Дирборн причмокнул губами и розовым мясистым языком слизнул капельку сливок.
— Все эти события превосходно запечатлелись в породах бассейна Ратон. Сначала идет слой осколков, образовавшихся при самом падении. Он имеет сероватый цвет и высокое содержание иридия — редкого элемента, который есть только в метеоритах. Под микроскопом в этом слое видны многочисленные шарики — застывшие фрагменты расплавленной породы. Далее следует второй слой, совершенно черный. Один геолог образно назвал его «прахом мелового мира». В геологах намного больше от поэтов, чем во всех прочих ученых, не находите?
— Я так и не понял, почему Уэзерса интересовала именно граница между меловыми и третичными отложениями, ему ведь просто нужны были окаменелости…
— Да, это загадка. Может, изучая тот самый слой, Стем хотел определить местоположение окаменевших частей какого-нибудь тираннозавра… Поздний мел, незадолго до массового вымирания, — время их господства.
— Сколько сейчас стоит хорошо сохранившийся тираннозавр рекс?
— Однажды кто-то сказал: людей, которым посчастливилось найти тираннозавра рекса, не хватило бы, чтобы составить бейсбольную команду. Нечасто их можно встретить, ох, нечасто… У меня уже два десятка клиентов претендуют на тираннозавра рекса, а на частном рынке никаких тираннозавров пока нет и в помине. А кое-кто из желающих вполне готов выложить сотню миллионов.
Том присвистнул.
Дирборн поставил свою чашку на стол, лицо его стало задумчивым.
— Мне казалось…
— Что вам казалось?
— Казалось, Стем Уэзерс не просто ищет тираннозавра рекса. Пограничный слой отложений явно играет тут не последнюю роль… Но в чем именно дело, я понять не могу…
Голос Дирборна стал глуше. Он налил себе еще чаю.
— Бедный Стем. И бедная Робби. Вы должны будете сообщить ей такие новости — не завидую я вам.
Он выпил чай, съел последнюю булочку, промокнул лицо и вытер кончики пальцев салфеткой.
— Теперь ваша очередь, Томас. Расскажите мне, что же нашел Стем Уэзерс. Разумеется, вы можете рассчитывать на мое молчание. — Его глаза блеснули.
Том достал из кармана компьютерную схему и развернул ее на чайном столике.
Медленно, но непреклонно, словно наливаясь энергией, громадное тело Гарри Дирборна поднялось над креслом и застыло в немом изумлении.
16
Мэддокс сидел на стуле, разглядывая лежавшую перед ним на кровати женщину с разметавшимися по подушке волосами, которые окружали ее голову, словно нимб. Вот она пошевелилась, застонала и, наконец, открыла глаза. Мэддокс молча смотрел, как замешательство на лице женщины сменилось страхом, когда она постепенно вспомнила все происшедшее.
Джимсон поднял пистолет так, чтобы пленница его видела.
— Смотри, без глупостей. Сесть можно. Больше ничего нельзя.
Поморщившись, она села на кровати. Звякнули цепи на ее руках и ногах.
Мэддокс обвел рукой комнату.
— Ну, и как тебе тут?
Ответа не последовало.
— А я ведь для тебя старался.
Он успел расстелить на катушке из-под кабеля маленькую скатерть, чтобы было больше похоже на стол, поставил свежих цветов в банку из-под повидла и даже повесил на стену довольно редкую репродукцию, подписанную автором, — ее Мэддокс принес из своего нового дома. Керосиновый фонарь освещал комнату желтоватым светом. Чувствовалась приятная прохлада — не сравнить с послеполуденной жарой, что стояла на улице.
— Когда Том вернется домой? — спросил Мэддокс.
Никакого ответа. Блондинка смотрела в сторону. Джимсон начал раздражаться.
— Посмотри на меня.
Она не обратила на его слова никакого внимания.
— На меня смотри, говорю. — Мэддокс поднял пистолет.
Она медленно, надменно повернула голову и взглянула на Мэддокса. Ее зеленые глаза горели ненавистью.
— Ну что, нравится тебе здесь?
Женщина промолчала. Лицо ее выражало столь сильные эмоции, что Мэддокс почувствовал легкое замешательство. Пленница не выглядела напуганной. Но ей страшно, он знает. Красотка в ужасе, а как же иначе. И не напрасно.
Мэддокс встал и мило улыбнулся краешком рта, развел руки в стороны.
— Посмотри-ка хорошенько. Не так уж я и плох, а?
Никакой реакции.
— Ты будешь много со мной общаться, знаешь об этом? Для начала покажу тебе свою наколку, она у меня на спине. Угадай, какая она?
Реакции не последовало.
— Две недели ее делали, по четыре часа в день. И вот так целых четырнадцать дней. Один кореш удружил, который со мной вместе сидел. Иглой владел просто мастерски. Знаешь, почему я это все тебе рассказываю?
Мэддокс помолчал, однако женщина не произнесла ни слова.
— Потому что татуировка, в общем-то, и есть та причина, по которой ты тут у меня оказалась. А теперь слушай внимательно. Мне нужен блокнот. Он у твоего мужа. Как только блокнот оказывается у меня, я тебя отпускаю, и все дела. Но прежде надо связаться с Томом. У него мобильник есть? Скажи номер, и уже через несколько часов ты отсюда выйдешь.
Наконец она заговорила:
— В справочнике поищи.
— У-у, ну почему ж надо быть такой стервой, а?
Женщина ничего не ответила. Может, думает, здесь можно качать права? Надо продемонстрировать ей обратное. Он ее сломает, как девчонку.
— Видишь вон те кандалы на стене? Они для тебя, если ты до сих пор не поняла.
Она даже не повернулась.
— Посмотри хорошенько.
— Не буду.
— Встань.
Она не сдвинулась с места.
Мэддокс навел пистолет на ее левую лодыжку, тщательно прицелился и выстрелил. В замкнутом помещении шум получился оглушительный, и женщина вздрогнула, словно испуганная лань. Пуля угодила в матрас; куски набивки закружились в воздухе, медленно оседая на пол.
— Вот черт. Мимо. — Он снова прицелился. — Будешь хромать всю оставшуюся жизнь. Вставай сейчас же!
Женщина поднялась, ее кандалы зазвенели.
— Подойди вон к тем колечкам, что вделаны в стену. Свои кандалы снимешь, эти наденешь.
Теперь Мэддокс видел, как сквозь заносчивость на лице женщины проступает страх, несмотря на все ее усилия овладеть собой. Джимсон прицелился.
— Если задену артерию, ты даже умереть можешь.
Ответа не последовало.
— Будешь делать, что я скажу, или пальнуть тебе в ногу? Последнее предупреждение, я не шучу.
И снова он говорил совершенно серьезно, и она это понимала.
— Хорошо, — ответила женщина сдавленным голосом, из глаз ее текли слезы.
— Умница. Теперь вот что. На два комплекта кандалов один ключ. Сейчас я его тебе кину. Сначала снимешь цепи с ног, с каждой по очереди. Потом освободишь правую руку. А левую я сам прикую к стене.
