Он шёл вперёд. С трудом переставляя сломанную ногу, с болью в каждой клеточке измученного тела, но всё-таки шёл, ведомый одним единственным желанием, которое может быть у человека в подобный момент – выжить. Никогда раньше и никогда после Кит так страстно не хотел просто жить. Именно это желание заставляло делать его каждый новый шаг, невзирая на боль и усталость. Оно заставляло его идти вперёд, когда туман вернулся, укутывая землю желтоватой пеленой. Он шёл, когда солнце скрылось за горизонтом и на Марсе воцарилась ночь. Он шёл. Не считая часов или минут. Просто шёл вперёд, потому что хотел жить.
И вот настал миг, когда он увидел вдалеке свет фонарей. Четыре огня, слишком ярких, чтобы быть ночными звёздами. Люди, рейдеры или ещё кто-то… неважно! Это были люди! Люди Атры!
Кит хотел было крикнуть им, позвать на помощь, но сил на это уже не хватало. Он попытался переключить свой фонарь на большую мощность, но тот и так работал на последнем издыхании…
Но всё это было неважно, потому что люди, похоже, заметили его. Огни приближались. Вскоре Кит мог даже различить в темноте их силуэты.
И в этот миг пустынника объял страх. Слишком большие, слишком громоздкие для того, чтобы быть людьми. Обычными людьми. В голове тут же возникла ужасающая догадка. Защитные костюмы.
Бандиты никогда не могли позволить себе серьёзных технических приспособлений вроде нормальных защитных костюмов, но здесь, на месте ограбления поезда, можно было ждать появления не только людей Атры.
Карательный отряд из Зевса, явившийся разобраться с теми, кто осмелился грабить их собственность. Проклятье. Только они могут обладать подобными вещами!
Как можно защититься против подобных махин?! Ружьё – не более чем бесполезная железка. Ножом – единственным оружием, остававшимся в распоряжении Кита, подобные костюмы вряд ли и поцарапать удастся, не говоря уже о каком-то серьёзном уроне. Никаких шансов. Никаких.
Неужели он прошёл весь этот сраный путь только для того, чтобы быть убитым здесь и сейчас?…
Осознание этой простой мысли было тем самым последним ударом, окончательно надломившим волю пустынника. Ружьё выпало из ослабевших рук, а вскоре и сам он упал на холодный марсианский песок, бессильной наблюдая за тем, как к нему приближаются двое, закованных в боевые костюмы солдат.
Один из них уже расчехляет оружие на поясе.
Вот и конец. Смерть уже рядом… но где же буря, обещанная старейшиной?
Кто-то хватает его за плечо. Хватка крепкая, но одновременно с этим бережная… как-будто гигант берёт на руки хрупкого, маленького зверька. Кит совершенно не понимает, что происходит, и поднимает взгляд.
И видит прямо перед собой лицо девушки-подростка, закрытое стеклом лицевого щитка. В её глазах нет ненависти, нет злости и желания убивать. Нет всего того, что он видел в глазах людей почти всю свою жизнь. Вместо этого Кит едва ли не впервые видит искреннее сострадание.
– Потерпи! – звучит искажённый динамиками голос девушки. – Потерпи немного!
А в следующий миг ему на лицо нацепили какую-то маску, через которую, как быстро понял Кит, подавался кислород. Зачем? Почему?
Все вопросы потонули во тьме, охватившей его взгляд, когда он потерял сознание, лишившись последних остатков сил.
– Отойди от него, сукина дочь! – рявкнул Сержант так громко, что на секунду ему показалось, что от собственного крика у него лопнули барабанные перепонки. Но нет. Обошлось. Понял он это, услышав, как сраная Аврил говорит не менее сраному бандиту "Потерпи".
Ох, они оба у него "потерпят"! Потерпят, когда он будет их жарить на медленном огне… нет, слишком просто. Сначала он сварит их в кислоте, потом уже будет жарить, а после этого…
Наконец, расстояние между Сержантом и прототипом самого тупого человека, коим, несомненно, являлась Аврил, судя по её выходке, сократилось настолько, что он одним рывком оттащил придурошную девку прочь от бандита, лишь мельком успев заметить, что она уже успела нацепить ему на морду кислородную маску.
– Какого хрена?! – кричал Сержант, захлёбываясь собственной яростью. – Какого хрена ты творишь?! – попутно он с силой встряхивал Аврил за плечи её костюма, надеясь хоть таким образом вбить хоть немного мозга в её пустую голову.
– Я… я… я… – Аврил, может, и хотела что-то сказать, но Сержант ей подобной возможности не оставлял.
– Ты хоть понимаешь, что ты делаешь?! – орал он в полный голос. – Понимаешь, что он – убийца?! Тебе жить надоело?! Жить, мать твою, надоело?!
– Се… Сер… Сержа…
– Так почему ты сразу, блядь, не сказала?! Если хочешь сдохнуть – сними сраный костюм! Выпусти сраный воздух! Вдохни кислоты, чтоб тебя!
– Д… доп…
– Как ты вообще додумалась бежать с раскрытыми ручонками к бандиту?! Он же прикончить тебя мог! Пустить сраную пулю прямо в сраный лоб! У нас нет оружия! Ты забыла?! Забыла, мать твою?! Никакого оружия!
– Допросить! – сумела наконец выкрикнуть Аврил, и Сержант, когда до него дошёл смысл этого слова, разом застыл на месте, тем не менее не выпуская Аврил из крепкой хватки экзоскелета костюма.
– Допросить, – повторил он уже не криком, что Аврил расценила как весьма и весьма хороший признак. – Допросить, говоришь, – в голосе Сержанта даже мелькнула задумчивость.
– Да, – тихо, стараясь ничем не провоцировать новых вспышек гнева, сказала Аврил, – мы могли бы его допросить. Узнать, как нам попасть к людям. Где находятся ближайшие исследовательские базы или хотя бы обитаемые шахтёрские города.
Всё это она, конечно, придумывала на ходу. На самом деле она кинулась к этому человеку по одной простой причине – он ранен, и ему нужна помощь. А бросить в беде того, кто нуждался в помощи, Аврил попросту не могла. Но Сержанту всё-таки требовалось куда более веское обоснование.
– Допросить, – задумчиво повторил он. – Да, допросить его – хорошая идея. Учёному Аврелии я бы даже высказал устную благодарность за хорошую идею.
– О, Сержант… мистер Корн… – Аврил попросту не поверила своим ушам.
– Но поскольку здесь, передо мной, только сраный, дебильный рядовой Ботан, который в нарушение прямого приказа кинулся к вооружённому противнику, ему я объявляю сраный выговор и три наряда вне очереди.
– Но… как же… но я…
– Молчать, рядовой! – рявкнул Сержант, но куда тише прежнего. – Не подходить к пленнику, пока я не разрешу!
– Да, сэр, – уныло пробормотала Аврил, склонив голову. Правда, за шлемом этого было не видно.
Сержант тем временем резкими, отточенными движениями обыскивал их новоявленного пленника. Первым в сторону отлетело погнутое ружьё. Сержант при одном только взгляде на то, во что превратилось дуло, понял – стрелять оно уже не будет. Чертовски жаль было расставаться с оружием, но… оставалась надежда на то, что у бандита будет что-то ещё. Хотя бы сраный пистолет.
Но после десяти минут тщательного досмотра нашлись только два коротких ножа, которые Сержант, ни секунды не задумываясь, забрал себе. Хоть что-то.
Затем пришла очередь сраного Ботана браться за работу. Пленник им действительно мог дать столь необходимую информацию, но для того, чтобы говорить, ублюдок, к величайшему сожалению, должен быть жив. А Ботан, как это ни странно, был неплохим медиком. Вроде бы.
– Займись им. Неизвестно, сколько говнюк бродил тут без маски и… и вообще без какой-либо защиты. Сделай так, чтобы он пришёл в сознание и поговорил с нами. – Аврил, всё это время изнывавшая от нетерпения, тут же бросилась к распростёртому на земле мужчине. А Сержант, видя то, с каким рвением Ботан приступил к делу, добавил: – И вовсе необязательно, чтобы он выжил после всего этого. Точнее, очень даже желательно, чтобы он подох, захлебнувшись собственным говном. За это я, пожалуй, мог бы снять с тебя пару нарядов.
Как вообще будут исполняться эти наряды, когда они находятся посреди бескрайней пустыни в громоздких костюмах, Сержант так и не подумал.
Кит очнулся, когда солнце уже было в небесах, а кислотные облака окончательно рассеялись или, что вероятнее, просто ушли в какое-то другое место. Сначала ему показалось, что всё произошедшее с ним ночью было сном, а точнее – бредом. Если бы его нашли люди из города, то вряд ли он лежал бы сейчас посреди пустыни и… и вообще был бы жив.
Но в следующую секунду он понял: что-то не так. Тело всё так же пронизывали невидимые иглы не стихающей боли, но к ней прибавилось какое-то новое, непонятное ощущение. Да ещё и глаза. Он видел куда лучше, чем прежде. Намного лучше.
