– Лэнг! – скомандовал Иван Ильич. – Дежуришь у рычага. Не у этого! Аварийного! Махну рукой – дашь отсечку.
– Понял... – вздохнул Лэнг. Видно, надеялся дипер побыть «мышем»...
Плиты ворот дрогнули и стали раздвигаться. Давление к этому времени уже сравнялось с наружным, и вода, прорвавшаяся снаружи, не стала подобием тупого орудия, подрезавшего все, что не крепче стали. Пенящиеся волны загуляли под потолком дока, и Шутиков, клонясь и нагибаясь, вышел «на улицу». Он нервно озирался, чувствуя себя голым и связанным, возложенным на алтарь. А рядышком пускает слюнки голодный священный тигр... Ну, кальмар похуже будет. Тигр – он хоть свой, млекопитающий. А быть пожранным каким-то холодным, склизким моллюском... Вот уж удел!
Вода была прозрачна, ее навылет пробивали лучи осветителей. Глобигериновый ил бликовал белым, купол энергостанции вдалеке отливал металлом... А вот и кальмар. Шутиков остановился и вызвал Лэнга:
– Вижу мегатойтиса. Увеселяется, гад!
– Далеко он? – скрипнул в наушниках голос Адамса.
– Рядом почти.
Гигантский кальмар не обращал внимания на двуногую мелюзгу. Он был занят – выламывал переходник между энергостанцией и лабораторной секцией. Муть клубилась редкой тучей, и ее уже пронизывали первые пузыри – переходник поддавался.
Шутиков взял ломик-монтировку и заколотил ею по корпусу дока.
– Крис! Олли! Больше шуму!
Загремели два ломика и одна кувалда. Вот звуки дошли до кальмара. Тот заинтересовался и бросил переходник, как надоевшую игрушку.
Иван Ильич с Крисом и Олли закружились у входа в док, колотя чем попало по стенам, по трубам гидросистемы, по стойкам осветителей.
– Давай! Иди сюда, зараза!
– Мы тебе щупальца поотрываем!
– Пошинкуем и зажарим!
– С лучком!
Кальмар всплыл, подворачивая щупальца под себя. Затем пустил воду мощной струей и двинулся к доку.
– Иди, иди, каракатица гадская! – орал Шутиков. – Набей кишку!
Мегатойтис послушался, вытянул щупальца и ринулся на шумную «дичь».
– Внутрь! – завопил Иван Ильич. – Быстро! Быстро!
Трое «сырков» бешено заработали ногами. Шутиков вспотел – вода сопротивлялась, не пускала. Вот сейчас его обовьет щупальце... Он пробуравился в док и оглянулся. Кальмар медленно приближался, ловчими щупальцами трогая створ, и вдруг резко придвинулся, выпрастывая щупальца внутрь дока.
– Не включать! – крикнул Иван Ильич. – Лэнг! Пусть побольше его влезет!
– Я слежу!
Крис откуда-то выудил подводное ружье и выпустил в кальмара трезубец.
– Ты что делаешь?! – заорал Шутиков. – Вспугнешь! Уйдет же, гад!
– Хрен он уйдет…
Мегатойтис не ушел. Удар гарпуна разгневал моллюска. Цефалопод просунулся внутрь дока и начал шарить щупальцами в позе циклопа, выискивающего по пещере Одиссея со товарищи.
– Закрывай! Закрывай! – закричали дуэтом Шутиков и Олли.
Ловчее щупальце развернулось и схватило Криса, поднимая его и переворачивая. Крис болтал ногами и слабо молотил руками по манусу. Руки кальмара, как пучок раскормленных анаконд, ползали по доку, рвали перила, гнули стойки, сдирали облицовку. Одна из хищных рук облепила присосками Шутикова. Иван Ильич ткнул ее ломиком, пробил плотную кожу, разворотил рану... Тут-то и сработала мышеловка. Створки ворот двумя тупыми гильотинами сжали кальмара с боков. Мегатойтис всколыхнулся, отпуская Криса и Шутикова, из алого стал темно-багровым. Могучим усилием вывернул сифон и дал такую струю, что Криса подхватило и завертело турбулентностью. Но ворота были неумолимы, они сжимали кальмара как в тисках, сходились медленно, но без пауз.
Мегатойтис сводил и разводил щупальца, пучил глаза, но все впустую – ворота сошлись и развалили гигантского кальмара надвое. Герметические перемычки зачмокали, и воду, грязную от сепии и зеленой крови, пронизало гудение насосов.
Крис помог Олли добраться до шлюзов, а Шутиков стоял там, где его выпустил кальмар, и тупо следил за падением уровня в доке, вяло переводя взгляд с опадающего щупальца на выпученный мертвый глаз, устремленный на сводчатый потолок. Вода уходила, и кальмар уплощался. Грозный хищник, могучий и быстрый, превращался в неприятную груду мертвечины.
Грязь и слизь, муть и кровь с хлюпаньем ушла в решетки, и Шутиков отстегнул шлем. В нос ударил едкий запах аммиака.
– Ты его доконал-таки, – прогудел Лэнгдон и опустил тяжелую руку на плечо комиссара.
– Мы его доконали, – поправил друга Шутиков. – Пошли.
Адамс, вдруг вспомнив о чем-то, вернулся к кальмару, тесанул электрорезаком и вернулся.
– Держи, – сказал он, протягивая Ивану Ильичу блестящий коричневый коготь. – Нацепишь на веревочку и носи на шее. Индейцы гордились, когда гризли заваливали, а ты цефалопода ухайдокал!
– Да иди ты... – устало сказал Шутиков, но коготь взял. Имел право.
Глава 16. Глубокий поиск
«Орка-1» шла самым полным на восток. Локаторы обыскивали все вокруг, но ничего крупнее отбившегося кашалота не находили.
– Может, они попрятались? – нерешительно предположила Марина.
– Ты о ком?
– О кальмарах!
– Мы вообще-то субмарины ищем.
– Да? А я думала… Ну ладно…
Зеленый квадратик коммуникатора замигал, донося голос Арманто:
– Тимка! Глянь во втором секторе! «Пинто-4» кальмар куда-то туда потащил. Он с нею весь день таскается, мы его никак поймать не можем. А если он «Пинто» глубже пятерки опустит, хана твоему дружку!
– Поговори мне еще...
«Орка» свернула к югу, охватывая лучом локатора прорву воды и тьмы.
– Я не поняла насчет дружка, – сказала Рожкова.
– «Пинто-4» рулил Айвен Новаго.
– Рулил?
– Может, и рулит еще.
– По-моему, это субмарина! – Марина ткнула пальцем в серое пятнышко на экране биоинвертора.
– Это не только субмарина…
Расстояние сократилось до двухсот метров, и девушка начала узнавать очертания на экране. Вот два ловчих щупальца, вот хвост... Нет, это субмарина, а хвост с другой стороны...
– Глубина четыре девятьсот, – тихо сказал Браун. – Метров сто «Пинто» еще продержится... А, ч-черт!
Картинка на экране изменилась – веретено субмарины сплющилось посередине, и нос с кормой выгнулись в одну сторону, изображая рогалик. Белая крапчатая тучка поплыла вверх.
– Пузыри пустил... – пробормотал Сихали.
В ту же секунду звук схлопывания докатился до акустических рецепторов «Орки».
– Все! – выдохнула Марина.
Кальмар, словно разочаровавшись, отпустил субмарину, и та изломанным саркофагом быстро пошла вниз, описывая плавную спираль. На выгнутом борту ярко отсвечивала жирная «тройка».
– Дурак! – сказал младший смотритель с ожесточением. – Какой дурак! Как жил, так и помер!
Он включил визир, и на экране вспыхнули светлые перекрещивающиеся нити. Разлапистая мишень плавала в правом верхнем углу. Кальмар ярился, завидя еще одного врага. Его щупальца с расправленными когтями то сворачивались, то расправлялись. Окраска его тоже менялась, но биооптический преобразователь передавал лишь изменение яркости. Пристальные глаза смотрели на Марину и Тимофея в упор. Младший смотритель включил все три прожектора.
– Ух ты! – впечатленно измолвила врачиня.
Кальмар, словно красуясь, скрючил лиловую чащобу рук, усаженных присосками величиной с хорошую тарелку, потом лапы вытянулись в струнку, пропадая за границами ясного зрения, и бледная кожа налилась темным пурпуром.
– Выстрел! – сказал Сихали и щелкнул спусковой клавишей.
Субмарина вздрогнула.
– Выстрел!
Еще один вздрог. Бомбррр! Бомбррр!
Две пироксилиновые торпеды пронизали рыхлую биомассу кальмара и взорвались внутри. Две мутные вспышки словно раздули мегатойтиса, и в тот же миг его тело восклубилось черным облаком сепии, во все стороны медленно поплыли куски разорванной туши. Бледно-розовые лохмотья тормозились и плавно опадали вниз, как странные цветы на гроб Мануэля Состенеса, алкоголика и хулигана, глупо и нелепо разменявшего жизнь на холодную донную муть.
– Арманто! – глухим голосом позвал Браун.
– Слушаю!
– Не успели, – морщась, сказал Тимофей. – «Тройку» давануло на отметке четыре девятьсот. Кальмара я ликвидировал.
– Понятно...
– Как китики? – спросила Марина.
– Да что им сделается, твоим китикам! – добродушно ответил Вуквун. – Прибыли на пастбище, празднуют – жрут, как с голодухи... Стадо мы собрали уже, гуртуем, а ты лучше поищи там еще одну «Пинто». Последнюю, Маринка, последнюю!
– В жизни больше в субмарину не сяду! – с силой сказала Рожкова. – Арманто, ты нас уже вторые сутки маринуешь!
Браун вздохнул и повел субмарину вниз и вперед. «Орка» погрузилась и вошла в устье широкого подводного каньона. Стены его были отвесны, и по ним спадали лавовые «трубы» – когда-то с кручи текла лава, ее потоки отвердевали снаружи, а внутри продолжал изливаться жидкий расплав. Внизу, у основания стены, валялись обломки труб и базальтовые корки. Черный, стекловидный слой, покрывавший «трубы», блестел, как агат в лучах прожекторов. Кровавыми сгустками высвечивались голотурии.
