— Здравствуйте, Юрьпетрович. Можно войти?
— Да заходи, конечно.
— Я сейчас, только такси отпущу. Не стойте на холоде, ладно?
— Как скажешь.
Лена плюхнула сумку Юрасику под ноги и убежала к машине. В не бог весть как работающей голове Юрасика пробежало какое-то воспоминание. Тут вернулась Лена, прикрыла за собой входную дверь и остановилась на пороге комнаты. Юрасик успел слегка разровнять одеяло на койке и теперь, чувствуя, как вытянулась его удивленная физиономия, ждал, что скажет девушка.
— Юрьпетрович, — начала она нервно, — вы не представляете, как мне стыдно за сегодняшнее…
— Ты чё, Лен? Ты сядь, а?
Она сделала маленький шажок вперед.
— Я не представляла, что вы больны, и так резко с вами говорила.
— Да ладно, проехали… Я не велел Кате говорить, что слег… Да ты сядь, сядь.
— Я вам кое-что тут привезла.
Лена выскочила из комнаты, вернулась с сумкой и стала выкладывать на стол пакет с апельсинами, какие-то коробки и банки. Юрасик аж закрутился на месте.
— Ленк, ну ты, ей-богу, — ну зачем это?
— Вы же здесь один…
— Ох, беда мне с вами… Если у меня нет жены, это ведь не значит, что мне стакан воды подать некому… Вчера Лена, сеструха твоя, приезжала, врача с золотыми иголками привезла…
— Лена здесь бывает? — удивилась девушка, замерев с какой-то банкой в руке.
— А почему нет? Я сам ее вызвал, как сотрудника, на задание по нашему проекту. Сегодня Катя приезжала, тоже всего навезла, Андрей весь день работал.
Лена с серьезным видом, даже нахмурившись, слушала Юрасика.
— Что, не надо было мне приезжать?
— Да ну что ты, я очень рад тебя видеть, но тарахтеть вечером в такую даль… Давай я тебе своего шофера вызову с джипом. — Юрасик стал искать мобильник.
— Вы хотите, чтобы я уехала?
— Ну, ночевать здесь пока негде — я сам как живу, ты видишь? Как последнее чмо.
На часах было начало седьмого, шофер еще был в офисе, и Юрасик приказал Саше мчаться к нему. Лена была расстроена еще больше, чем когда приехала. Видимо, она рассчитывала на более радостный прием. Заметив это, Юрасик, через силу резвясь, хотя ему хотелось лечь, предложил:
— Давай с тобой кофе попьем. Только ты сама на кухне разберись, ладно? А я прилягу. Больной я все-таки…
— Хорошо, хорошо! — оживилась Лена и пошла на кухню.
Юрасик лег поверх одеяла, положив руку под голову, гудящую перегруженным трансформатором.
«Во, примчалась, а? С апельсинами… Неужели она тоже меня… того… и к сестре заревновала… Ох, девки, худо вам без мужей… Да и мужику без хорошей жены несладко».
Тендерные философствования Юрасика прервала Лена, принесшая им на блюдечках чашки с горячим кофе. Из картонной коробки (Юрасика слегка передернуло) она извлекла вафельный тортик и нарезала его узенькими полосками, которые очень удобно входили в рот.
— Ловко ты с ними управляешься, — стараясь подбодрить расстроенную девушку, сказал Юрасик.
Лена присела рядом на краешек гостевого стула.
— Я немного буфетчицей в цирке работала — подменяла заболевших.
— А может, ты… — осенило Юрасика. — Ты кем вообще у меня конкретно числишься?
— Никем, — пожала она плечами. — Никем.
— Слушай, а вот это мне не нравится. Я ведь тебе русским языком сказал — подъедь в старое здание и оформись у Юркевича по договору.
— Да кем же я оформлюсь — воспитателем уличных дарований?
— А… ты не возьмешься пока, ну, по хозяйственной части? Ну, все, что не касается самого представления? Вот и буфетное обслуживание, например, оборудование закупить… По этой части у меня еще и конь не валялся, а через полтора месяца премьера. Ты цирк знаешь, с железками какими-то здорово управлялась… Народ организовать умеешь.
— Ну, я не знаю, Юрьпетрович…
«Это что за капризы!»
— Значит, так, — сказал Юрасик, крепко и звонко хлопая себя ладонью по ляжке. — Или ты со мной, или против меня.
— Ну зачем так ставить вопрос…
— А если бы я их по-другому ставил, то у меня бы всего этого… — он покрутил в воздухе пальцем, — не было. И цирк с колен поднимать было бы не на что.
— Я же говорила, что вы — уникальный человек.
— Так что?
— Я… попробую.
— Ты вроде Андрея — попробую, попробую! Делать надо, а не пробовать.
— Хорошо. А… Лена что у вас делает?
— Да деду с Андреем помогает и номер с лошадиным поло готовит.
— Так у нее два номера в вашей программе?
Лена была заметно и неприятно удивлена.
— А что — завидно? — съехидничал раздухарившийся Юрасик. — Так зевать не надо, когда тебе серьезный человек предложение делает.
«Чего-то я не то сказанул», — подумал Юрасик, но Лена так и сидела над пустой чашкой, опустив глаза.
Паузу прервал гудок машины. Не вставая, Юрасик протянул руку и раздвинул рейки жалюзи, глянул на свой полутемный двор и сказал:
— Карета подана, мадам. Вопросы есть?
— Нет.
— Значит, не канителься. Подъезжай к Юркевичу, пусть он тебе должность придумает, и давай, ворочай. Времени в обрез. И звони. Я скоро буду в порядке. Ладушки?
Наконец-то Лена подняла на него глаза и улыбнулась.
— Ладушки. — Она двинулась к выходу.
— Слушай, забери это, а? Я апельсины есть не могу, у меня от них оскомина.
— Я же вам привезла…
— Ну не ем я их!
Юрасик силою впихнул пакет ей в руки, перехватив еще один грустный взгляд, и проводил до дверей. Снаружи, около машины, гулял Саша.
— Здрасть, Юрьпетрович… Вам от Екатерины Дмитриевны…
Он сунул Юрасику файл с бумагами. Юрасик посмотрел, как Лена села в машину, и джип вырулил на дорогу.
— Поболеть не дадут, — довольно пробормотал Юрасик, залезая под одеяло.
Обдирая шкурку со случайно оставшегося на столе апельсина, он включил телевизор. Там шел обзор криминальных новостей.
«Может, про нас скажут?»
Угон пяти тонаров с дешевыми продуктами, которые подвозили буквально под окна пенсионерам, как заявил ведущий, «всколыхнул общественность».
— Будет врать-то, — пробурчал Юрасик, раскусывая очередную дольку.
На экране деловито бегали сыскари, что-то замеряя. Юрасик со странным чувством увидел мельком, кажется, именно тот двор, где они застряли с последним фургоном и уменьшились. Лощеный чин в фуражке с не по уставу, на откровенно фашистский манер задранной тульей пел журналистам, что «это наглое преступление, практически не оставившее следов и свидетелей, тем не менее будет обязательно раскрыто, а ценности возвращены владельцу». Юрасик поперхнулся со смеху апельсиновым соком, закашлялся и переключил программу. Потом он почувствовал, что устал, и от визитеров, и от новостей — ну, поболеть он, на самом деле, не может, что ли? — кинул в себя горсть таблеток и, отключив мобильник, завалился спать, хотя было только девять вечера.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
