и на настоящее положение. Сила польской революционной организации 1863 года заключалась не в тех жалких членах жонда и начельниках мястпа, которые точь-в-точь походят на нынешних нигилистов, фигурирующих в политических процессах. Сила заключалась в тех связях, которые революционная организация имела в администрации и полиции законного правительства. В Царстве Польском почти вся местная администрация и полиция были в заговоре. В западных губерниях администрация и полиция были полны сознательных или бессознательных его пособников. Наконец, Сераковские, Огрызки и столько других служат доказательством, что заговор имел своих руководителей даже в самой центральной администрации Империи.
Как во время польского мятежа, так и теперь злонамеренная крамола опасна тем, что ее агенты, страшась ее, более повинуются ей, чем слуги законного правительства повинуются ему в исполнении своих обязанностей. Кроме своих прямых агентов, крамола теперь, как и во время польского мятежа, имеет немало повсюду попустителей благодаря политической деморализации, распространившейся в интеллигентных сферах нашего общества, и хаосу незрелых понятий, которые в нем тогда бродили, а теперь еще более.
После польского мятежа дела наши осложнились: появились разные новые учреждения, благодетельные в своей основе, но еще не установившиеся и недостаточно соглашенные между собою и с целым и потому производящие нездоровое брожение в умах. Вожаки крамолы после долгих колебаний и споров между собою предпочли воспользоваться моментом и действовать решительно, оставив прежний план постепенного отравления народа. Поощряемые переходным положением, они употребляют теперь отчаянные усилия, чтоб одним ударом потрясти государство.
* * *
Пора нам проснуться, пора развязать себе руки и перестать стыдиться и чего-то конфузиться в пользовании властью, когда дело идет о спасении и пользе государства. Как только главные ее органы дадут всем почувствовать, что они понимают свои обязанности, и начнут с неуклонною энергией и разумною последовательностью действовать, полагая в основу всему безопасность и пользу государства, здравый смысл поднимает голову, и повсюду заговорит чувство чести и патриотизма.
Все для всех связано с безопасностью государства. Все колеблется, когда оно колеблется. Все человеческое, всякое общежитие, всякая цивилизация, всякая свобода возможны лишь в ограде твердого государства. Только уверенное в себе и совершенно безопасное государство может являться с достоинством среди других держав и отстаивать с честью свои национальные интересы.
Только спокойное за себя и незыблемое государство может служить верным обеспечением всех законных прав и всякого доброго дела внутри.
Необходимость усиления власти
(из одноименной статьи)
Бог избавил Русскую землю от великого бедствия. Мы были на краю страшной бездны, но Бог спас нас от падения. Совершилось злодеяние, не достигшее своей цели. События, подобные покушению 2 апреля на Царя, вызывают в душе смешанное чувство. Радость возвышается над скорбью; но скорбь не исчезает, и она не должна исчезать. Она должна слышаться, и она слышится теперь в народном движении. Она углубляет наше чувство; она придает ему силу и строгость, она не дает ему испариться в ликованиях. Народ чувствует, что Божий перст коснулся основ его жизни, что решались судьбы его. Из событий подобного рода и люди, и народы должны выносить научение и опыт. Событие 2 апреля и народное чувство, им возбужденное, должно во всех общественных слоях оставить след. Оно должно умудрить и правительство.
Кто этот преступник? Какое побуждение могло поднять его цареубийственную руку? Кто бы ни был преступник, он, по всему вероятию, был слепым орудием неведомых ему замыслов и целей, как из многих подобных случаев явствует.
Вся сила зла заключается в преступной организации, которая страшной дисциплиной тяготеет над людьми, попавшими в ее сети. Раз попав в эту роковую сеть, жалкий безумец теряет власть над собой. Шаг за шагом он запутывается все более. Нет руки, за которую он мог бы ухватиться, чтобы вырваться из этих пут; не является силы, которая могла бы превозмочь держащую его темную власть и ослабить охватившую его сеть.
Страх держит его в беспрекословном повиновении; он не рассуждает, не мыслит, не отдает себе отчета. Он раб чужой воли, и пока он не совсем погиб нравственно, мысль и совесть не могут не пробуждаться в нем. Он действует с отчаянием, со смертию в душе. Нередко эти несчастные люди ищут спасения в самоубийстве, и вот одна из причин многих загадочных самоубийств, особенно между молодыми людьми, еще не успевшими огрубеть в преступной дисциплине. Не героизм, хотя бы превратный, воодушевляет этих ратников темной силы, а страх и нравственное огрубение как его последствие.
В чем же должна быть истинная задача правительства? Не в том, конечно, чтобы обрывать листья, оставляя в силе корень. Если действие законной власти не достаточно чувствуется, то входят в силу темные власти. Если ослабляются узы законного порядка, если падает семейная, общественная, государственная дисциплина, то растет в силе дисциплина тайных обществ, и незрелые люди становятся жертвами всякой пропаганды, какая только захочет завладеть ими, чтобы употреблять их для своих целей.
Страх побеждается страхом. Пагубный страх перед темными силами может быть побежден только спасительным страхом перед законною властью.
Воля царя законов
(из статьи «Гражданская свобода и политическая свобода»)
Поступает на рассмотрение Государственного совета проект переустройства Комиссии прошений, подаваемых на Высочайшее Имя. Сегодня мы помещаем доставленную нам об этом предмете статью. Сочувствуя вообще соображениям автора, мы находим только странным, что, ратуя за право подданных возносить к Престолу жалобы на возможные притеснения и несправедливости со стороны властей административных, он преспокойно оставляет в стороне вопрос о возможных притеснениях и несправедливостях со стороны судебного ведомства, как будто и в самом деле это ведомство находится вне сферы Высочайшей власти.
Решения Сената считались всегда безапелляционными, и действительно, в порядке подчинения судебных инстанций нет дальнейшей инстанции. Но над судебными, как и над всякими инстанциями есть верховная власть Монарха. Или Императорское Величество уже не прибежище для притесненных?
От разных лиц, даже в правительственных сферах, приходится слышать, будто вследствие судебной реформы власть Монарха лишилась части своих верховных прав! Одни говорят об этом с наивным прискорбием, другие – с не менее комическою радостью.
Итак, вот вам и конституция! Каким же баронам дарована эта magna charta [хартия вольностей (лат.)]? Господам правоведам, состоящим по судебному ведомству. Заключен Государем с его чиновниками контракт, коим представляется им бесконтрольно и самоуправно распоряжаться в Русском государстве, а Государь, со своей стороны, обязывается ни в чем им не прекословить! Вот приведенная к своей правдивой формуле эта пресловутая конституция. Вот какая нелепость может засесть в мыслях людей, которые, однако, не считают себя глупее других.
Не только в
