Вот интересно, он цвета силой мысли меняет, или как? Вряд ли, конечно. Товарищ инструктор и мысли как-то очень уж негармонично сочетаются.
Через минуту рядом с товарищем инструктором нарисовался парень в жёлтом комбинезоне. Принёс шлемы, мне и тян. В этот раз они были праздничными — богато украшенными стразами, или что уж там переливалось.
Стразы меня добили.
— Да пошли вы все! — рявкнул я.
Мысль о том, что сейчас придется расстёгивать куртку на глазах у этих полудурков во главе с Амадеем, показалась почему-то невыносимой.
И Диана смотрит, опять же. У неё дрогнули губы — жалеет меня, что ли? Это стало последней каплей.
— Не поеду я никуда!
Товарищ инструктор замахнулся тростью.
— Нет! — рявкнул Амадей.
Товарищ инструктор удержал трость в полёте, не донеся до моей физиономии пару миллиметров.
— Не его, — объяснил Амадей. — Её, — и кивнул на Фиону.
Та застенчиво улыбнулась и икнула.
Товарищ инструктор снова замахнулся, теперь уже на Фиону. Я схватил его за руку.
Ну, почти схватил — в локоть воткнулась игла, я взвыл от боли, и Фионе по плечу всё-таки прилетело. А через секунду она завизжала.
И я увидел, что у неё изо лба, прямо посредине, над переносицей, тоже торчит игла.
— Отличный выстрел, малыш, — одобрила старушенция и зааплодировала.
Жан-Поль скромно улыбнулся.
А Фиона всхлипнула:
— Костя! — и зашарила рукой по лицу. Выдернула иглу, обалдело на неё уставилась.
Из ранки капнула кровь. Одна капля, другая… Краем глаза я видел, что Жан-Поль снова вскинул руку к виску.
— Прекратите! — Диана вскочила.
Такой взбешённой я её никогда не видел.
Амадей, судя по всему, тоже. Замер, отвесив пачку. Жан-Поль осторожно опустил руку.
— Малыш, а кто эта девушка? — заинтересовалась старушенция. И направила на Диану бинокль.
Жан-Поль вздохнул.
— Это возлюбленная Амадея, матушка. Вы с ней сегодня уже четыре раза знакомились.
— Ах, ну да. Я так и думала.
— Костя. — Диану ни Жан-Поль, ни его альцгеймерная матушка не беспокоили. Она смотрела на меня. — Пожалуйста. Я тебя прошу. Езжай.
— Не хочу.
— Неужели ты не видишь, куда попал? Они забьют вас насмерть и будут думать, что так и надо!
— Это жестокий мир, — горделиво выпрямляясь, подтвердил Амадей, — он воплотил мои самые мрачные фантазии!
— Да, дорогой, — кротко кивнула Диана, — ты создал необыкновенно жестокий мир. Я всегда восхищалась мрачностью твоего сознания. — Но смотрела она на меня. — Костя. Послушай. Здесь и сейчас — ты должен победить. Понимаешь?
— Больно, — невпопад пожаловалась Фиона. И размазала по лицу кровь.
— Здесь и сейчас? — переспросил я.
— Да. Иначе «потом» у тебя не будет. Я верю, что ты привезёшь победу.
— В это верит еще полтора миллиона жителей Сансары, сделавших на него ставки, — добавил Амадей. И по-хозяйски обнял Диану за плечи. — Так что придётся потрудиться, парень. Не расстраивай меня и мою невесту.
Положив руку Диане на затылок, он повернул её голову к себе и смачно поцеловал в губы.
— Привези победу, — подождав, пока её отпустит Амадей, проговорила Диана. — А потом… — она замолчала.
Но «потом» горело в её глазах такой яростью, что если бы Амадей умел видеть — сбежал бы, не дожидаясь, пока оно наступит.
Амадей не умел.
— Спасибо, радость моя, — снисходительно бросил он Диане, — я всегда знал, что у тебя врождённый педагогический талант. Когда у нас появятся дети, он очень пригодится.
— О, — заинтересовалась матушка Жан-Поля и направила бинокль Диане на живот, — вы беременны, милая? А от кого?
Я молча вывернул руку назад и расстегнул куртку.
Повернулся спиной к товарищу инструктору и к трибунам заодно.
— Ну вот, давно бы так, — бросил Амадей.
Пока товарищ инструктор прилаживал к моему хребту поводок, я, стиснув зубы, молчал.
Управлять будешь ты? Ну-ну. Один вчера уже попытался. Интересно, кстати, кто это был? Точно не Амадей, а то бы непременно сейчас похвастался.
Товарищ инструктор? Тоже вряд ли.
Во вчерашнем заезде участвовало девять троек, это двадцать семь гонщиков. И, наверное, у каждого был свой оператор, один человек свихнулся бы такой толпой рулить. Получается, что местные боксы не только для машин предназначены. Есть еще и те, кто ими управляет. А гонщикам рассказывают сказку про технику безопасности.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
То, что Амадей сейчас так внаглую спалился, означает только одно: ему плевать, что я могу проболтаться. Он абсолютно убеждён, что мне никто не поверит. И, кстати, похоже, так и есть. Здешние ребята, в отличие от меня, компьютеров и игровых симуляторов в глаза не видели. Если начну затирать им, что мы все тут исполняем роли аватаров, в лучшем случае на смех поднимут. А в худшем — морду набьют, за то что надыбал где-то забористой травы и делиться не хочу… Да, Амадей, пожалуй, ничем не рискует.
Товарищ инструктор закончил возиться с поводком и присобачил к нему пломбу. Парень в жёлтом комбезе протянул шлем, товарищ инструктор нахлобучил его мне на голову. Хлопнув по плечу, заставил повернуться лицом к трибуне.
Там, оказывается, за то время, что товарищ инструктор колдовал надо мной, тоже успели произойти изменения.
Перед Амадеем стоял теперь небольшой раскладной столик. На голове у него появился шлем вроде моего — только ярко-красный и с хромированными вставками по бокам, похожими на крылья. На плечи Амадею накинули красный плащ.
Смотрелось бы это всё, наверное, круто — если бы из-под шлема не торчали круглые гаррипоттеровские очёчки, а из-под плаща не выглядывал коричневый костюм клерка, с голубой рубашкой и унылым галстуком.
— Норм прикид, — оценил я. — Теперь знаю, как бы выглядел Дарт Вейдер, если бы вместо того, чтобы мечом махать, в Доту задрачивался.
Амадей побагровел. Надвинул на глаза закреплённый над шлемом хромированный щиток — будто забрало опустил.
— Во, тоже ништяк, — похвалил я, — башкой о стены биться можешь.
Амадей придвинул к себе стоящую на столике приблуду — что-то вроде игрового джойстика с антенной и кнопками.
— О, а вот и меч! — обрадовался я. — Да пребудет с тобой Сила, юный падаван! Не поддавайся тёмной сторо…
Я не договорил. Перед глазами вдруг поплыло, голова закружилась. Пришлось ухватиться за железное плечо товарища инструктора.
Отпустило, правда, быстро.
Первым, о чём я подумал, очухавшись, было: а что я тут делаю?
Так удивился, что аж башкой по сторонам завертел.
У меня есть охрененная машина. Которую наверняка уже подкатили к стоп-линии. Она ждёт меня, изнывая от нетерпения. Гонка вот-вот начнётся, а я вместо того, чтобы сесть в кресло и проверить исправность настроек, стою тут и какой-то фигнёй занимаюсь!
— Скоро начнутся гонки, — объявил я, — мне нужно проверить машину.
— И мне, — икнув, поддержала Фиона.
— Да-да, — кивнул Амадей. — Больше мы вас не задерживаем. Идите. Желаю удачи.
Я едва успел его дослушать. Резко развернулся и пошёл прочь.
— Костя, — Фиона меня догнала и по-женски повисла на локте, — а куда ты идёшь?
— К машине.
— А ты знаешь, где она?
— Конечно.
Ещё бы я не знал, где моя машина! Это ведь часть меня. Всё равно что спросить, знаю ли я, где моя рука или нога.
— Надо же, — пискнула Фиона. — А я опять всё пропустил. Ты не сердишься?
— Нет. — Мне было не до неё. Я спешил к машине.
Откуда-то точно знал, что мой заезд — второй, и машина пока дожидается в одном из боксов возле стоп-линии.
Подойдя к боксам, безошибочно определил, в который мне идти — в третий справа.
Машина дожидалась внутри, нетерпеливо посверкивая ярко-синими боками.
— Всё-всё, моя хорошая, — успокоил я. — Я пришёл.
Коснулся двери, которая тут же, с готовностью открылась навстречу.
Сел в кресло. Почувствовал, как моё тело подхватили разъёмы.
И понял, что мне наконец-то хорошо. Всё, о чём я мечтал до сих пор — это снова слиться с машиной. Как же тосковал без этого!
