– Шайзе! А что по этому поводу говорит французское командование?
– Молчит. Французы еще двадцать пятого получили от США со складов на востоке Франции двадцать единиц атомных бомб Мк8 для своих «Вотуров», но ни один из них до сих пор не взлетел. Ни один французский самолет не появился в зоне нашего 2-го ЦУВО – они совершают обычные патрульные полеты над Францией. И ни одна русская ракета, – начальник штаба сделал паузу, – не упала на французскую территорию. Французский корпус стоит на месте, и на все попытки связаться они отвечают, что ждут команду из Парижа.
– Доннерветтер! – выругался Хартманн. – Похоже, наш добрый партнер по Альянсу, старина де Голль, решил запрыгнуть на забор и посмотреть оттуда, как нас будут убивать.
– Похоже на то, – меланхолично произнес начштаба. – Но на этом плохие новости не кончаются. Ракетной атакой комми уничтожены все склады ядерного и химического оружия возле Мюнстера, Мёнхенгладбаха, Хиллерода и склады обычных боеприпасов возле Целле и Виссельхеведе. Остались еще американские склады во Франции, но это вне нашей зоны 2-го ЦУВО. Командование шестнадцатой воздушной армии USAF хочет выгрести оттуда все, но, боюсь, у них это не получится. А у нас остался всего один склад ядерного оружия в Бельгии, возле Кляйн-Брогел, но доставка по авиабазам планируется только с рассветом – ночью янки рисковать не хотят, опасаясь диверсантов. В воздушных боях наши потери около двадцати машин, сбито около пятидесяти самолетов противника, но эту цифру, сам понимаешь, надо делить минимум на два. Из 32-й ударной эскадрильи 16-й воздушной армии USAF взлетели все. На 20.30 вернулись девять машин из пятнадцати, уничтожены мост на Висле возле города Торунь, мост на Одере возле Франкфурта, аэродромы Темплин, Финстервальде, Цербст, это достоверно известно. И это все без англичан и канадцев, мы знаем только, что они успели взлететь. Свои результаты они нам не сообщают, и есть ли у них какое-то общее командование сейчас, кроме уничтоженного британского КП в Рейндалене, я не знаю. А связываться с каждой британской базой, чтобы спросить, что они там навоевали, у нас не хватает времени. Я послал в 18.30 три оставшихся самолета 51-й разведывательной эскадрильи, но они до сих пор не вернулись и, видимо, уже не вернутся: время по топливу вышло. Посылать авиаразведку снова, когда ПВО красных целехонько, я не стал, теперь это твоя головная боль.
– Спасибо, – с сарказмом произнёс Эрих. – Что ещё?
– Наша авиабаза в Аурихе почему-то уцелела, но все остальные крупные аэродромы красные обработали ядерными ракетами. (Начштаба не знал, как ему повезло. Ракета Р-12, запущенная по Ауриху, из-за нарастающей ошибки автопилота отклонилась от курса на активном участке, сработал механизм самоликвидации, и обломки ракеты упали в болота Восточной Польши неподалеку от Ольштына). Но красные могут исправить эту недоработку, поэтому, как только будут развернут запасной КП, мы переберёмся туда. И твой самолет отсюда надо отогнать – какого черта ты на нем прилетел? Я же посылал за тобой вертолет!
– Извини, я не думал, что стану такой важной авиационной шишкой, – проворчал Эрих. – Пилоты хоть здесь есть?
– Девять человек – из тех, что проходили переучивание с F-86, – начштаба протёр красные, как у кролика, глаза.
– Вот пусть они этим и займутся. Перегнать надо не только мой самолет, но и все старые «Сейбры» – чует мое сердце, они нам понадобятся. Значит, так, составь график, куда и когда надо перегнать самолеты и иди спать, раз я уже здесь. Все равно до рассвета ничего нового не случится.
Эрих Хартманн ошибался. Не прошло и получаса, как начштаба, наскоро расписав график вылета самолетов и вертолета, чтобы забирать обратно пилотов – ведь их было всего девять, а самолетов больше тридцати, – рухнул на койку в соседней комнате и уснул, начали приходить новости. Неприятные. Сначала наземные части, на которые с ночного неба время от времени сыпались бомбы – и обычные, и атомные, – потребовали воздушное прикрытие. Потом эти же части, атакованные танками и мотопехотой противника, требовали поддержку с воздуха. А что он мог сделать? Без РЛС-контроля, вслепую отправлять самолеты на линию фронта для прикрытия или поддержки с воздуха значило просто посылать их на убой. Потом пришло сообщение о морском десанте возле Любека, а затем пошли сообщения о новых ядерных ударах по узлам обороны Альянса, и так трещавшей по швам, и Эриху стало совсем хреново. Правда, новых ракетных ударов было всего около двадцати, и мощность их была невелика по сравнению с вечерним кошмаром – в среднем килотонн около десяти. Судя по всему, передвижные ракетные комплексы FROG-2 и FROG-3[81] советских мотострелковых и танковых дивизий добрались до передовых позиций и начали «концерт по заявкам».
Советский тактический ракетный комплекс 2К1 «Марс»
Советское командование вошло во вкус применения тактического ядерного оружия по узлам сопротивления – это было гораздо эффективнее традиционной артподготовки. Каждый опорный пункт бундесвера, отчаянно сопротивлявшийся наступающим частям 3-й Особой и 20-й гвардейской армии, максимум через десять минут после запроса мотострелков получал ракету с боеголовкой мощностью в десять килотонн, и к шести часам утра двадцать восьмого октября Приморский фронт продвинулся по всей линии соприкосновения на глубину от двадцати до пятидесяти километров.
Эрик не знал, что разведчики Ил-28Р из состава 37-й воздушной армии и ВВС ННА ГДР уже предоставили командованию Приморского фронта примерную картину обстановки на триста-четыреста километров от линии боевого соприкосновения. Три машины были сбиты уцелевшими от вечернего атомного погрома ЗРК «Найк Геркулес» 3-й эскадрильи 4-й авиадивизии бундеслюфтваффе возле Ольденбурга, но остальные вернулись. И ещё он не знал, что четыре ракетные бригады Приморского фронта – 164-я, 159-я, 114-я и 175-я, – приняв на технических батареях на пусковые новые ракеты, уже заехали на подготовленные топопривязкой стартовые позиции и начали переход в готовность номер один, получив новые цели по результатам авиаразведки – цели, уничтожение которых позволяло 37-й воздушной армии Приморского фронта закрепить господство в воздухе. Правда, эти ракеты несли боеголовки 269А мощностью всего лишь десять килотонн – новых крупнокалиберных боевых частей РА-17 в ПРТБ Приморского фронта уже не было, – но и это немало. А еще Эрих Хартманн никак не мог знать, что многочисленные транспортные Ан-12 и Ту-4Т с погруженными по команде «Экватор» полками 7-й Краснознамённой воздушно-десантной дивизии уже пролетают над Вислой.
****
15–28, время по Гринвичу, 18–28, время московское, в небе над Балтикой, в 120 милях от Клайпеды, борт бомбардировщика В-52G из 13-й эскадрильи 509-го бомбардировочного авиакрыла
Капитан Гриссом был спокоен, насколько может быть спокоен пилот стратегического бомбардировщика с четырьмя ядерными бомбами на борту во время внезапно начавшейся Третьей Мировой войны. Экипаж молчал, обычных шуточек не было слышно. Десять минут назад по приказу командира задернули специальные затемненные шторки для защиты от ослепления при ядерном взрыве, и тут оператор системы РЭБ, сидевший в задней части кабины, сообщил:
– Сэр, наблюдаю две отметки на семь часов!
– Подтверждаю, – вмешался стрелок-оператор, – дистанция всего три мили, быстро сближаются. Два истребителя, и… уфф, это шведы.
Через минуту два перехватчика J-35 «Дракен» с опознавательными знаками шведских королевских ВВС пристроились по сторонам «баффа».
– Долго они телились, мы уже двадцать минут как по кромке шведской границы идем, – меланхолично проговорил Гриссом и услышал голос второго пилота:
– Сэр, вспышка на два часа! Еще одна! Еще, почти прямо по курсу!
– Так, это наши парни из ракетных крыльев отстрелялись. Или водоплавающие помогли, – как настоящий пилот САК, капитан Гриссом придерживался высокомерно-презрительного отношения к остальным видам вооруженных сил США.
– Сэр, те две, что правее, это Калининград и, предположительно, Балтийск. А прямо – это Клайпеда, – сообщил штурман, сверившись с картой.
На месте вспышек уже вырастали гигантские грибы, поднимаясь вровень с высотой полета бомбардировщика.
– Ну что же, пройдем в дыру, которую нам любезно обеспечили, – довольно сказал Гриссом. – Как там наши шведские спутники?
– Развернулись и мчатся обратно, на форсаже, – доложил стрелок-оператор.
– Наверное, наложили в штаны. И теперь бегут домой, подальше от разборок больших мальчиков, – резюмировал Гриссом. Но настроение ему испортил оператор навигационной РЛС, сидевший на нижней палубе кабины рядом со штурманом и до сих пор молчавший.
– Сэр, похоже, разборка будет раньше, чем мы думаем. Вижу две цели на два часа, быстро идут на сближение, превышение почти на милю.
