самоуправления узаконять корпорации и коллегии, самоуправно распоряжающиеся не своими, но чужими делами? Сообразно ли с чем-нибудь отдавать, например, высшее образование страны, а с тем вместе и судьбы ее отборного юношества на произвол замкнутых в себе и самопополняющихся коллегий?
Говорят о независимости судебной власти. Но судебная власть должна быть независима лишь от произвола соподчиненных ей властей, что, однако, не значит быть в раздоре или несогласии с ними, так как все власти равно подчинены общему верховному началу, от которого ни одна не должна мнить себя независимой.
Подобные аномалии равно противны как государственному началу, так и делу свободы, и мы не выздоровеем, пока не исправим этих печальных ошибок, которых последствия уже также тяжко нами испытаны.
* * *
Никогда Россия не была так могущественна, так полна жизни, и никогда не носилось над нею столько пагубных недоразумений, как в настоящее время.
Все мы, русские люди, присягнувшие верой и правдой служить Государю и в его лице отечеству, все мы должны глубже проверить себя. Наши недоразумения и ошибки случаются от того, что мы незаметно для себя переходим с одной почвы на другую, меняя предмет своих суждений и забот.
В вопросах государственного свойства все должно оцениваться с точки зрения государства, и притом не какого-нибудь, не отвлеченного, но действительного, живого, одного из всех, того, которому мы служим, во всей совокупности связанных с ним интересов. Мы ничего не утратим, не причиним ущерба никакому ценному для человека интересу, когда будем последовательны и тверды в вопросах государственной важности, когда в этих вопросах будем руководствоваться только истинною пользой государства, только действительными потребностями нашего отечества, – когда мы будем вполне и безусловно национальны в наших суждениях и действиях.
Напротив, непоследовательность и полумеры в государственном деле всегда сопровождаются вредом и пагубой для всех охраняемых государством интересов. Результат всегда оказывается противоположный тому, чего мы искали, меняя точку зрения и вовлекаясь в область иных соображений. Церковь, например, есть величайший для человека интерес; но она находит себе верное обеспечение только в государстве, которое, охраняя ее, знает себя и умеет отличать желательное от обязательного.
Интерес экономический имеет бесспорную важность, но исключительно им нельзя руководствоваться в государственном деле. Рядом с системой экономических интересов есть порядок нравственный, есть порядок юридический, и с точки зрения государственной каждому порядку дается свое место, каждый принимается в уважение и при правильном ходе дел каждый выигрывает, приходя в соглашение с другими.
Филантропия есть прекрасное чувство, но никаким побуждением, хотя бы и прекраснейшего свойства, нельзя оправдывать уклонение от государственного долга. История свидетельствует, что дело, происходящее из наилучшего источника, но уклоняющее нас от долга нашего служения, ведет роковым образом к нежеланным и ненавистным для нас самих последствиям. Тысячи жертв могут поплатиться за доброе чувство, которое ошиблось в пути. Милосердие к людям требует не поблажки, а решительного противодействия тому, что их губит. Великая ошибка – вступать в сделку с направлениями, существенно враждебными государству, и надеяться замирить их уступками.
Государство не находится в антагонизме со свободою, напротив, свобода возможна только в его ограде, но при условии сильной власти, способной защитить личную свободу людей от всякого насилия и вынуждения.
Единая, безусловно свободная и бесспорная верховная власть есть великое благо русского народа, завещанное ему предками и добытое их трудом и кровью. Никакое человеческое дело не изъято от ошибок и злоупотреблений и никакие учреждения не могут обеспечить от них. Но прискорбные случайности – дело преходящее, лишь бы основания не колебались, лишь бы самое начало власти оставалось цело и невредимо.
С самодержавною властью Русского Государя неразрывно соединено самое существование России. Незыблемая и свободная верховная власть, какая Богом дарована Русскому Государю, всего вернее обеспечивает народное благо и всего лучше может способствовать ему. За то все, что есть в России русского, и здравомыслящего, и честного, все должно стоять на страже этого великого начала. Вот правильное и истинно русское отношение между царем и народом: царь за весь народ, весь народ за царя.
Потребность в твердой власти
(из статьи «Потребность в твердой и энергической власти для борьбы с крамолой»)
Salus reipublicae – suprema lex [Благо государства – высший закон (лат.)]. Все законы подчиняются требованиям безопасности государства, когда оно в опасности.
Последовательные, растущие в дерзости попытки тайной крамолы против Царя и Царствующего Дома не вопиют ли о решительных мерах для спасения государства? Когда государство в опасности, прежде всего требуется, чтобы власть была совершенно свободна в своих действиях. Все стесняющие ее формальности отменяются, все учреждения, замедляющие ее действие, приостанавливаются в своих отправлениях. В Англии при подобных обстоятельствах давно был бы приостановлен акт «Habeas corpus». А нам ввиду опасности, грозящей государству, добрые люди советуют еще более связать себя по рукам и ногам – и предлагают конституцию как панацею от всех зол!
Нет, не только очевидная в эту минуту опасность, угрожающая государству, но и хроническое состояние России требуют нестесненного действия власти, уважающей себя, проникнутой святостью своего призвания, разумной и зоркой. Вот реформа, какой всего более ожидает Россия!
Все в ней оживится, все ободрится, все успокоится, когда повсюду обнаружится действие власти здоровой и не мнительной, сознающей свою силу и проникнутой чувством своих обязанностей. Только такого действия ожидает Россия, чтобы стряхнуть с себя кошмар и поправиться во всех делах своих. Чары, под которыми мы томимся, которые парализуют нашу жизнь, роняют наш дух, ослабляют наше положение как великой державы, делают нас позорищем для целого мира, – исчезнут, как только захотим мы встать на наши здоровые ноги, убедившись, что они не стеклянные.
Государство в опасности, потому что у нас завелась шайка злодеев и убийц, направляемых тайною крамолой и поощряемых слабостью отпора. Шайка эта ничтожна по своей численности. Она и не пытается поднять народные массы, которые мгновенно истребили бы ее, если б она осмелилась выказаться пред ними. Она сосредоточила свои адские усилия против особы Монарха, чтоб одним ударом поколебать Россию в ее основаниях и повергнуть ее в бездну анархии.
Кто же эти наши враги? Недостаточно ловить одичалых и развращенных исполнителей зла. Надо поразить их в том, что порождает и вызывает их, что поддерживает их уверенность, что придает их организации действительную силу. Прежде всего требуется, чтобы действующие власти проверили свои действия и досмотрели персонал своих советников и исполнителей.
Кто поручится, что между агентами законного правительства не находятся агенты тайной крамолы, какое бы ни было ее происхождение? Опыт очень недавнего прошлого должен бросить нам свет
