Вы у меня тоже первый, — кивнул я. — Против дельфинов с перегаром ничего не имеете?
Инструктор привычно проигнорировал мой искромётный юмор. Повернулся и махнул рукой, мол, следуйте за мной.
Следовать пришлось недалеко. Тарелка стояла тут же. Не гоночная, обычная. Примерно как та, на которой мы слиняли из прокуратория, и которая сейчас гниёт, наверное, за трактиром в одном средней упоротости мире.
— А это… — Фиона пыталась понять, что вообще происходит.
— Это уже ларёк, — окончательно уверившись, что обо всём догадался правильно, успокоил я. — Залезай, садись. Да не вперёд, на заднее!
За штурвал уселся товарищ инструктор, всё с такой же непроницаемой мордой лица. Я сел рядом.
— Пристегнись.
— Серьёзно? — покосился я на него. — Меня на сегодняшнем заезде раз пятьсот чуть не убило, а убило бы — никто б не заплакал. А теперь, типа…
— Пристегнись.
Хрен с тобой, золотая рыбка, пристегнусь. Я тут не для того, чтобы выёживаться, я — по важному делу. И сейчас мне, видимо, расскажут, по какому.
Товарищ инструктор не разочаровал.
— Господин Монтрезо-младший сам делает ставки, — сказал он, когда я пристегнулся. — Твоя победа важна. Только поэтому я собираюсь показать тебе трассу.
— Так это не из-за дружбы? — огорчился я.
— Нет.
— Эх, жаль. А я-то думал…
— Напрасный труд. Твоё дело — побеждать, а не думать.
С этими словами инструктор запустил движок и с места в карьер стартовал, вертикальным взлётом. Меня вдавило в сиденье, Фиона сзади хрюкнула. Может, наблюёт тут этому роботу. Так ему и надо, не фиг было палкой драться.
— Запустить программу «Трасса», — скомандовал инструктор.
Голос у него такой был, что хрен ослушаешься. Наверное, даже «Запорожец» бы с испугу запустил программу «Трасса», или харакири себе сделал.
На приборной панели засветился экран. На чёрном фоне появилось зелёное нечто, которое можно было бы назвать героиновым приходом Пикассо. Типа таких лабиринтов, которые в газетах печатают, для детей: «Помоги кошке добраться до бутылки, не отрывая карандаша от бумаги», только тут всё было в три-дэ и выглядело раз в сто страшнее.
— Победителя определит лучший результат по очкам, — сказал инструктор, когда на экране белая стрелочка, обозначающая нас, доползла до зелёной линии и мигнула. «Вы встали на трассу», — сообщила надпись.
