— У-ух, Ленок, привет!
— Да-да, это я! — радуясь, что он больше не бредит, подтвердила Лена. — Как вы себя чувствуете?
— Хы! — нашел силы усмехнуться Юрасик. — Извини, погорячился… Представляешь, сон видел — будто мне на Лубянке дело шьют за шпионаж… За четыреста зеленых будто родину продал, а?
— Ничего, это от температуры. Пройдет… Я вам хорошего доктора привезла.
Тут только Юрасик заметил, что в комнатенке находится еще один человек — парень лет тридцати, худой и смуглолицый, с прямыми темными волосами, забранными в хвостик на затылке. Он в упор рассматривал Юрасика непроницаемо черными и блестящими, как пуговицы, глазами.
— Да это ты зря, — попробовал отмахнуться Юрасик, но зашелся в каком-то гнусном, булькающем кашле и с трудом добавил: — Мне бы аспиринчику да растереться.
— Это очень хороший доктор, цирковой. Он любого артиста за пару часов на ноги поставить может. Его Равшан зовут.
— Салам, — прошипел Юрасик, но врач не ответил, потому что открыл свой чемоданчик, стоящий на столике, и рылся там.
«Ох, только бы не уколы!» — подумал Юрасик, с детства боявшийся острых предметов.
Лена сказала, что пойдет поставить чайник, и выпорхнула из комнаты, а Равшан, отвернувшись от Юрасика, что-то протирал спиртом — в комнатенке завоняло поликлиникой.
— Колоть будешь, друг? — безнадежно спросил Юрасик.
— Почти, — ответил Равшан, поворачиваясь к нему, держа в пальцах что-то невидимое.
Через полчаса Юрасик с ног до головы был утыкан тонюсенькими, золотыми, как сказал Равшан, иголками. Особенно досталось ушам и предплечьям, и Юрасик подумал, что он сейчас похож на дикобраза. Золотого… Как из восточной сказки.
— Полежите так полчасочка, — сказал Равшан. — Только не двигайтесь.
— Да куда ж тут…
— И не разговаривайте.
Равшан вышел, а снова отплывший в никуда Юрасик, как сквозь тонкое марево, слышал, как он что-то обсуждает с Леной в коридоре.
«А как я теперь Ленке объясню, что нужно забрать у меня из кабинета этого писклявчика? Она ж подумает, что я опять брежу… А, ладно, она поймет… Знает же, что может быть в нашем деле».
Откуда-то потянуло сладким, малиновым запахом. Юрасик очнулся оттого, что врач осторожно вынимал из него золотые прутики.
— Ленок, ты вот что… — сказал Юрасик, когда девушка, присев рядом, стала, чуть ли не с ложечки, поить его чаем с малиной.
— Может, потом, Юра?
— Нет, нельзя… Ты сейчас поезжай ко мне в офис…
— Ой, ну не надо о делах, а?
— Да слушай ты!
Юрасик поперхнулся чаем, и собиравший свои вещи Равшан оглянулся на них.
— Вот ключ от моего кабинета… Никого не пускай, пока не разберешься… в том, что там найдешь…
— А что… я там найду?
— Ничего страшного, трупов нет. Просто мы с Андрюхой вчера опять напортачили, и надо, чтоб дед немного подработал результат.
По Лениному лицу пробежала тень — она явно не понимала, что происходит, и не знала, верить ли полыхающему малиновым жаром Юрасику.
— Сделаешь?
— Д-да…
— Кабинет не запирай, ключ оставь у Кати.
— Да… Я сейчас поеду, отвезу Равшана, заверну в офис и вернусь к вам…
— Не получится, — усмехнулся Юрасик.
— Почему?
— Тебе из офиса сразу к деду ехать придется. Ну, поймешь там…
— А как же вы?
— Ты мне таблетки привезла?
— Да.
— Вот я буду лежать и лечиться. Свободны, ребята, спасибо всем.
Лена не стала спорить, посмотрела на него задумчиво, накинула куртку, и они с врачом исчезли. Юрасик услышал, как завелась и отошла машина, и решил поспать. Чувствовал он себя получше, но слабым ужасно. Вот лицо-то будет у Ленки, когда она войдет к нему в кабинет и обнаружит там, верно, уже совсем отчаявшегося малютку… Ему стало смешно, но смеяться он не стал, чтобы опять не закашляться.
День прошел в перемежающихся видениях его офисной работы, каких-то обрывков цирковых номеров в черно-белом исполнении с Никулиным в коротких клоунских брючках, но Лубянка не появлялась. Сильно он ее напугал. Нет, ну четыреста баксов ему пришить!.. Юрасик глотал таблетки, пил оставленный Леной в термосе чай с малиной и пытался смотреть телевизор.
Уже ближе к вечеру позвонила Лена. Вежливо, но явно подавляя смех, осведомилась о здоровье и сказала:
— С вами тут хотят поговорить… Только вы не очень ругайтесь, ладно?
— Ладно… Давай. Але?
Конечно, это был Андрей, рассыпавшийся в благодарностях, что даже на одре тяжкой болезни Юрасик о нем не забыл, не бросил…
— Ты сам-то как?
— Не очень, но лежать не буду… Я к вам завтра приеду.
— Лучше делом займись.
— А я по делу и приеду. Надо же роспись заканчивать. У нас же с вами пятнадцатого числа контракт заканчивается.
— Хорошо. Ленке трубочку дашь?
Побормотав, что Юрасик — «титан» и «гигант», Андрей передал трубку Лене.
— Лен, когда завтра ко мне поедешь…
— Завтра Катя к вам повезет Равшана…
— А зачем мне Катя с твоим золотым дикобразом?
— Катя хотела привезти бумаги на подпись, а курс лечения у Равшана — минимум пять сеансов. Иначе даже хуже может стать.
— А, ну тогда ладно… Дед не сильно скандалил?
— Как вам сказать, чтоб вы поверили?
Юрасик просто увидел, как лукаво прищурились Ленины глаза.
— Понял. Главное, все живы. «Но не все здоровы».
Вечер и ночь прошли для Юрасика так же паршиво, как и день. Нос не дышал, голова болела. Оставалось надеяться, что к выходным он поправится настолько, чтобы снова приняться за дела. Он упускал сейчас главное — самому проследить за тем, как развивается интрига с похищенными фургонами. Не позвонишь же, в самом деле, Крулю и не скажешь: «Знаешь, я тут, сам не знаю у кого, топнул пять тонаров с начинкой. Больше не получилось — я как-то измельчал после этого, а потом еще и загрипповал. Вот мне б теперь разузнать, как себя чувствует хозяин?» Или Андрею поручить, когда он завтра подъедет? Такое, впрочем, можно было удумать только очень больной головой…
Утром Юрасика разбудила Катя, привезшая молчаливого Равшана с иголками, сумку с продуктами и файл с документами. Они еще не уезжали, а Юрасик лежал, утыканный, как подушка для иголок, когда появился Андрей.
Он ввалился в комнату и радостно сообщил:
— Здгасте всеб… У бедя тоже дасборг, Юдий Петгович!
— Пасипа, обгадовал, — не растерялся Юрасик, вызвав приступ смеха у Кати и некое подобие улыбки у по-восточному невозмутимого Равшана. — Вот скажу доктору, чтоб он тебе пару золотых в одно место вогнал, будешь у меня знать!
Равшан с готовностью повернулся к Андрею, оценивающе окидывая его взглядом. Но тот, пользуясь тем, что стоял в двери и изловить его было трудно, сослался на срочную творческую работу и убежал наверх дорасписывать зал.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
