животе урчать начало. И как раз в тот момент, когда готов он был бросить это безполезное занятие, в дверь постучали и доложили, что пришла к нему девка-простолюдинка, Охлупа-столяра дочь.
Удивился отец Патон! Вот ведьма-то? И когда пронюхать успела? Ну да он тоже не мочалом подпоясан и не в лапти обут. Он ещё поборется! Убрал быстро всё со стола и велел впустить.
Вошла ведьма да сразу на шкатулку уставилась, в коей жёлудь последний лежал. Эх, ему бы так научиться нужное искать! Ну да ничего, просто так она отсюда не уйдёт.
А Ясна как вошла, сразу душу Дубову узнала, на шкатулку глянула, а потом и говорит:
— Негоже творишь, отец Патон! Зачем тебе Малёк нужен? Не знает он ничего — отпусти. И жёлуди отдай. Не тебе они даны, значит впрок не пойдут.
— Ти, дефка, мне тут распоряжения не давай! Тут я хозяин, как скажу, так и будет! Вот кликну стражу, и вмиг в темнице окажешься!
— Не сделать тебе со мной ничего. Только позора наберёшься. А коли народ узнает о проделках твоих, так и голова с плеч слетит, и стража твоя не поможет.
И так она спокойно и уверенно глядела при этом, такая сила звучала в её словах, что заколебался отец Патон.
— Хорошо, отпущу Малка, только взамен ти скажешь, как жёлюдь приготовить, чтоби нужние знания получить.
— Не жёлудь надо готовить, а себя. Тот жёлудь мне дан и другим использоваться не может. Это всё равно, что пытаться топор в ножны для меча запихнуть.
— Тогда испроси у Дуба своего что-то, чтоби я мог знания получить.
— А разве сломанное древо твоё своим служителям знания не даёт? Да и не те у Дуба знания, чтобы тебе на пользу пошли.
— Ти, дефка, мне зуби не заговаривай. Ти делай что говорю. Иначе Малок твой умрёт сегодня. Я лично его питать буду! Все косточки его переломаю, всю шкуру с него спущу!
Ни одна ресничка у Ясны не дрогнула, ни разу глаз не моргнул. И мурашки у отца Патона побежали от взгляда её тяжёлого. Понял он, что эта ведьма может убить его в один миг, да почему-то не делает этого.
— Помогала я уже раз, не подумав о том что дальше будет, да вот беду и накликала. А раз сама накликала, так мне и избыть её надо. Но сейчас ты сам для себя о беде просишь! Ещё раз предупреждаю — не пойдут те знания тебе впрок! Не готов ты ещё их принять, не стремись к ним!
— Как такое бить может? Я много знаний получал, и всегда они мне на пользу шли. Любие знания на пользу идут!
— Ох, правы были Солнце-Даждь с Дождиком, когда меня уму-разуму через беду учили. Выучилась, лучше некуда! Теперь вот других учить приходится, да тоже через беду. Будь по-твоему, только предупредила я тебя. Коли что-сам виноват, не послушал доброго совета.
— Не морочай мне голову! Давай скорее к делу приступим! Только знай, наколдуешь чего плохого, вмиг головы лишишься.
— Наше слово не ваше. Раз сказано, значит быть по сему. А ты клянись, что коли знания получать станешь, так распорядишься Малька отпустить да больше к нашему двору и близко не подойдёшь!
— Клянусь сломанным древом! Да пусть оно лишит меня своего покровительства, коли не отпущу брата твоего.
— Отдай жёлудь! Мне с Дубом поговорить надо. Да не тревожь меня, покуда сама не вернусь.
Отдал ей жёлудь отец Патон, да понять не мог — откуда ведьма вернуться должна? А та на жёлудь глянула, шепнула что-то, да и замерла как каменная… Ох, красива проклятая! Не может быть таких красивых девок без помощи тёмной силы. Это она их такими делает для искушения праведников! И велико то искушение, у отца Патона аж руки задрожали да потянулись — обнять, да погладить… Но сдержался. Не потому, что одумался, а потому, что не велела ему ведьма её тревожить, пока сама не вернётся. Ничего, скоро у него сколько хочешь ведьм будет. И тогда он им покажет… а этой в первую очередь! Ишь, стоит что статуя, не шелохнётся, не моргнёт, будто и не здесь она вовсе.
А Ясна и на самом деле не здесь была, а у Дуба на корнях сидела, с ним разговаривала, да вот людям, к Дубу пришедшим, её не видно было, только белки да птицы это место стороной обходили.
— Ой, не сможет он эти знания принять! А мне придётся за смерть его ответ держать!
— Так ведь предупреждали тебя в своё время. А тебе захотелось знания свои испробовать. Вот и пробуй теперь. Ты жалеешь его, а вот лучше глянь, что он о тебе думает.
— Знаю я, что он обо мне думает и чего хочет, да всё одно смерти его не хочу.
— Так ты-то тут причём? Это уже его судьба. Он сам её в свои руки берёт. В общем, девонька, делай, как сказано.
— Всё одно жалко. Человек же…
Встрепенулась она в покоях отца Патона. На него глянула, а тому показалось, что брызнули глаза её светом зелёным. Вздрогнул он, попятился.
— Что же, отец Патон. Коли решение твоё окончательно — будь по-твоему. Прикажи воды принести в ковшике. Покажу я тебе Дуб, а там сам с ним договаривайся. Обещал он знания тебе дать.
Принёс слуга ковшик воды, на стол поставил и удалился. А Ясна подошла, над водою рукой провела, шепнула что-то и велела отцу Патону в воду смотреть.
Смотрит отец Патон, а там Дуб огромный, да в витязя превращается и спрашивает его:
— Так каких знаний ты хочешь, Патон-пастырь?
— Отец Патон ко мне обращаются!
Рассмеялся витязь:
— Какой же ты мне отец? Ты мне и в пра-пра-правнуки не годишься! Дам я тебе знания, какие хочешь, хоть сейчас дам, только сначала Малька отпусти, и чтобы Ясна его сама лечила.
— А чем поклянёшься ти, что слово своё сдержишь?
Взвился тут витязь в гневе, отца Патона аж назад отбросило да об стену ударило!
— Слово моё в повторах да клятвах не нуждается! Как сказал, так и сделаю!
Велел отец Патон позвать начальника стражи и приказал ему выдать Малька девке Ясне, чтобы забрала она его домой. Никакой вины он, отец Патон, за ним больше не знает.
Обрадовалась Ясна, побежала в больницу, а там братья Гудим да Потим возле Малька сидят, горюют. Не знают, как батюшке Охлупу и матушке Калине рассказать да о Яськином подлом деле поведать.
— Поднимайте, братья дорогие, Малька да
