Когда она подъехала к дому капитана Хьюза, к двуколке подбежал его дворецкий, который, рассыпавшись в извинениях, сказал, что они не принимают посетителей. Сам хозяин уехал, строго приказав не беспокоить мистера Карсингтона ни при каких обстоятельствах.
— Но это абсурд, Нэнкарроу, — возмутилась Мирабель. — Ты ведь знаешь, что мистер Карсингтон совсем недавно жил в Олдридж-Холле. Доктор Вудфри не мог запретить мои посещения.
— Извините, мисс, — сказал он. — Приказ есть приказ. И я не могу его нарушить.
Нэнкарроу, бывший боцман, был фанатически предан своему капитану.
— Тогда, может быть, дашь мне перо, чернила и бумагу, я напишу мистеру Карсингтону записку.
— Никаких записок, мисс, — сказал Нэнкарроу. — Это слишком большая нагрузка для мозга джентльмена.
— Всего несколько строчек, — начала было уговаривать его Мирабель, но потом передумала. Нэнкарроу не сделает для нее исключения. И если она будет настаивать, то сама измучается и заставит страдать дворецкого.
Мирабель уехала.
Но направилась не к себе домой, как предполагал Нэнкарроу.
Алистер возвратился с ежедневной прогулки по тщательно ухоженному парку капитана как раз в то время, когда двуколка завернула за дом.
Ничего не зная о состоявшемся разговоре у главного входа, Алистер очень удивился, когда в окно его спальни, расположенной на втором этаже в задней части здания, полетели мелкие камешки.
Подойдя к окну, он увидел мисс Олдридж, стоявшую внизу посреди клумбы. Мрачное настроение вмиг улетучилось.
Он открыл окно.
— Мисс…
— Тс-с! — Она указала куда-то в сторону. Алистер проследил за ее взглядом и увидел приставную лестницу, прислоненную к стене дома. Глазам своим не веря, он увидел, как она придвинула ветхую лестницу к окну его комнаты.
— Мисс Олдридж, — произнес он.
Она бросила на него укоризненный взгляд, приложила палец к губам и начала подниматься вверх.
Алистер подумал, что это ему снится. Сон был приятный, и он решил досмотреть его до конца.
Вскоре на уровне его подоконника показалось донышко ее безобразной шляпки. Мгновение спустя она взглянула на него, как будто стоять на рахитичной лестнице на расстоянии двух этажей от земли было для нее делом обычным.
Ошеломленный Алистер посмотрел в ее голубые, как сумерки, глаза, лихорадочно соображая, не слишком ли опасно снять ее с лестницы и заключить в объятия.
— Мистер Карсингтон, — сказала она.
— Мисс Олдридж. Она улыбнулась ему.
— Я пришла просить вас об одолжении.
От ее улыбки он совсем перестал соображать.
— Просите что угодно, — сказал он.
— Я подумала, что вы захотите узнать… — Она наморщила лоб, запрокинула голову, и улыбка ее погасла.
Алистер ухватился за лестницу.
— Не делайте этого! Вы с ума сошли!
— Вы очень больны, — сказала она. — Неудивительно, что Нэнкарроу проявил такое упорство. Мне самой следовало понять. — Она стала спускаться вниз.
— Я не болен, — сказал он. Она остановилась.
— Вы выглядите ужасно. Уверена, вам нельзя стоять у открытого окна.
— Мисс Олдридж, если вы сейчас же не скажете мне, о чем идет речь, я спущусь вниз, — пригрозил он. — Без пальто и без шляпы.
Она снова поднялась вверх.
— Вы не сделаете ничего подобного, — сказала она. — Я пришла по делу. Но не подумала о том, что это сможет сильно утомить ваш мозг.
— По какому делу? Вы сказали, что просите об одолжении.
— В некотором смысле. — Она уставилась на лестницу, за которую держалась. — Но я не продумала все до конца. Не учла, что вы в долгу перед лордом Гордмором. Сделать выбор между честной игрой и лояльностью… — она покачала головой, — вам слишком тяжело. Ведь вы больны.
— Я не болен, — повторил он. Она подняла на него глаза.
— Но с вами что-то не в порядке.
— Да, что-то не в порядке, — согласился он. — Вы. Я. И то, что нас разделяет. — Он жестом указал на расстояние между ними.
Она взглянула вниз на землю. Ее руки, затянутые в перчатки, крепче уцепились за ступеньку, за которую она держалась.
— Уж лучше бы вы этого не говорили, — сказала она.
— Я не хотел. Но вы… — Он не договорил, потому что она, преодолев несколько ступенек, стала перелезать на подоконник.
— Боже милосердный! — С гулко бьющимся сердцем он схватил ее и втащил внутрь.
Ему хотелось как следует встряхнуть ее, но она вырвалась из его рук и отошла на безопасное расстояние.
— Вы могли убиться, — проворчал он.
— Лишь в том случае, если бы вы меня уронили. — Голос ее дрогнул. — Не надо было меня хватать. Я знала, что делаю.
— Неужели?
— Я деревенская жительница. — Она поправила шляпку. — Не то что ваши лондонские леди.
— Что правда то, правда. Вы особенная. Вы… вы…
Ее голубые глаза встретились с его глазами, и на него нахлынули воспоминания: каждый взгляд, каждое прикосновение, ее шепот, ее улыбки, ее податливое тело. Он лишился дара речи и не мог произнести ни слова.
Она бросилась к нему и прижалась к его груди.
Он затаил дыхание и заключил ее в объятия.
— Вам не следовало приходить, — сказал он, уткнувшись в ее шляпку. — Но я рад, что вы здесь.
— Мне следовало держаться от вас подальше, но я не смогла.
— Я так по вас скучал, — признался он.
— Вот и хорошо. Потому что я чувствовала себя без вас бесконечно несчастной. — Запрокинув голову, она поглядела ему в лицо. — С тех самых пор, как вы ушли, я жалела о том, что мы не закончили то, что начали. Мне хотелось, чтобы вы не останавливались. Хотелось, чтобы вы расстегнули все мои пуговки, развязали все ленточки и не беспокоились о последствиях.
— Вы сами не знаете, что говорите, — сказал он. Сказал и тут же пожалел. Ведь он не железный.
— Я говорю правду. Зачем мне притворяться? Я все время ищу какие-то оправдания, обманываю и себя, и вас, чтобы защитить… — у нее дрогнул голос, — я и сама не знаю, что я пытаюсь защитить. Самолюбие? А может быть, гордость?
— Свою честь, — произнес он.
— Я должна ее защитить? — спросила она. — Мне нужно уйти? Почему вы не прогнали меня, прежде чем я начала говорить?
— Дорогая моя… — Все, он погиб. Уж лучше бы она вонзила кинжал ему в сердце.
— Ваша, — повторила она. — Ваша! — Она хохотнула и вытерла глаза. — Ох, не смотрите на меня так… Я не стану плакать. Я презираю женщин, которые с помощью слез добиваются, чего хотят. Вы просто на мгновение вывели меня из себя. — Последовала продолжительная напряженная пауза. Вдруг она спросила: — Лучше бы я не была благовоспитанной девицей, да? И незамужней леди тоже? Что тогда? — Она сняла перчатки и бросила на пол. Потом стала развязывать ленты шляпки. — Что тогда? — повторила она. — Что, если бы я не была леди?
