– Однажды мышка увидела яичко…
– Ошибка, – покачал головой ГГ. – У вас осталась одна попытка.
Как ошибка? Неужели ошибка? Что же делать, что делать? Одна попытка, одна попытка. Если не мышка и не курочка… Опять остается яичко? Но не с него ведь сказка начинается? Если с него, то как именно? Жило-было яичко? Не так, конечно. Илью Николаевича затрясло. Думай, думай…
Вспомнил! Он вспомнил! Как же он мог забыть?! Ведь в сказке курочка жила у деда с бабой! Да, так и есть – дед и баба жили, и была у них курочка Ряба. Все, он готов, можно говорить.
– Разрешите? – спросил он кротко.
– Начинайте, – кивнул ГГ.
– Жили-были дед и баба, и была у них курочка Ряба. Вот снесла как-то раз курочка яичко…
– Не правильно…
– Как не правильно? – удивился Илья Николаевич. – Как же это неправильно, когда вовсе даже правильно! – Возмущению Ильи Николаевич нужен был выход. – Врешь ты все! – Закричал Илья Николаевич. – Врешь, врешь!!!
– Вру, а что поделаешь? – улыбнулся ГГ. – Если мне сейчас возвращать вас в город, потом вновь сюда ехать, час потеряю. А уже поздно. И не стоите вы этого. Сдам вас вот и домой поеду, на сегодня дел больше нет, высплюсь…
– Но как же так, я ведь рассказал, – зарыдал Илья Николаевич, – я же рассказал…
– Давайте-ка я вам песенку спою, чтоб для вас не так трагично все это заканчивалось. – ГГ откашлялся и тоненько затянул про облака. – «Мимо белого яблока луны, мимо красного яблока заката, облака из неведомой страны, все летят и летят они куда-то. Облака-а-а…»
– Сволочь, – оборвал Илья Николаевич.
– Сволочь, – кивнул ГГ.
– Подонок!
– Подонок…
– Мразь!
– Мразь…
* * *
– Здравствуйте, – поздоровалась Соня с дежурным врачом. – Как мой сегодня?
– Также, – сообщила врач. – Но надежда есть… Они после завтрака во внутреннем дворике играют, можете пройти. Только не мешайте ему…
– Хорошо, я тихонечко.
Соня наделала халат, прошла по коридору, спустилась во внутренний дворик и увидела Жорика. Жорик, облаченный в пижаму, сидел на траве и, увлеченно себе что-то рассказывая, собирал камушки. «Мы помчимся в заоблачную даль, – сказал Жорик, подумал и добавил: – мимо гаснущих звезд на небосклоне…»
– Ваш? – спросила немолодая женщина, подсев на скамейку рядом с Соней.
– Мой, – ответила Соня.
– Брат?
– Муж, – вздохнула Соня. – А у вас кто?
– Сын. Вон тот, который корову доит.
– Корову? Мне показалось, что машину ведет.
– Нет, корову… Многие так думают… И мне бы хотелось. Но он корову… Вы уже сколько здесь?
– Около пяти лет.
– А мы три. Надеетесь?
– Надеемся, но что толку. – У Сони навернулись слезы. – И домой не возьмешь… Он дома совсем никакой, все лепит, лепит. И вырезает. Журналы, газеты искромсал. Фигурки из хлеба лепит. Постельное белье, одежду, все перепортил – в театр играет… А здесь хоть препараты нужные есть, лечат. Дорого ведь это, самим покупать, если дома.
– Да ну их, лечат… Незаметно. – Соседка закурила сигарету, выпустила густое облачко дыма. – Как же это у вас?
– Мы когда поженились, у него этого ничего не было, в университете учился. Психологом хотел быть. А оно вон как повернулось. Как будто предчувствовал. Внезапно все как-то побежало, побежало. Врачи сказали, что это наследственное. А у него никого с такой болезнью не было. Через несколько поколений могло проявиться, сказали. Хорошо, детей не успели завести…
– Да, хорошо, – согласилась соседка. – Вас-то узнает?
– Совсем не узнает.
– И наш.
– Деградация личности, написано в бумагах.
– А кто он у вас? В смысле не в жизни, а так, – поинтересовалась соседка.
– Харон, – сказала Соня.
– Харон? Кто это?
– Который умерших перевозит на тот свет. На лодке, помните?
– Нет, не помню, – покачала головой женщина. – А наш – зоотехник почему-то. Ведь был учителем математики, почему зоотехник?
– Такова природа болезни, – предположила Соня.
– Да, природа…
– Вы меня извините, – Соня поднялась со скамейки, – мне нужно идти. Вы когда в следующий раз будете?
– Во вторник в двенадцать.
– Давайте, и я во вторник подойду, – сказал Соня, – посидим вместе.
