– Что Вальтер на этот подарок сказал?
– Стрелять будет, – усмехнулся Кошка. – Но от ствола, почитай, половина осталась. Сказал, лучше бы его полностью отпилили, был бы шанс малый кусок вытащить или высверлить, а большой поставить.
– Кто же знал, – вздохнул Байстрюк. – Хотел как лучше. А вдруг нельзя было бы поменять, тогда вообще на выброс. Нет, всё правильно сделал.
– Правильно-правильно, – успокоил я Жорку. – Капитан, всех отличившихся отметить в приказе, по возможности наградить. Боекомплект-то к пушке большой?
– Сто восемьдесят снарядов, в кассетах по десять штук. Только бронебойные, – за учёт у нас старшина ответственен, вот и отчитывается.
Это понятно. Фугасное действие двадцатимиллиметрового снаряда, если такой сделать, наверное, будет просто смешным. В воздухе ещё есть смысл, а вот на земле вряд ли.
– Рация цела ещё оказалась, а вот на «Шкоде» её грохнули. Хейфец посмотрел, говорит, немецкая. Может, что на запчасти пойдёт, но я сомневаюсь – труха там.
– Хейфец ходил с группой?
– Нет, чего ему с раненой рукой там делать? Здесь уже глянул.
– Фу, от сердца отлегло. Радист пусть здесь сидит.
– Это понятно.
– Было что ещё ценное? На бронеавтомобилях вроде противотанковые ружья ещё есть, если склероз не изменяет.
– Не было.
Ну да, сняли, небось, зачем их по лесу в тылу таскать. Жаль.
– Зато с «чеха» два пулемёта взяли и патронов две тысячи, снарядов восемь десятков. Четыре автомата, в каждой броне по одному было, это кроме десяти пистолетов. Кое-что из частей: с двигателей – карбюраторы там, шланги, ремни. Сгодятся на что-нибудь.
– В отряде что нового?
– Особо ничего, – капитан потёр подборок, видно, что вопрос его напряг.
– А не особо?
– Старшина новый вопросы задаёт, похоже, под тебя копает. Задаёт не только мне.
Остальные закивали.
– Хрен с ним, пусть задаёт.
– Не скажи, многие так думали, пока поздно не становилось. И не надо говорить, что бояться тебе нечего. С ними всегда есть чего бояться.
– Капитан, не парься, если будет задание накопать, то всё одно накопают. Тут вопрос интерпретации – если выгодно и преступления не заметят или, наоборот, за чих посадят. Только время сейчас не то – мы им нужны.
– Мы все – да, но могут без отдельных личностей и обойтись.
– Что-то предложить хочешь, или так – предостерегаешь?
– Скорее последнее.
– Считаешь, что когда решали на связь выходить, я такой вариант не рассматривал? Рассматривал, но связь и помощь отряду с Большой земли нужны, если не как воздух, то как патроны и медикаменты. Нам ещё повезло, что добрались до нас только волкодавы.
– А уверен, что среди них настоящего чекиста нет?
– Есть подозрения?
– Вроде нет, похоже на чистый осназ, но если специалист хороший, то хрен мы его раскроем.
– Тогда не будем умножать сущности сверх меры. Ещё чего срочное есть?
– Вроде нет, а что в городе было?
Эх, как ни хочется придавить на массу, но придётся потерпеть. Рассказ занял чуть больше получаса – решил особенно не рассусоливать. История с расстрелом заставила лица мужиков закаменеть, но последние, более радостные новости, растопили холодок к концу повествования.
– Как тебе латыши показались? – задал вопрос Калиничев. Этот сразу вычленил главную опасность.
– Самоуверенные, наглые, злые. Будем надеяться, что вояки из них не очень – скорее каратели.
– Как вояк их недооценивать не стоит, – задумчиво сказал Кошка. – В революцию латышские стрелки показали себя надёжными бойцами, да и дисциплина…
– Нечего гадать, всё одно информации мизер. Схлестнёмся – разберёмся.
Старшина укоризненно посмотрел, но промолчал. Сам понимаю, чистый бонапартизм – главное ввязаться в драку, а там посмотрим. Но ведь информации, и правда, нет. Хватит – выпроводил народ и завалился спать. И уснул? Хрен там – как отрезало. Лежал, ворочался, думал. Прикидывал варианты с Зиновьевым, подпольем, латышами, с полицаями и бургомистрами, в конце концов. С ними работу строить тоже теперь по-другому. Как бы их так умаслить, чтобы нивелировать организованный немцами негатив – оружие же им не вернёшь, фрицы сразу сговор заподозрят. То есть подозревают они его и сейчас, но тогда получат железные доказательства.
Промаялся часа два, пока не пришёл Георгий. Пробирался тихо, чтобы не разбудить уставшего командира.
– Да не крадись ты, от тебя так шуму ещё больше. Насчёт чего такое долгое заседание?
– О том о сём. Решили, что не надо о казни чекистам рассказывать. Так лучше будет.
– Всё одно выплывет рано или поздно.
– Пусть лучше поздно.
– Всё, ложись спать.
С разговором о дальнейшем подвешенном положении отряда решил не затягивать, потому выцепил Зиновьева сразу после завтрака. Отошли к самому болоту, старшина понял, что разговор будет серьёзный, и решил отдать инициативу мне, а потому стоял молча, просто глядя мне в лицо.
– Павел Андреевич, я правильно запомнил?
– Да. Можно просто Павел.
– Так вот, Павел, пора игру эту заканчивать. Вас сюда прислали инспекцию провести, времени прошло уже достаточно. Что скажете?
– Дело в том, что мы только охрана. Кривлин погиб, а инспектировать – это была его обязанность.
– Но вы выходили на связь, получили задание, да и перед выброской вас инструктировали. И не говори мне, что там вам напомнили, что надо по сторонам смотреть да немцев убивать, если вдруг близко подойдут. Думаю, одной из задач было найти компромат на командование отряда. С военными всё просто – можно пришить самовольное оставление позиций или вообще дезертирство. Со мной сложнее, я не военный, присягу не приносил. Лучший вариант – сговор с врагом, но таких сведений вы пока не нашли. Или нашли?
– Пока нет.
– Чтобы облегчить вам жизнь, сам дам компромат. Я вчера вернулся из Полоцка, так вот там участвовал в расстреле. Все полицаи и бургомистры, что лишились оружия, участвовали, а так как я изображал полицейского, то тоже пришлось.
– Как?
– Так! Вывели, дали винтовку в руки – либо ты, либо тебя.
– Гады!
– Не спорю. Думаю, этого достаточно, чтобы пришить мне какую-нибудь статью Уголовного кодекса. Теперь на меня есть точка давления. Считаем, что я испугался и готов сотрудничать на любых условиях.
– Сомневаюсь.
– Сомнения оставь при себе, твоё дело доложить. Теперь о приятном. Оно аж в двух экземплярах. Первый: похоже, мы вышли на связь с местным подпольем. Это не точно и надо проверять – может, фашистская провокация. Второй: удачно прошла вербовка немецкого офицера. Не боевого, интенданта, но думаю это и к лучшему – что может знать боевой офицер, сидящий в тылу? Какой-нибудь контрразведчик или разведчик был бы предпочтительнее, но такой, боюсь, меня сам скорее переиграет. Этих новостей достаточно, чтобы ситуация вышла из тупика?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
