– Тише!
– Не волнуйся, – улыбнулась Луиза, – нас ни-кто не заметит, деревня спит.
– Щас в коровники потянутся, – нервничала Малова.
– У Кутякиных только кролики, – снова спокойно отозвалась подруга, – и потом, Нюша в больнице, на дежурстве, она мне вчера про новую работу рассказывала, а Андрей Архипович пьяный, как обычно. Нет причин для тревоги!
– Давай по-быстрому, – поежилась Малова, – время поджимает, мне на первую электричку успеть надо.
Андрей Архипович, немало заинтригованный увиденным, внимательно наблюдал за женщинами. А те начали вытворять совсем уж несусветные вещи, они взяли большой мешок, в таком веревкинские хозяйки таскали картофель на рынок, и сунули в него… спящего Матвея.
– Не задохнется? – озабоченно поинтересовалась Луиза, после того как они с Ириной положили мешок с ребенком на платформу с колесиками.
– Нет, – помотала головой Ира, – воздух через рядно спокойно проходит. Теперь ты.
Луиза кивнула, быстро забралась на тележку, потом… влезла во второй мешок, а Малова ловко завязала горловину.
Андрей Архипович разинул рот, если не знать, в чем дело, то подумаешь, что на «тачанке» уложены кули с клубнями.
– Теперь не шевелись, – попросила Ирина, – устройся поудобней и затаись, нам только по улице проехать, чтобы Ленка Круглова, сплетница чертова, увидела, как я на рынок ушкандыбала!
– Ага, – ответила из мешка Луиза, – давай тащи!
Ира схватилась за длинные ручки и тронула колымагу с места. Изумленный до предела Кутякин ужом прополз по траве до своих ворот и посмотрел в щель. Ирина довольно бодро шагала по направлению к станции, кули из рогожи мирно серели на тележке.
– Эй, куды подалася? – услышал Андрей Архипович издалека противный, скрипучий голос Ленки Кругловой.
– Да на базар, – ответила Ирина, – хочу вот картошечкой торгануть, много осталось, скоро новая пойдет. Избавлюсь от запаса, дочке одежду куплю.
– Правильное дело, – одобрила Ленка, – кто ж тебе поможет, одна девку на горбу тащишь.
Андрей Архипович в состоянии, близком к опьянению, вернулся в избу. С чего бы соседке творить глупости? По какой причине Луиза решила покинуть родное Веревкино в мешке? Кутякин и так и эдак покрутил в голове увиденное, не придумал ничего разумного, хлопнул стакан и лег спать, на этот раз дома, на кровати.
Проснулся Андрей Архипович от криков:
– Вставай, Кутякин, пожар горит!
С трудом разомкнув слипающиеся веки, он увидел перед собой орущую Ленку Круглову.
– С ума сошла? – возмутился Кутякин. – Чего пришла?
– Это ты последние мозги пропил, – завизжала баба, – Малова горит, вся изба занялась, тама Луизка с дитем! Да и на ваш дом ща пламя перекинется! Бери ведро, поливай крышу и стену! Дрыхнет тут без задних ног.
Андрея Архиповича сдуло с кровати, он выскочил во двор и зажмурился, домик Иры полыхал факелом, только Кутякин увидел пламя, как крыша дома подлетела вверх, раздалось оглушительное «бах» и кровля рухнула внутрь здания.
– Господи помилуй, – закрестилась Круглова, – пришибло-то Луизку с дитем! Вот беда, ой горе! Люди-и-и!
Воя на все лады, Ленка полетела по селу, а Андрей Архипович кинулся за водой, огонь и впрямь мог подобраться к их с Нюшей жилью.
Потом приехали пожарные, милиция… Кутякин молча наблюдал за происходящим. Вот по колдобинам проскакал «козел», из него выбралась Ирина и, упав на колени у обочины, заголосила:
– Ой, подруженька моя, ой, несчастье-то! Ой, Луизочка, ой Матюша! Сгорели живьем! Вчера они чаю с валерьяной напились и заснули крепко, а я решила их не будить, когда спозаранку на базар подалась! Ой, люди добрые!
Потом она упала, над ней наклонилась фельдшерица… Кутякин ушел в избу и начал обдумывать положение. Из громких переговоров между милицией и пожарными всем стало ясно, что среди головешек обнаружены останки двух человек, установить личности их не представлялось возможным, но Ирина Малова мгновенно сообщила:
– Так никого, кроме Луизы и Матюши, не было, сгорела моя лучшая подруженька!
Андрей Архипович хорошо понимал, что Малова врет. Сначала она вечером привела в свою избу неизвестную Кутякину особу с ребенком, а потом утром увезла мешки с Луизой и Матвеем. Значит, и Луиза, и мальчик живы, а погибли совсем другие люди. Ну зачем Ирина устраивает спектакль?
Наверное, следовало выйти к представителям власти и изобличить врунью, но Кутякин всю жизнь придерживался принципа «моя хата с краю» и «не тронь дерьмо, оно и не завоняет».
Решив, что все произошедшее его совершенно не касается, Андрей Архипович никому не обронил ни слова.
Но на этом события не закончились. Спустя месяц после пожара к Кутякину постучался незнакомый мужичонка.
– Уж простите за нахальство, – забубнил он, – из Овсянкина я, Сергей Прохоров. Жена у меня пропала, Люся, и сын Костя. Поругались мы под вечер, я психанул и заорал: «Пошла вон, дура, убирайся к своей мамаше, шлепай в Путькино, тама жила, туда назад и чапай».
Кутякин внимательно слушал мужика. А тот, запинаясь, повествовал свою историю.
Разодравшись с супругой, Сергей схватил бутылку водки и ушел в баню. Там, основательно помывшись и хорошо приняв на грудь, он расслабился и улегся спать прямо в предбаннике, на диване.
Утром Прохоров обнаружил дом пустым, а на столе записку: «Уехала жить к маме, чтоб тебе сдохнуть». Сергей обрадовался и загулял по-черному. Супруга, естественно, прихватила с собой и ребенка, поэтому муж почувствовал себя холостым и использовал ситуацию на все сто процентов. За женой он ехать не собирался, сама вернется, когда надоест дуться.
Месяц Сергей жил счастливо, лишенный «воспитательной работы», никто его не поучал, не ругал, не отнимал бутылку и не визжал: «Ступай на службу, олух!»
Но долго длиться радость не может, позавчера утром Сергей увидел, как во двор, обвешанная узлами, втаскивается теща. Очевидно, Люська решила сначала прислать в качестве парламентера маменьку.
– Ну, здравствуй, зятек, – едко заявила бабка, – чегой-то грязно у вас, не убираете совсем!
– Здрассти, Катерина Ивановна, – буркнул Сергей.
– Похоже, ты мне не рад, – с ходу полезла в бутылку теща.
– Да вы проходьте, – завздыхал Сергей, – чего в дверях болтать!
Теща вошла в комнату, демонстративно обмахнула рукой табуретку, усадила на нее свое грузное тело и завелась:
– Пьешь, смотрю, не первый день!
– На свои покупаю!
– С чего гуляешь?
– Мое дело.
– На работу не ходишь!
– Какого хрена вы, Катерина Ивановна, приперлись, – начал злиться Сергей.
Он ожидал, что теща начнет визжать, но та вдруг горестно подперла рукой щеку и заявила:
– А и правда! Чего меня подняло? Неспокойно как-то, и Люська приснилась, вся в белом, на голове венок огненный, склонилась и плачет: «До свидания, мама». К чему бы такое привиделось?
– На ночь жирного поели, – предположил зять, – вы покушать любите, а потом кошмары мучают.
Катерина Ивановна шумно вздохнула:
– Ладно, зови ее! Ты-то пьяница, чего с тебя спрашивать, а она хозяйка! Вона, грязищи развела!
– Кого звать? – удивился Прохоров.
– Дык Люську!
– Нет ее, – растерянно ответил Сергей.
– Куда ж она подалась с ранья? – всплеснула руками теща. – Воскресенье севодни, на работу не ходить.
Прохоров впервые почувствовал беспокойство.
– Люся к вам уехала, вместе с парнем, – выдавил он из себя.
– Когда ж? – вскинулась теща. – Неужели на первой электричке укатила? Вот беда, разминулись, я на поезде оттудова, а она отсюдова.
Сергея от нервов затошнило, и он пробормотал:
– Мы месяц тому назад поругались, и она домой подалась, записку оставила, вон, на комоде валяется. Думал, Люся в Путькине, у родителей, вернется, как нагостится, не в первый же раз полаялись. Так ее у вас не было?
– Не, – прошептала Катерина Ивановна.
– И дома ее нет, – тоже отчего-то шепотом откликнулся Сергей.
Через час встревоженный муж и рыдающая мать начали бегать по жителям Овсянкина, задавая всем один и тот же вопрос:
– Люську не видали?
К ночи они узнали, что Прохорову, ведущую за руку сына, встретила в лесу Ксения Куркина. Любопытная Ксюха, всегда чуявшая сплетни, быстро поинтересовалась:
– Куда это на ночь глядя подалась, да еще с дитем?
Люська подбоченилась и заорала:
– Надоел Серега хуже репейника! Все, к матери уезжаю!
– Ночью? Дождись утра, – посоветовала Ксюха, – охота ребенка мучить.
– Ничего, – рявкнула Люся, – не грудной, перетопчется. Прощай, недосуг трепаться, через полчаса автобус на Колькино пойдет, последний. Я на нем и доберусь, а там и до Путькина всего три километра по дороге.
Ксения только покачала головой, а Люська схватила за руку сынишку и поволокла его вперед, не обращая никакого внимания на хныканье мальчика. Куркина пошла в Овсянкино, но через пару метров услышала истошный детский вопль и крик Люськи.
