– Понял, а не слишком ли жирно кое-кому будет?
– Стричь под ноль нельзя, поэтому кое-кто должен иметь свой профит, тогда и воровать будет с охоткой.
– Лады, что смогу.
Через пару минут после его ухода подрулил Герман.
– Здорово.
– И тебе не хворать. Как дела, как торговля, что в личной жизни?
– Торговля так себе, – Герка оглянулся, проверив, не слышит ли кто лишний. – Дела нормально – что в прошлый раз приобрели, но вывезти не смогли, загрузили. И в личной жизни всё хорошо – подруга моя знакомого старого встретила. Поговорить бы вам.
– С подругой?
– Со знакомым.
Ишь, конспиратор какой стал.
– Пойдём-ка, Гера, ноги разомнём, а то сидеть без движения зябко.
Отошли в сторону от толпы. Пару раз присел, взмахнул широко руками – если со стороны кто посмотрит, решит, что кровь застоявшуюся человек разгоняет. Сегодня с утра подморозило уже вполне прилично, ниже десяти по Цельсию точно, а то и все пятнадцать.
– Ну, что за знакомый?
– Бывший капитан-пограничник, сейчас служит в комендатуре.
– И что?
– Вроде бы взрыв в ресторане его рук дело.
– Откуда сведения?
– С его слов.
– И всё? Знаешь, сколько я могу тебе рассказать? Тебе тогда нужна будет кепка с тремя козырьками.
– Зачем.
– Один глаза от солнца защищать, а два других, чтобы лапша на ушах не скапливалась.
– Вот, надо с ним встретиться, поговорить.
– Ох, не нравится мне это. Немцы командиров Красной армии не жалуют, а пограничников тем более, они же вроде как под комиссариатом. С чего бы они такого человека на службу взяли?
– Так, может, они и не знают, кто он.
– Думаешь, совсем тупые?
– Но ведь это шанс.
– Подожди, подумаю.
Проще всего, конечно, проверить самому – пускать на такое другого, как-то не по-человечески. Но эту сентиментальность и игру в благородство надо давить. Я командир, а значит, всё одно буду посылать людей на опасные дела или вообще на смерть. Потому тут надо с умом. Если это провокация гестапо, то Аня попадает под удар, даже в случае самого факта встречи. Но это если этот пограничник пробует наладить связь только через неё. Даже если это пока и так, то стоит обождать, возможно, он попробует через других. Тогда если с ним встретиться не на его условиях, а, например, зайти к нему домой и не упоминать, от кого, то есть шанс Аню не засветить. Будет ли он тогда говорить откровенно? Если немецкий агент, то пойдёт на контакт, а если подпольщик, то, скорее всего, пошлёт. Вот если пошлёт, а связной уйдёт без проблем, тогда можно попробовать навести контакты.
– Как они говорили, о чём, что Анна ему пообещала?
– Встретились на улице, зашли к Ане…
– Прямо сразу с улицы? Почему?
– Он ей дядька двоюродный, по матери.
– Дальше.
– Чаю попили. Он и сказал, что состоит в подпольной группе сопротивления.
– Именно так и сказал? Такими словами?
– Не знаю, так она мне сказала.
Надо бы с Анной самому поговорить. Эх, сейчас нельзя – если провокация, то за домом следить могут. Не то чтобы я так уж опасался, но если начнут шляться кто ни попадя, вельми подозрительно будет.
– Продолжай.
– Предложил присоединиться.
– Слова красивые говорил?
– Какие?
– Ну, типа: все как один, на борьбу с врагом, не пожалеем жизни и прочее.
– Не знаю, я не спрашивал.
Плохо, что не спрашивал, хотя что мне это дало бы – и подпольщик мог пытаться увлечь молодую девушку броскими лозунгами, всё же народ тут мало циничный.
– Она дала согласие?
– Да.
Плохо.
– О медикаментах ему рассказала?
– Нет.
Это хорошо. Но почему?
– Она ему не доверяет?
– Доверяет, но сказала, что это не её тайна, а значит, она не может самостоятельно ею распоряжаться.
Умница. Даже при плохом варианте, возможно, не всё ещё потеряно. То, что этот погранец родственник девушки, тоже хорошо, ведь какой надо быть сволочью, чтобы родную кровь под петлю подвести. Может, всё ещё устаканится. Да и сделать мы уже практически ничего не можем – вряд ли Аня согласится взять слово обратно, а значит, она по-любому под ударом. С ней вместе и Герка попадает, что плохо, но отсюда можно кое-что хорошее получить.
– Герман, тебе задание. С Аней прямо сейчас сможешь поговорить?
– Да.
– Отличненько. Поступаем следующим образом – она агитирует тебя вступить в подполье, и ты нехотя соглашаешься. Так она должна своему дядюшке рассказать. Доверять тебе можно, но ты не хочешь участвовать в активных действиях, потому как боишься. Не хмурься, так надо. Поговоришь с дядей, прощупаешь его. Я надеюсь, ты не поведёшься на горячие речи? Нет, если они будут, то сделать вид надо, но вестись – ни в коем случае.
Эх, мало, мало цинизма в молодом поколении, выросшем при советской власти.
– Понял, что от тебя надо?
– Да, я должен проверить, не является ли это происками немцев, а если является – то с меня взятки гладки. Состоял, но не участвовал.
Молодец, сообразил.
– Не радуйся особо, захотят повесить – повесят. Хотя, двум смертям не бывать, а одной не миновать. А теперь давай, беги.
– А Аня согласится?
– А вот это уже твоя работа сделать так, чтобы согласилась. Скажи, что выполняешь задание командования, да и её из отряда никто не отпускал, потому она тоже выполняет задание.
– А разве мы в отряде?
– Ну, ты спросил – если не спишь в лесу и с винтовкой не бегаешь, это не значит, что ты свободен, как голубь сизокрылый. Её это тоже касается.
Ой, какой довольный, чуть рот в улыбке не порвал. Блин, детский сад – штаны на лямках. Как они могут вести себя, как дети, а умирать, как солдаты? Ведь эти пацаны и девчонки должны были строить коммунизм, создавать прекрасные семьи, растить счастливых детей… За одно только то, что их планы разрушены, а мечты отодвинуты на неопределённое будущее, стоит закопать весь рейх с его проклятыми жителями, а чем уплатить за отнятые жизни, даже представить себе не могу.
Говоров ещё не вернулся, видно, разговор оказался не из простых. За него и мужиков я не опасался, таких на мякине не проведёшь и так просто не возьмёшь. Время коротал беседой с Фёдором, который постоянно пытался перевести разговор на немецких продажных девок. Когда мне это надоело, поинтересовался, не девственник ли он, после чего отдыхал в тишине. Борис только посмеивался, косясь на обиженного товарища.
А вот и наш переговорщик, по виду не скажешь, доволен или нет.
– Не замёрз? – Говоров остался стоять, намекая, что и мне надо слезать.
Ну вот, опять греться. Сегодня уже столько раз изображал дефиле за ворота рынка, что на меня скоро коситься будут.
– Пошли попрыгаем.
– Поговорили, – Кузьма закурил, как только отошли подальше. – Как ты и предполагал, хотели наладить через себя торговлю продуктами, по их словам, многие с ними уже работают. На предложение немецкого дефицита отозвались положительно, но цены надо утрясать. Цены по продуктам… ну, скажем, приемлемые, повыше тех, что предлагают сейчас за скупку на месте. Но есть у них одно предложение, на которое я им ничего не ответил.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
